Приключения Шерлока Холмса (др. изд.)

— Есть у вас ее фотография?

— Я принес с собой вот это.

Он открыл медальон и показал нам прелестное женское лицо. Это была не фотография, а миниатюра на слоновой кости. Художнику удалось передать прелесть блестящих черных волос, больших темных глаз, изящно очерченного рта. Холмс долго и внимательно рассматривал миниатюру, потом закрыл медальон и вернул его лорду Сент–Саймону.

— А потом молодая девушка приехала в Лондон и вы возобновили знакомство с нею?

— Да, на этот сезон отец привез ее в Лондон, мы начали встречаться, обручились, и вот теперь я женился на ней.

— За ней дали, должно быть, порядочное приданое?

— Прекрасное приданое, но такова традиция в нашей семье.

— И поскольку ваш брак — уже совершившийся факт, оно конечно, останется в вашем распоряжении?

— Право, не знаю. Я не наводил никаких справок на этот счет.

— Ну, понятно. Скажите, виделись вы с мисс Доран накануне свадьбы?

— Да.

— И в каком она была настроении?

— В отличном. Все время строила планы нашей будущей совместной жизни.

— Вот как? Это чрезвычайно любопытно. А утром в день свадьбы?

— Она была очень весела — по крайней мере до конца церемонии.

— А потом вы, стало быть, заметили в ней какую‑то перемену?

— Да, по правде говоря, я тогда впервые имел случай убедиться в некоторой неровности ее характера. Впрочем, этот эпизод настолько незначителен, что не стоит о нем и рассказывать. Он не имеет ни малейшего значения.

— Все‑таки расскажите, прошу вас.

— Хорошо, но это такое ребячество… Когда мы с ней шли от алтаря, она уронила букет. В этот момент мы как раз поравнялись с передней скамьей, и букет упал под скамью. Произошло минутное замешательство, но какой‑то джентльмен, сидевший на скамье, тут же нагнулся и подал ей букет, который ничуть не пострадал. И все‑таки, когда я заговорил с ней об этом, она ответила какой‑то резкостью и потом, сидя в карете, когда мы ехали домой, казалась до нелепости взволнованной этой ерундой.

— Ах вот что! Значит, на скамье сидел какой‑то джентльмен? Стало быть, в церкви все‑таки была посторонняя публика?

— Ну конечно. Это неизбежно, раз церковь открыта.

— И этот джентльмен не принадлежал к числу знакомых вашей жены?

— О нет! Я только из вежливости назвал его «джентльменом»: судя по виду, это человек не нашего круга. Впрочем, я даже не разглядел его хорошенько. Но, право же, мы отвлекаемся от темы.

— Итак, возвратясь из церкви, леди Сент–Саймон была уже не в таком хорошем расположении духа? Чем она занялась, когда вошла в дом отца?

— Начала что‑то рассказывать своей горничной.

— А что представляет собой ее горничная?

— Ее зовут Алиса. Она американка и приехала вместе со своей госпожой из Калифорнии.

— Вероятно она пользуется доверием вашей жены?

— Пожалуй, даже чересчур большим доверием. Мне всегда казалось, что мисс Хетти слишком много ей позволяет. Впрочем, в Америке иначе смотрят на эти вещи.

— Сколько времени продолжался их разговор?

— Кажется, несколько минут. Не знаю, право, я был слишком занят.

— И вы не слышали о чем они говорили?

— Леди Сент–Саймон сказала что‑то о «захвате чужого участка». Она постоянно употребляет такого рода жаргонные словечки. Понятия не имею, что она имела в виду.

— Американский жаргон иногда очень выразителен. А что делала ваша жена после разговора со служанкой?

— Пошла в столовую.

— Под руку с вами?

— Нет, одна. Она чрезвычайно независима в таких мелочах. Минут через десять она поспешно встала из‑за стола, пробормотала какие‑то извинения и вышла из комнаты. Больше я не видел ее.

— Если не ошибаюсь, горничная Алиса показала на допросе, что ее госпожа вошла в свою комнату, накинула на подвенечное платье длинное дорожное пальто, надела шляпку и ушла.

— Совершенно верно. И потом ее видели в Гайд–парке. Она там была с Флорой Миллар — женщиной, которая утром того же дня устроила скандал в доме мистера Дорана. Сейчас она арестована.

