Последний удар

— Что вы читаете?

— «Дело об отравленных шоколадных конфетах» Энтони Беркли.

— Об отравленных свиных ножках, — сказала Эллен. — Вы почти такой же зануда, как дядя Артур. Как можно сидеть сиднем целый день? Пойдемте прогуляемся, Эллери.

— У вас энергия как у Джимми Уокера [40], — пожаловался Эллери. — Послушайте, дорогая моя, то немногое, что я успел прочитать, говорит мне, что мистер Беркли держит немало сюрпризов в своем английском рукаве. Я должен дочитать книгу из соображений самозащиты. Прогуляйтесь с сержантом Дивоу.

— Это лучше того, что я едва не сделала! — И Эллен вышла, вскинув голову.

Эллери с виноватым видом подобрал детективный роман.

Поднявшись к себе в комнату, Эллен переоделась во французскую лыжную куртку на «молнии», натянула на ноги сапоги, светлые локоны убрала под белую вязаную шапку, схватила пару рукавиц, сбежала по лестнице и вышла на крыльцо, хлопнув дверью в надежде, что это услышат в гостиной.

Из-за оттепели в последние дни снег посерел и стал напоминать шероховатый лед. Облака не пропускали солнце, и дул слабый, но холодный ветер. Эллен вернулась бы в дом, если бы не злость на Эллери.

Спустившись с крыльца, она обогнула дом и начала пробираться через сугробы к деревьям. Человеческие следы пересекали снег, который выглядел неопрятно, вызывая у Эллен отвращение. Но при виде летнего домика она воспрянула духом.

Летний домик находился на солидном расстоянии от особняка, на опушке леса, служа для Эллен в детские ее годы излюбленным убежищем от дяди и миссис Сэфайры. С ним у нее были связаны только приятные воспоминания. Она приносила сюда своих кукол, играя в актрису или няню, а позже предавалась мечтам о романах с ее подростковыми увлечениями. Джон признавал летний домик личным владением Эллен, куда мальчишкам вход воспрещен, нарушая молчаливый договор лишь изредка.

Эллен быстро приближалась к домику, где не была долгое время. Но внезапно она остановилась.

Внутри разговаривали мужчина и женщина, но узнать по невнятному бормотанию, кто это, Эллен не могла.

Снова помрачнев, она сделала крюк вокруг домика в сторону леса, но наступила на камень под снегом, споткнулась и, вскрикнув, опустилась на корточки.

— Мисс Крейг! С вами все в порядке?

Подняв взгляд, раздосадованная Эллен увидела высокого полицейского, спешащего к ней из-за куста. Она не сомневалась в том, с какой целью он там прятался. Сержант пытался подслушать разговор в летнем домике. Даже его обеспокоенный возглас прозвучал весьма сдержанно.

— Со мной все в порядке... — громко отозвалась Эллен, но, к ее ужасу, обширная ладонь сержанта Дивоу зажала ей рот.

— Прошу прощения, мисс, — прошептал сержант, не убирая ладонь, — но я должен это услышать.

— Вы... вы просто здоровенная любопытная ищейка! — с трудом выдавила Эллен. — Отпустите меня!

Он покачал массивной головой.

— Вы их спугнете, мисс. Мне это нравится не больше чем вам, но это мой долг. Ш-ш!

Внезапно Эллен прекратила вырываться. Голоса в летнем домике стали громче. Один принадлежал Расти Браун, другой — Мариусу Карло.

— Да, люблю! — кричал Мариус. — По-твоему, я на это не способен? Или, может быть, Джон лучше меня?

— Ты отлично знаешь, Мариус, что любовь не имеет ничего общего с оценкой того, кто лучше и кто хуже. — Расти говорила голосом grande damme [41], и Эллен поняла, что она пытается быть убедительной, одновременно сохраняя достоинство. — Мариус, отпусти мою руку. Мариус! — Последнее слово прозвучало как негодующий вопль. Из домика доносились звуки борьбы.

— Всего один поцелуй! — пыхтел Мариус. — Поцелуй мужчины, а не скулящего подростка, возомнившего себя поэтом только потому, что не рифмует «любовь» и «кровь». Расти, я без ума от тебя...

Раздался звук пощечины.

Эллен отпрянула. Сержант Дивоу выглядел глуповато.

