Восемь мечей

— Послушайте, — недовольно перебил его епископ. — Может быть, мы лучше пройдем в дом, а уж там…

— А-а, ерунда! — отмахнулся от него доктор Фелл. — Да и к чему нам такие церемонии? — И первым подал пример, грузно присев на стоящую напротив декоративную скамейку.

Увидев это, Морли Стэндиш тоже мрачно, вернее, «с выражением крайней мрачности» присел на ступеньки крыльца, вздохнув, достал из кармана куртки трубку… Какое-то время все молчали, затем доктор Фелл, вдоволь натыкавшись концом трости в кирпичную стену дома и наконец-то отдышавшись от довольно значительных усилий, потребовавшихся ему, чтобы опустить свое мощное тело на низенькую скамейку, проговорил:

— Скажите, кто, по-вашему, убил Деппинга, мистер Стэндиш?… У вас есть точное представление? Или, допустим… ну, просто хотя бы чисто предположение?

При первых же звуках такого в высшей степени неординарного начала епископ с мрачным видом скрестил руки на груди. Вроде бы он здесь совсем ни при чем, будет только судить и осуждать. Это выглядело тем более нелепо, что сам доктор Фелл, неимоверно крупный и с отсутствующим взглядом, равнодушно сидел на скамейке, прислушиваясь к щебету птиц в кроне деревьев прямо за ним. Морли Стэндиш бросил на него пристальный взгляд.

— Простите, но ведь особых сомнений в этом вроде бы нет, так ведь? — не скрывая удивления, ответил он вопросом на вопрос. — Этот парень, который столь неожиданно явился к нему со странным визитом… Тот самый, как все говорят, с явным американским акцентом. Кажется, его зовут… — Он нахмурился и обвел всех вопросительным взглядом.

— Спинелли, — самодовольно усмехнувшись, помог ему епископ. — Его зовут Спинелли.

— Да успокойтесь же вы, наконец! — недовольно пробурчал доктор Фелл, заметно побагровев. — Вообще-то расследование поручено мне. Не вам, заметьте, а мне!

Морли Стэндиш подскочил на месте с на редкость озадаченным и даже возмущенным выражением лица.

— Значит, вы сами знаете его имя, так ведь? Что ж, это мне кое о чем напоминает… Епископ Донован был прав. Будь у нас побольше здравого смысла послушать его сразу же, когда он в самый первый раз рассказал нам о том парне, очень может быть, что все это никогда и не произошло бы. Особенно учитывая на редкость положительные качества моего отца… — Он чуть заколебался. — Ладно, не обращайте внимания. Конечно, мы могли бы это предотвратить. — Он снова поколебался, затем все-таки добавил: — Скорее всего…

— Да, да, интересно… это на самом деле очень интересно, — задумчиво протянул доктор Фелл. — Ну и какие же следы его конкретного присутствия вам удалось обнаружить сегодня? Ведь, как я полагаю, Спинелли пока еще не выследили? Или я не прав?

— Нет, нет, сэр, конечно же правы. Насколько мне известно, пока еще нет, не выследили. Впрочем, мы с инспектором Мерчем не виделись с самого полудня.

— Хм… Итак, мистер Стэндиш, если этот Спинелли на самом деле убил вашего, простите, потенциального тестя, то зачем же, позвольте поинтересоваться, ему это понадобилось? Какая, скажите, пожалуйста, связь может существовать между прилежным, безобидным пожилым джентльменом вроде Деппинга и известным американским шантажистом, который умудрился столько лет отсидеть не где-нибудь, а в самых знаменитых тюрьмах Соединенных Штатов?

Молодой Стэндиш сначала раскурил трубку, неторопливо загасил спичку и только затем сказал:

— Послушайте, мистер… э-э… простите… ах да, доктор Фелл, а почему вы спрашиваете именно меня? Ведь мне известно не более чем… скажем, моему отцу. Почему же меня?

— Почему именно вас?… Ну, например, потому, что вы наверняка обсуждали это с миссис Деппинг. Или нет?

