Смерть в Голливуде (Происхождение зла)

Далее из этого шедевра репортерского стиля следовало, что мистер Приам после того, как избежал встреч с журналистами, передал через своего секретаря, Альфреда Уоллеса, короткое заявление. В нем он снова отрицал все слухи о предполагаемом убийстве и подчеркивал, что болезнь и кончина Лендера Хилла «зарегистрирована в официальном порядке».

«Следователи политического управления в Голливуде подтвердили сегодня утром, что дочь Лендера Хилла, Лаурел, настаивала на том, что ее отец «был намеренно испуган до смерти». Однако в полиции не нашли достаточных оснований для заведения дела, которое они охарактеризовали как «фантастическое».

Мисс Хилл, давшая интервью в своем доме, соседнем с владениями Приама, заявила: «Если Роджеру Приаму очень хочется зарыть голову в песок, то что ж — это его собственная голова». Она упомянула, что «имеет все основания полагать», что как и ее отец, так и Приам подвергаются смертельной опасности со стороны «какого-то их общего врага из прошлого».

Статья заканчивалась напоминанием, что «мистер Приам приходится приемным отцом двадцатитрехлетнему Гроуву Макгоуэну, тому самому Обитателю Деревьев Атомного Века, о котором недавно столько писали газеты. Это он отказался носить одежду и расположил свое жилище на ветвях дерева в лесу своего отчима, готовясь к концу света».

Отметив про себя со странным удовлетворением, что стиль газетных сообщений в Лос-Анджелесе ничуть не изменился, Эллери подошел к телефону и набрал номер Хиллов.

— Лаурел? Я не ожидал, что сегодня утром вы лично будете отвечать на телефонные звонки.

— Мне нечего скрываться, — слегка подавленно отвечала Лаурел. В ее голосе веял весьма ощутимый холодок.

— Один вопрос, Лаурел. Это вы натравили газетчиков на Приама?

— Нет.

— А если честно?

— Я сказала — нет! — Теперь в ее тоне явственно слышалось: «Что, доигрался?»

Такой поворот событий весьма озадачил Эллери, и он пребывал в озадаченном состоянии в течение всего завтрака, который миссис Вильямс безрезультатно пыталась именовать ланчем. Он допивал уже вторую чашку кофе, когда появился Китс с газетой в руках.

— Я надеялся, что вы зайдете, — приветствовал его Эллери, пока миссис Вильямс готовила второй прибор. — Спасибо, миссис Вильямс, дальше я сам управлюсь… Китс, я не знал точно, что к чему, поэтому не решился позвонить сам. Стараюсь держаться в тени. Эта пресса…

— Значит, это не вы подняли на ноги журналистскую гвардию? — с явным облегчением сказал Китс. — Благодарю вас. Не надо ни сливок, ни сахара.

— Конечно нет. Я сам подумал, не ваших ли рук это дело, — отвечал Эллери, наливая гостю кофе.

— Нет, не моих. Должно быть, этой девчонки, Лаурел Хилл.

— И не ее. Я узнавал только что.

— Странно!

— Да, очень. Как же вся эта история выплыла наружу?

— Кто-то позвонил в редакцию. Измененный голос, откуда — узнать не удалось.

— Женский, мужской?

— Говорят — мужской, но утверждают, что звучал он как-то необычно, и мог вполне быть измененным женским. Здесь, в Голливуде, актеров хоть пруд пруди, что хочешь изобразят. — Китс автоматически чиркнул спичкой, потом спохватился и задул ее. Затем хмуро повертел в руках сигарету и сказал:

— Понимаете, мистер Куин, если здесь действительно скрывается какая-то тайна, то источник слухов может быть… Я понимаю, это звучит нелепо, но…

— Вы хотите сказать, что источник слухов — это автор записки? — подсказал Эллери. — В глубине души я и сам так думал, лейтенант.

— С целью посильнее накалить обстановку?

— И поиграть у Приама на нервах, — закончил Эллери.

— У него самого, видимо, стальные нервы. — Китс поднялся.

— Ладно, нам это пока ничего не дает.

— Вы узнали что-нибудь о Хилле и Приаме?

— Еще нет. — Китс медленно раздавил сигарету. — Это сложнее, чем мы ожидали, мистер Куин. Я даже не знаю, за что ухватиться, с чего начать.

— Что же мешает?

— Я сам еще не понял, что. Подождите несколько дней.

— А как насчет Альфреда Уоллеса?

— Знаете, мистер Куин, когда все прояснится, я извещу вас.