— Только сделай это еще раз, Мариус Карло, и я... — Расти была вне себя от гнева. — А еще называешь себя мужчиной! Пристаешь ко мне за спиной у лучшего друга! Даже если бы Джон не существовал вовсе, а ты один во всей вселенной носил брюки... Любить тебя? — Расти презрительно рассмеялась. — Да я вида твоего не переношу! Меня от тебя тошнит, Мариус! В любом случае я люблю Джона и собираюсь за него замуж. Ясно?

Голос Мариуса был неузнаваемым.

— Абсолютно ясно, мисс Браун. Мариус Краб вызывает отвращение у утонченной Расти Браун. О'кей. Быть посему.

— Благодари свою счастливую звезду, что я не стану жаловаться Джону. Он бы свернул тебе шею.

— Именно это я намерен проделать с ним!

— Ого! — не сдержался сержант Дивоу.

— Господи! — Произнеся это, Эллен осознала, что рукавица сержанта уже не зажимает ей рот.

С противоположной стороны летнего домика внезапно появился Джон Себастьян и с яростным криком вбежал внутрь. Должно быть, он бесшумно подошел по снегу и тоже слышал разговор.

Из хрупкого сооружения послышались звуки ударов, топот, хриплые возгласы и полуиспуганное-полудовольное взвизгивание девушки, явившейся причиной потасовки. Домик ходил ходуном.

Сержант Дивоу продолжал прислушиваться.

— Не стойте, как бревно, вы, олух! — крикнула ему Эллен. — Чего вы дожидаетесь — пары трупов?

— Чьих, этих двоих? — Сержант казался удивленным. — Хотя, пожалуй, пора вмешаться. — Подойдя к входу, он нагнулся и просунул большую голову внутрь. — О'кей, ребята, размялись и хватит. — Так как звуки ударов не прекратились, сержант с сожалением добавил: — Ну ладно, сами напросились. — И его монументальная фигура исчезла внутри.

Вскоре в дверях домика возникли Мариус и Джон, яростно жестикулирующие в морозном воздухе, — каждого держала за шиворот огромная лапа. Затем появились остальные части тела сержанта, за которым следовала Расти с безумным взглядом. Полицейский поставил обоих приятелей ногами в снег.

— Пустите, вы... троглодит! — пыхтел Джон, пытаясь дотянуться до Мариуса. — Я убью этого педика!

— Пустите его, сержант! — взвизгнул Мариус, молотя руками, как дирижер в кульминационный момент вагнеровского фестиваля. — Посмотрим... кто из нас педик... и кто кого убьет!

— Ни один педик не убьет другого, и я должен напомнить вам о присутствии дам, — сурово сказал сержант. — Будете вести себя хорошо?

Без видимых усилий с его стороны противники плюхнулись в снег, продолжая дрыгать руками и ногами и издавать хлюпающие звуки. Сержант Дивоу опустился на одно колено, чтобы удерживать их в таком положении.

— Как мне унять эту парочку, мисс? — удрученно спросил он у Расти.

— Заставьте их помириться, сержант, — холодно отозвалась девушка. — Все это не стоит выеденного яйца. Пусть пожмут друг другу руки.

Сержант выглядел удивленным. В этот момент из снега, словно кит из глубины морской, появилось лицо Мариуса. Молодой человек открыл рот, и из него полился поток слов, заставивший присевшую за летним домиком Эллен заткнуть уши. Поэтому она пропустила развязку, увидев только, как сержант Дивоу тащит соперников к дому, что-то им внушая, а Расти идет следом, также давая советы.

Эллен со вздохом выпрямилась. И тут ее лодыжка подвернулась, и она снова упала в снег.

— О боже! — заплакала Эллен.

— Боль эмоциональная или физическая? — осведомился мужской голос.

Эллен в воплем повернулась в снегу. Эллери приближался к ней из-за кустов.

— Вы! — Эллен вскочила, опять свалилась в снег и начала плакать.

— Насколько я понимаю, и та и другая. — Эллери подбежал к ней и осторожно ее поднял. — Поплачьте на груди кузена Эллери. Жуткая была сцена, верно?

— Вы были там все время?

— От начала до конца, — весело подтвердил Эллери. — Я следовал за вами и сержантом, интересуясь, что происходит, и, в конце концов, выяснил это.

— Вы и сержант Дивоу просто ищейки! Никогда больше не стану представлять себе полицейских и детективов в романтическом свете! Что же нам делать, Эллери? — Она заплакала у него на плече. — Все становится хуже и хуже. Бедный дядя Артур...