Месть

Человек с пистолетом был Эймс Маккини. Я уже рассказывал об Эймсе. Высокий, худой, длинные седые волосы, загорелый, возраст ― семьдесят четыре года. Эймс не имел права носить оружие. Он потерял это право после того, как из старинного «ремингтона» модели 1895 года убил на дуэли своего бывшего партнера.

Я познакомился с Эймсом в первую же неделю моего пребывания в Сарасоте. По телефону его грубый голос напоминал голос Сэма Элиота:

― Вы знаете место, которое называется «Крут»? На Триста первой, сразу за Фрутвиллом.

― Да, ― сказал я.

― Вы можете быть там через полчаса?

― Да.

― Я ― Маккини. Высокий, худой, ни с кем не перепутаете.

«Круг» был одним из многочисленных ресторанов Сарасоты, города, более известного своими богатыми туристами и состоятельными пенсионерами, живущими на островах, чем своей кухней. Есть несколько приличных ресторанов и тьма специализирующихся на национальных кухнях, включая и «Круг», в окне которого красовалась кричащая, красным по белому, вывеска: «Самый лучший китайский текс-мекс во Флориде». Мало кто подвергал сомнению это утверждение и меньше всего бездомные, которые проходили мимо каждый день.

Теперь «Круга» больше нет. Его владелец, Круглый Гарри, весил слишком много. Он умер, и заведение было продано. Через полгода там открылась и до сих пор работает мастерская по ремонту обуви и одежды, принадлежащая чете колумбийцев, почти не говорящих по-английски.

Рестораны в этом городе быстро появляются и быстро исчезают, как деньги. Сарасота ― богатый город, но богатым нужны горничные, супермаркеты, полицейские и пожарные, ателье и обувные магазины. В Сарасоте есть средний и низший класс, и все, даже приезжающие на зиму с такого далекого севера, как Канада, и такого далекого востока, как Германия, это знают.

Парковка около «Круга» была несложной, во всяком случае летом. Летом в Сарасоте вообще нет проблем с парковкой. Нет очередей в рестораны или кинотеатры.

В «Круге» бывало не многолюдно и не пусто. Еда вкусная и недорогая, обслуживание быстрое, и никто не торопил вас на выход. Можно было попивать пивко, подливая себе из кувшина и смотря матч с участием «Атланта Брэйвс», транслируемый по кабельному каналу. «Круг» не был тихим местом. Гарри перемещался по залу, дыша с громким присвистом; болельщики «Брэйвс» подбадривали игроков на экране; пьяницы наполняли друг другу стаканы трясущимися руками; а адвокаты, менеджеры по продажам, торговцы недвижимостью и все знающие старожилы обсуждали сделки, стараясь, чтобы их слышали за соседними столиками.

Я вычислил Маккини за десять секунд, то есть сразу как только мои глаза после яркого солнца привыкли к почти полной темноте. Пахло пивом и чем-то жареным. Столики стояли на приличном расстоянии друг от друга, так что коленям и локтям было свободно. «Круг» с его небольшим залом был похож на все второсортные бары. Седой старик сидел за столиком в углу, прислонившись к стене, ― вылитый ковбой Уайлд Билл.

Он посмотрел на меня, оторвавшись от блюда, отдаленно напоминавшего бифштекс. У него были седые короткие волосы, светлые, кажется серо-голубые, глаза, и, насколько я мог разглядеть, белки не отливали желтизной, выдающей давнишних пьяниц.

― Фонеска, ― сказал я, подойдя.

Он отодвинул стул, встал и протянул мне руку. На нем была красная фланелевая рубашка с закатанными рукавами и старые, но чистые джинсы. Я не видел его ног, но был уверен, что он в сапогах.

― Эймс Маккини, ― сказал он. Живьем его голос больше напоминал голос Джорджа К. Скотта, чем Сэма Элиота. ― Вам говорили когда-нибудь, что вы похожи на одного парня из кино?

― На Чарльза Бронсона? ― предположил я.

― Нет, на другого, ― сказал он. ― Такой худой и грустный, забыл, как его зовут. Садитесь.

Я сел.

― Возьмите себе что-нибудь, ― сказал он. ― Заказывайте, я угощаю. Готовят тут как-то чудно, но есть можно.

Я кивнул Круглому Гарри, который обливался потом, несмотря на прохладу. Он вытер руки о передник и крикнул:

― Что будете брать?

― То же, что и он, ― ответил я, показывая на Эймса Маккини.

― Вам понравится, ― крикнул Гарри и занялся своим делом.

Эймс Маккини вытер рот бумажной салфеткой и посмотрел на меня.

― Я разбираюсь в людях, ― сказал он. ― Бывает, конечно, ошибаюсь, но очень редко.

― Кто не ошибается.

― Один адвокат, которого я встретил в баре, посоветовал мне обратиться к вам, ― продолжал он, игнорируя мою реплику. ― Тут вообще выбор маленький. Маленький город. В Брейдентоне, конечно, больше выбор, но я приехал на мотороллере, поэтому решил выбирать из того, что есть здесь, и подешевле. Ваша цена самая низкая.

― Спасибо вам за доверие, ― сказал я.

― Не смейтесь надо мной, мистер Фонеска. Я парень деревенский, но не дурак. Мы можем смеяться вместе, но не друг над другом. Если вы хотите шутить, то мы можем просто пообедать, поговорить о синем море и о белом песке и разойтись.

― Извините, ― сказал я, ― я горожанин и иногда могу обидеть нечаянно.

― Извинение принимается, ― ответил Маккини, отправляя в рот очередной кусочек того загадочного кушанья, которое в дымящейся металлической миске Гарри поставил теперь и передо мной вместе со стаканом темного пива.

― Фирменное блюдо, ― пояснил Гарри. ― Мандарин-начо.

Он отошел, и я посмотрел на Маккини.

― Вы торопитесь? ― спросил он.

― Нет.

― Вы будете со мной откровенны?

― Я попытаюсь, ― сказал я, отхлебывая пиво и с подозрением рассматривая бурое месиво в миске.

― Как идут ваши дела?

Тут «Брэйвс», вероятно, отмочили что-то особенное. Гарри и другие болельщики громко охнули, кто-то крикнул: «Смотри, что творят!»

― Дела? Плохо, ― сказал я.

Маккини кивнул:

― Значит, у вас будет время заняться как следует тем, что я вам предложу.

― Это зависит от того, что именно.

― Сколько вам лет, мистер Фонеска?

― Называйте меня Лью, ― ответил я. ― Сорок один.

― Кто вы? Итальянец? Мекс?

― Итальянец.

Он кивнул и взял еще кусочек начо.

― Вы хороший человек?

Я пожал плечами.

― Наверное, нет, но я человек честный. Могу доказать: если хотите, посмотрите мой офис.