— Ах да, расскажите, пожалуйста, об этой молодой особе и о характере ваших отношений.

Лорд Сент–Саймон пожал плечами и поднял брови.

— В течение нескольких лет мы были с ней в дружеских, я бы даже сказал, в очень дружеских отношениях. Она танцевала в «Аллегро». Я обошелся с ней, как подобает благородному человеку, и она не может иметь ко мне никаких претензий, но вы же знаете женщин, мистер Холмс, Флора — очаровательное существо, но она чересчур импульсивна я до безумия влюблена в меня. Узнав, что я собираюсь жениться, она начала писать мне ужасные письма, и, говоря откровенно, я только потому и устроил такую скромную свадьбу, что боялся скандала в церкви. Едва мы успели приехать после венчания, как она прибежала к дому мистера Дорана и сделала попытку проникнуть туда, выкрикивая при этом оскорбления и даже угрозы по адресу моей жены. Однако, предвидя возможность чего‑либо в этом роде, я заранее пригласил двух полицейских в штатском, и те быстро выпроводили ее. Как только Флора поняла, что скандалом тут не поможешь, она сразу успокоилась.

— Слышала все это ваша жена?

— К счастью, нет.

— А потом с этой самой женщиной ее видели на улице?

— Да. И вот этот‑то факт мистер Лестрейд из Скотланд–Ярда считает тревожным. Он думает, что Флора выманила мою жену из дому и устроила ей какую‑нибудь ужасную ловушку.

— Что ж, это не лишено вероятия.

— Значит, и вы того же мнения?

— Вот этого я не сказал. Ну, а сами вы допускаете такую возможность?

— Я убежден, что Флора не способна обидеть и муху.

— Однако ревность иногда совершенно меняет характер человека. Скажите, а каким образом объясняете то, что произошло, вы сами?

— Я пришел сюда не для того, чтобы объяснять что‑либо, а чтобы получить объяснение от вас. Я сообщил вам все факты, какими располагал. Впрочем, если вас интересует моя точка зрения, извольте: я допускаю, что возбуждение, которое испытала моя жена в связи с огромной переменой, происшедшей в ее судьбе, в ее общественном положении, могло вызвать у нее легкое нервное расстройство.

— Короче говоря, вы полагаете, что она внезапно потеряла рассудок?

— Если хотите, да. Когда я думаю, что она могла отказаться… не от меня, нет, но от всего того, о чем тщетно мечтали многие другие женщины, мне трудно найти иное объяснение.

— Что же, и это тоже вполне приемлемая гипотеза, — ответил Холмс улыбаясь. — Теперь, лорд Сент–Саймон, у меня, пожалуй, есть почти все нужные сведения. Скажите только одно: могли вы, сидя за свадебном столом, видеть в окно то, что происходило на улице?

— Нам виден был противоположный тротуар и парк.

— Отлично. Итак, у меня, пожалуй, больше нет необходимости вас задерживать. Я напишу вам.

— Только бы вам посчастливилось разрешить эту загадку! — сказал наш клиент, поднимаясь с места.

— Я уже разрешил ее.

— Что? Я, кажется, ослышался.

— Я сказал, что разрешил эту загадку.

— В таком случае, где же моя жена?

— Очень скоро я отвечу вам и на этот вопрос.

Лорд Сент–Саймон нахмурился.

— Боюсь, что над этим делом еще немало помучаются и более мудрые головы, чем у нас с вами, — заметил он и, церемонно поклонившись, с достоинством удалился.

Шерлок Холмс засмеялся:

— Лорд Сент–Саймон оказал моей голове большую честь, поставив ее на один уровень со своей!.. Знаете что, я не прочь бы выпить виски с содовой и выкурить сигару после этого длительного допроса. А заключение по данному делу сложилось у меня еще до того, как наш клиент вошел в комнату.

— Полноте, Холмс!

— В моих заметках есть несколько аналогичных случаев, хотя, как я уже говорил вам, ни одно из тех исчезновений не было столь скоропалительным. Беседа же с лордом Сент–Саймоном превратила мои предположения в уверенность. Побочные обстоятельства бывают иногда так же красноречивы, как муха в молоке, — если вспомнить Торо [1].