День уже клонился к вечеру — тот самый знаменательный день шествия Великого Владыки Арабского Ордена, — когда Эллери, случайно подняв глаза от пишущей машинки, увидел в окне кремовый нос кадиллака Делии.

Ему с трудом удалось заставить себя дождаться, пока миссис Вильямс откроет дверь.

Когда он судорожно приглаживал волосы, раздался голос миссис Вильямс:

— К вам голый мужчина. Вы дома?

Макгоуэн оказался один. На нем был его обычный костюм Обитателя Деревьев: узкие плавки, на этот раз огненно-красного цвета. Он осторожно пожал руку Эллери и, с удовольствием приняв стакан виски, удобно расположился на софе, прижавшись голыми пятками к оконному стеклу.

— Кажется, мне знаком автомобиль, на котором вы приехали, — заметил Эллери.

— Да, это машина моей матери. У моей пустой бак. — Гигант бросил взгляд на пишущую машинку. — И как только вы управляетесь с этой штуковиной?.. Мне надо поговорить с вами. — Было заметно, что он чувствует себя слегка неуютно.

— О чем, Мак?

— Ну-у… Я подумал, что вы не хотите браться за расследование, потому что вам предложили слишком мало денег…

— Неужели?

— Может быть, я смогу доплатить столько, чтобы вознаграждение соответствовало потраченным вами усилиям и времени.

— То есть, попросту говоря, вы тоже собираетесь нанять меня, Мак?

— Ну да, — вздохнул он с явным облегчением от того, что главное уже сказано. — Я вот все обдумывал… эту записку и то, что Роджер получил в роковое утро… Мне показалось, что за этим действительно что-то кроется.

— Даже если это так, — с любопытством посмотрел на гостя Эллери, — почему вас-то волнуют эти проблемы? Причем настолько, что вы готовы платить из собственного кармана?

— Но ведь Роджер — муж моей матери, не так ли?

— Очень трогательно с вашей стороны, Мак. И когда это только успела разгореться такая почти сыновняя любовь и забота, а?

Загорелая кожа юного Макгоуэна начала медленно багроветь.

— Ну… в общем… да, конечно, мы с Роджером никогда не ладили. Он всегда старался подавлять меня, как и всех вокруг. Но из самых добрых побуждений…

— Видимо, ценя его доброту, вы отказались носить его имя, назвали себя Гроув Макгоуэн, а не Гроув Приам?

Гроув рассмеялся.

— Ладно, сдаюсь. Мне действительно противно видеть его мясистую рожу. Мы всегда враждовали, как две дикие кошки. Когда Делия вышла за него замуж, он не хотел официально усыновлять меня, чтобы я оставался в большей материальной зависимости от него. Я был еще совсем ребенком, но сразу же возненавидел его за это. Поэтому предпочел оставить за собой имя моего отца и никогда не брать у Роджера ни гроша. Правда, мне это удалось сравнительно легко, без больших жертв: я жил на проценты с приличной суммы, оставленной мне отцом. Можете себе представить, как бесился мистер Приам! — Мак рассмеялся, но внезапно оборвал смех. — За последние несколько лет я уже совсем вырос из пеленок. Стараюсь не конфликтовать с ним исключительно ради моей матери. — Он оживился, как будто сам только что понял мотивы своих поступков. — Да-да, именно ради матери! Вот почему я и хочу, чтобы вы выяснили все до конца. Вот в чем причина, мистер Куин.

— Ваша мать любит Приама?

— Она замужем за ним.

— Бросьте, Мак. Я уже говорил вам, когда мы сидели на вашем дереве, что Делия сама обратилась ко мне. За услугами. Независимо от Лаурел. О чем же вам беспокоиться?

Макгоуэн сердито поднялся.

— Да какое значение имеют мои мотивы? Я честно хочу предложить вам… Все, что мне нужно, чтобы эти проклятые тайны наконец раскрылись, исчезли, растворились! Назовите цену и приступайте к работе.

— Как любят писать в учебниках, Мак, — усмехнулся Эллери, — объяснения смотри ниже. Мак, я дам вам знать, если что-нибудь прояснится. Это все, что я могу сказать.

— Чего вы дожидаетесь?

— Второго предупреждения. Если все наши догадки имеют под собой хоть какое-то основание, то должно последовать предупреждение номер два. А до этого момента я не могу ничего предпринять. Приам упрям, как осел, а вы и ваша мать — единственные, на кого можно положиться в этом доме. Поэтому самое лучшее, что вы можете сделать, — это быть начеку и смотреть в оба. А я уж сам решу, что делать.