Содержанки по своей воле не уходят

— Мне не хотелось бы делать все это из-за Берты, — заявил он. — Берта — хорошая женщина, немного жадная, но справедливая. Во всяком случае, с полицией она ведет себя правильно.

Ты же — двуличный мошенник. И всегда был им. Ты всегда норовишь вести игру на два фронта. До сих пор тебе удавалось выходить сухим из воды. На этот раз все будет по-другому.

Не обращая на него внимания, я спросил Хейзл:

— Вы поговорили с адвокатом?

— Да.

— Он едет сюда?

— Да.

— Он — хороший адвокат?

— Трудно представить лучшего.

— Сколько ему нужно времени, чтобы добраться сюда?

— Он будет здесь довольно скоро.

— Но все же, через сколько времени?

— Минут через десять. Он живет в этом же районе.

— Прошу вас послушаться меня, — попросил я ее, — не произносите ни слова, пока ваш адвокат не прибудет сюда. Не отвечайте ни на один вопрос. Даже не говорите “да” или “нет”.

— Лэм, это ей не поможет, — вмешался Селлерс. — Ты же не знаешь того, что знаю я.

— И что же вы знаете? — спросил я. Селлерс вытащил из кармана записную книжку.

— Хейзл Клюн, она же Хейзл Даунер, — объявил он, — сожительствует в открытую с печально известным Стэндли Даунером. За плечами Стэндли тюремный срок.

— Тюремный срок! — воскликнула Хейзл.

— Не притворяйся скромницей, — посоветовал ей Селлерс, — он — жулик и вор. Он дважды отсиживал срок в федеральных тюрьмах. Сейчас он разгуливает на свободе, но освобожден под честное слово. Мы можем вновь запрятать его за решетку в любое время, когда захотим.

Пока еще я не могу доказать, что Стэндли дружит с Хербертом Бэксли, но они сидели одновременно в тюрьме “Ливерворт”, так что должны хорошо знать друг друга. Мы считаем, что Стэндли и Херберт договорились между собой и состряпали план грабежа бронированного пикапа. После того, как они завладели деньгами, они разделили их поровну и в этот момент зазвонил телефон.

Селлерс нахмурился и заявил:

— Я отвечу на этот звонок, так что не трудитесь. Возможно, это спрашивают меня.

Он подошел к телефонному аппарату, поднял трубку и осторожно сказал:

— Алло? — затем уже более уверенным тоном:

— Да, говорите, я слушаю.

Около минуты в телефонной трубке слышался голос. Селлерс, нахмурившись, слушал, сначала недоверчиво, затем, вынув изо рта правой рукой сигару, словно это помогает лучше слышать, более внимательно. Он спросил:

— Вы уверены? Повторите еще раз. Селлерс положил сигару на телефонную подставку, вытащил записную книжку из кармана и стал записывать.

— А ну-ка, повторите еще раз, — попросил он, — я хочу записать все эти имена. Теперь все о'кей. У меня здесь Даунер и Лэм. Я их привезу. Держите все у себя, пока я не приеду. Пока ни о чем не сообщайте прессе. Я сам займусь всем этим.

Он положил на место телефонную трубку, затем внезапно, быстрым движением руки выхватил револьвер и направил его прямо на меня.

— Вставай! — приказал он. В его глазах было нечто такое, чего я раньше никогда не замечал. Я встал.

— Повернись!

Я повернулся к нему спиной.

— Иди к стенке. Я пошел к стенке.

— Встань лицом к стене в одном метре от нее, расставь ноги, наклонись вперед, упрись ладонями в стенку.

Я сделал все так, как он приказал.

— А теперь ты иди к стенке, — приказал он Хейзл Даунер.

— И не подумаю, — возразила она.

— Хорошо, — согласился Селлерс, — ты — женщина. Я не могу обыскать тебя, но я предупреждаю тебя, я не шучу. Если кто-то из вас сделает неверный шаг, то тогда вас остановит свинец.

Он вплотную подошел к кушетке.

Я попытался посмотреть, что происходит за моей спиной, но мои руки были подняты, и я мог только искоса уловить какие-то отдельные моменты: задравшаяся юбка, обнажившаяся нога, взметнувшаяся туфля на высоком каблуке. Затем я услыхал металлический щелчок и голос Хейзл Даунер:

— Ты, животное! Ты же надел на меня наручники!

