Дело опасной вдовы

Мейсон сказал:

— Желаю удачи! — и прошел через левую дверь казино. Когда он был на полдороге к столикам с рулеткой, какой-то человек в прорезиненном плаще, еще блестящем от тумана и брызг воды, крикнул:

— Внимание всем! На борту судна совершено убийство. Никому не разрешено покидать судно. Просьба не пытаться выходить за пределы этой комнаты. Если вы будете содействовать полиции, процедура не отнимет много времени. В противном случае вы будете задержаны на судне до утра.

Глава 7

Перри Мейсон стоял почти в конце длинной очереди, которая змеей вилась к столику, за которым два полицейских записывали имена и адреса присутствующих й снимали показания. Покинутые игорные столы были единственным напоминанием оживления, которое обычно царило в этом зале, потому что смех, стук фишек и громкие разговоры смолкли. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были теперь голоса офицеров, непуганые ответы работников заведения, да мерное потрескивание деревянной обшивки старого судна, качавшегося на волнах.

Тревожно нахмурясь, Мейсон рассматривал длинную очередь. Ему не удалось рассмотреть Матильду Бенсон, между тем, решительно все, находящиеся на борту, сейчас стояли в этой длинной очереди. Можно было с уверенностью сказать, что никто не мог бы пройти мимо поставленных у выхода охранников без письменного разрешения офицеров, проводивших опрос.

Во всех кабинетах хозяйничали полицейские, быстро и деловито выполняя свою работу: фотографировали место происшествия и сам труп, опыляли мебель специальными порошками, чтобы выявить отпечатки пальцев. То и дело кто-то из полицейских проходил мимо очереди, и все стоявшие в ней обращали к ним испуганные лица. Какой-то мужчина вышел из Т-образного коридорчика и, обращаясь к очереди, спросил:

— Кто из вас Перри Мейсон, адвокат?

Мейсон поднял руку.

— Подойдите сюда, пожалуйста, — сказал полицейский, повернувшись на пятках, и прошел в дверь. Мейсон последовал за ним. Проходя по коридору, он услышал шум голосов: обеспокоенная очередь стала обмениваться тревожными вопросами. Затем он услышал голос Чарли Дункана, который на самых высоких нотах выражал бурный протест против чего-то.

Мейсон прошел вслед за полицейским в приемную. Хмурые офицеры допрашивали Дункана. Когда Мейсон вошел в комнату, Дункан говорил:

— … Конечно мне было трудно с ним. Мне вообще не нравилась его манера вести дело. Как раз сегодня я начал дело о разделе имущества, но вовсе не для того, чтобы обобрать его. Я сделал это только потому, что опасался быть разоренным из-за нелепых идей человека, который не умеет вести дела…

Увидев Мейсона, он замолчал. Один из офицеров спросил:

— Вы — Перри Мейсон, адвокат?

Мейсон кивнул.

— Вы находились в этой комнате, когда был обнаружен труп?

— Да.

— Что вы здесь делали?

— Сидел и ждал.

— Чего именно?

— Чтобы кто-нибудь пришел.

— Вы стучали в дверь кабинета?

— Да.

— Ответа вы не получили?

— Нет.

— Вы не подергали ручку двери?

Мейсон задумчиво нахмурился.

— Трудно сказать наверняка, что именно я делал. Когда я вошел в приемную, то рассматривал свое посещение, как самое обычное дело и, естественно, не слишком обращал внимание на детали, поскольку ничего необычного в них не было.

Один из офицеров сказал:

— Ну, эти детали оказались важными и необычными.

Мейсон любезно улыбнулся.

— Но ведь заранее трудно предполагать такое.

Последовало минутное молчание, что дало возможность Мейсону внимательно присмотреться к полицейским. Очевидно, их собрали внезапно по тревоге и они принадлежали к разным ведомствам: один из них, несомненно, был сержант из городской полиции, третий — в штатском, наверняка, детектив. Четвертый — судебный исполнитель или кто-то вроде этого. Дверь открылась и в комнату вошел еще один полицейский, ведя за собой Артура Маннинга. Его сопровождали двое молодых людей, парень и девушка, им было лет по двадцать, не больше. На девушке был бежевый костюм спортивного покроя, на шее коричневый шарф гармонирующий с коричневыми туфлями и сумочкой. Через руку у нее было перекинуто пальто с меховым воротником.