— Ах вон оно что, — медленно протянул Морли. И буквально в упор посмотрел на доктора. — Вообще-то это то, что называется «чисто личным вопросом». На который, как вам ни покажется странным, совсем нетрудно ответить… Бетти, то есть, простите, миссис Деппинг, практически вообще не знала своего отца. Равно как и свою родную мать. Ведь она с семи-восьми лет находилась в женском монастыре Триеста. А затем ее перевели в один из известных французских приютов, охраняемых более тщательно, чем самые секретные правительственные заведения Европы… Когда ей исполнилось восемнадцать, она не выдержала… такой уж характер… и, как ни странно, совершила побег. Громкий побег! Который в то время наделал, надо сказать, немало шума… — На лице Морли Стэндиша впервые за все это время появилось выражение некоторой неуверенности — он вдруг… усмехнулся. — Убежала! Вы только представляете себе, убежала?! Вот это да!… — Он возбужденно подергал себя за кончики усов, размашисто хлопнул руками по ляжкам. — Ну а затем этот старый придурок… Простите, все дело в том, что мистер Деппинг разрешил ей жить вместе со специально нанятой для этих целей «подружкой» в Париже. Все это время они встречались крайне редко, но зато Бетти регулярно писала ему по какому-то адресу в Лондон. Лет пять тому назад, когда ей было что-то около двадцати, он вдруг снова объявился на ее горизонте и объявил, что решил отойти от всех дел. Самое смешное заключалось в том, что, хотя его всегда беспокоило, как складывается ее судьба, нет ли у нее каких-либо неприятностей, он никогда не предлагал ей жить вместе… — Морли Стэндиш выпрямил спину, немного помолчал, затем, как бы не совсем охотно продолжил: — Послушайте, надеюсь, вам не потребуется все это повторять, так ведь? Конечно же, мне об этом известно несколько больше, чем моему отцу, это факт, который, в общем-то, нет особой нужды скрывать, но тем не менее…

— Да, все это невольно наводит на некоторые мысли, доктор, вы не находите? — Уголки губ епископа выразительно опустились вниз. — Очень даже наводит… Кстати, мне на память приходит аналогичный случай, имевший место в Риге в… да, да, именно в 1876 году, и другой в Константинополе в 1895-м, и третий в… хм… в Сан-Луисе в 1909-м…

— Да, география у вас что надо, — не скрывая восхищения, заметил доктор Фелл. И тут же снова перевел внимание на Морли Стэндиша: — Скажите, а чем, собственно, этот Деппинг занимался?

— Точно не знаю, но, кажется, чем-то в лондонском Сити.

— Вот как? На самом деле? Забавно, забавно, — хмыкнул доктор Фелл. — Забавно то, что, когда человек хочет произвести впечатление некоей, так сказать, «бесцветной респектабельности», он, как правило, говорит, что занимается чем-то именно в лондонском Сити… Ну а почему в таком случае у Деппинга была здесь плохая репутация?

Манеры молодого Стэндиша заметно переменились, будто ему вдруг почему-то стало очень неудобно и потребовалось защищать им же сказанные слова. Совсем как его отцу.

— Плохая репутация? — переспросил он. — Плохая репутация? Что именно, сэр, вы имеете в виду?

Последовала довольно долгая пауза, во время которой доктор Фелл молча — нет, скорее задумчиво — покачивал головой, не спуская с молодого Стэндиша вполне благожелательного взгляда.

Наконец Морли Стэндиш решился нарушить в общем-то несколько затянувшееся молчание.

— Э-э… — прочистив горло, решительно и по-своему даже негодующе произнес он. — То есть я хотел спросить, сэр, что именно заставляет вас считать, что у него здесь была плохая репутация?

— Ну, судя по всему, так считает по крайней мере один человек, чего не опровергает даже такой ярый защитник мистера Деппинга, как ваш собственный отец. Да и вы сами, между прочим, буквально несколько минут назад назвали его старым придурком, разве нет?

— Нет! — торопливо возразил Морли. — Я хотел сказать только то, что… Достоинство достоинством, однако нужно всегда стремиться смотреть на вещи непредубежденным взглядом! Если мистера Деппинга здесь и недолюбливали или считали несколько странноватым, то только из-за его пристрастия к девушкам возраста не старше моей сестры. А ведь ему было уже за шестьдесят! Может быть, его понятия галантности были для окружающих, мягко говоря, не совсем обычными, но это все равно объяснялось его некоторой, с позволения сказать, чопорностью, прилежанием, разборчивостью в связях ну и тому подобными качествами… Хотя некоторым его поведение и казалось в каком-то смысле даже не совсем приличным… — Освободившись наконец-то от заметно мучивших его эмоций, причем так уверенно, будто пересказывал давно и хорошо выученный урок, молодой Стэндиш крепко сжал трубку зубами и, не скрывая явного вызова, посмотрел на доктора Фелла.