— Ты чертовски права, я действительно надел на тебя наручники, — подтвердил Селлерс, — и если ты еще раз попытаешься лягнуть меня этой туфлей на остром высоком каблуке, то получишь дубинкой по голове. Возможно, я не смогу обыскать тебя, но уж во всяком случае смогу выдернуть из твоей пасти змеиное жало!

Он подошел ко мне и приставил сзади свою ногу к моей ноге. После этого его руки стали быстро обшаривать мою одежду.

— Держи ладони на стене, Лэм, — приказал он, — не двигайся. В противном случае тебе будет больно.

Он продолжал обыскивать меня, не пропуская ни малейшей складки одежды.

— Ладно, — заявил он, — ты чист. А теперь повернись и выложи все вещи из своих карманов. Сложи вещи на стол.

Я не посмел ослушаться его.

— Выкладывай все, — скомандовал он, — деньги, ключи, все.

Все, что было в моих карманах, я выложил на стол.

— А теперь выверни карманы. Я так и сделал. Кто-то постучал в дверь.

Селлерс отскочил от меня и встал спиной к стене. Он направил свой револьвер на дверь.

— Входите, — скомандовал он.

Дверь открылась. В комнату вошел мужчина, лет сорока, с любезной улыбкой на лице. Увидев направленный на него револьвер Фрэнка Селлерса, он оторопело остановился и потом удивленно уставился на меня, стоявшего с вывернутыми карманами, а потом на Хейзл Даунер, сидевшую на кушетке с руками за спиной и в наручниках.

— Какого дьявола! — воскликнул мужчина.

— Полиция, — объявил Фрэнк Селлерс, — кто вы такой?

— Я — Мэдисон Эшби, — представился мужчина, — адвокат.

— Ее адвокат? — спросил Селлерс, кивнув в сторону Хейзл.

— Да.

— Не сомневаюсь, что она нуждается в адвокате, — пробурчал Селлерс и после небольшой паузы добавил, — причем основательно.

— Даже страстно, — вмешалась Хейзл, — прошу вас, заставьте эту гориллу снять эту гадость с моих запястий, а потом выясните, что все это значит.

Селлерс показал адвокату револьвером на кресло.

— Присаживайтесь, — пригласил он его, а потом кивнул мне, — и ты, Лэм, садись. Держи свои руки на виду.

Сам же Селлерс продолжал стоять, держа револьвер в вытянутой руке.

— Могу я спросить, что все это значит? — поинтересовался Эшби.

Селлерс проигнорировав вопрос адвоката, обратился ко мне:

— Итак, Коротышка, ты отправился в Сан-Франциско. И забрал с собой дорожный сундук.

— Это разве преступление? — спросил я.

— Преступление не в этом, а в том, что совершено убийство.

— О чем вы говорите?

— Я говорю о том, — пояснил он, — что в Сан-Франциско, в отеле “Калтония” убит парень по имени Стэндли Даунер. В его комнате посреди пола стоял твой дорожный сундук. Одежда и другие вещи, что были в сундуке, оказались разбросанными по всей комнате.

Селлерс уловил выражение крайнего изумления в моих глазах.

— Продолжай, — предложил он, — разыгрывать передо мной комедию. Ты, Коротышка, — отъявленный ублюдок и чертовски искусный актер. Ты ловко проделал всю ту работу. Ты…

Он замолк на полуслове, поскольку комнату пронзил резкий, истеричный вопль Хейзл.

— Ну вот, — повернувшись к ней, заметил Селлерс, — еще одно великолепное представление. Ты вышла на сцену как раз вовремя, завопила для того, чтобы получить время на обдумывание, чтобы дать возможность Дональду уклониться от ответов на прямые вопросы и подарить ему минутку на размышление.

А теперь, сестричка, у меня есть новости и для тебя! Прошлой ночью ты тоже была в Сан-Франциско. Ты посетила некую бабенку по имени Эвелин Эллис в том же самом отеле “Калтония”. Эта девица зарегистрировалась в “Калтонии” под именем Беверли Кеттл. Она была в номере семьсот пятьдесят один. Ты сказала ей, что тебе абсолютно не нужен Стэндли Даунер, что она может оставить его себе, но ты хотела бы получить обратно то, что он взял у тебя, в противном случае у него будут большие неприятности.

Ты обозвала ее несколькими грязными словами и она…

Хейзл попыталась прервать Селлерса и что-то сказать.

— Заткнись, — резким тоном посоветовал ей Мэдисон Эшби.