Маннинг сказл:

— Я только что узнал…

Сержант предупреждающим жестом вытянул руку:

— Давайте, сначала покончим с этой стадией опроса. Так значит, мистер Мейсон, вы сидели здесь, в приемной?

— Да.

— Сколько времени вы здесь находились?

— Вероятно, минут пять, может быть, даже меньше. Точно сказать не могу.

— Вы хотели повидать мистера Гриба?

— Да.

— Зачем?

— У меня к нему было дело.

— Какого рода дело?

Мейсон, улыбаясь, покачал головой.

— В качестве поверенного моих клиентов, я не имею права отвечать на подобные вопросы.

— Вы отказываетесь отвечать?

— Да.

— Это нарушение закона, — сердито запротестовал сержант. Единственное, что вы можете не сообщать полиции, это признание, сделанное вашим клиентом конфиденциально. Мне это известно, поскольку мне приходилось слышать, как по этому поводу спорили в суде.

Мейсон снова покачал головой.

— Мало ли что можно услышать в суде, что вовсе не соответствует действительности, сержант.

Детектив в штатском ухмыльнулся. Сержант вспыхнул, повернулся к Дункану и сказал:

— Когда вы пришли сюда, где сидел мистер Мейсон?

— Вот на этом кресле.

— Что он делал?

— Просматривал журналы.

— Вы не знаете, что именно он читал?

— Не знаю. Он только сказал, что журналы старые, но я не помню, какой именно журнал он держал в руках.

— Дверь в кабинет была заперта?

— Да.

— У вас был ключ?

— Да.

— Имелись ли к этой двери еще ключи?

— Только у Гриба.

— Тот самый, который находился на кольце вместе с другими?

— Да.

— Эта дверь обычно затворялась?

— Непременно. Это было правило, которое мы никогда не нарушали. Эта дверь всегда была закрыта, заперта и замкнута на все задвижки.

— Так что мистер Гриб должен был сам открыть дверь?

— Да.

— А потом вернуться к своему столу, после того как впустил посетителя?

— Совершенно верно.

— А как насчет иллюминаторов? — спросил Мейсон. — Ведь прямо над столом находится иллюминатор, и еще один с другой стороны. Разве не мог кто-то прокрасться вдоль борта судна, выстрелить в иллюминатор и…

— Нет, — прервал сержант. — Это совершенно невозможно. Если исключить версию самоубийства, а она исключена, то тот, кто выстрелил в Гриба, должен был стоять совсем рядом у края стола. Он выстрелил в Гриба из пистолета калибра 38. К тому же он выбросил гильзу, мы нашли ее на полу. Он повернулся к Дункану: — Это вы открыли дверь кабинета и нашли Гриба мертвым в его кресле? Что вы сделали?

— Я был очень взволнован, — сказал Дункан. — Я помню только, что, разумеется, подошел к нему, чтобы убедиться, что он мертв. Потом что-то сказал Мейсону… Ах, да, потом мы стали искать оружие. У нас сразу возникли сомнения в том, что это самоубийство.

— Еще что-нибудь вы вспомнили?

Дункан покачал головой:

— Нет. Мы вышли из кабинета. Я захотел, чтобы Мейсона обыскали…

— Почему вы захотели его обыскать?

— Потому что он сидел здесь в приемной. Конечно, я стал его подозревать… То есть, я подумал, что было бы неплохо обыскать его и посмотреть, нет ли при нем ключа от этой двери или оружия… Вообще, мало ли что могло очутиться у него в карманах…

— Мейсон возражал против этого?

— Напротив, — вмешался Мейсон, — я сам этого потребовал. Мистер Перкинс, судебный исполнитель, который прибыл с мистером Дунканом, надел на меня наручники, чтобы я ничего не мог выкинуть из карманов, пробел меня в другую комнату, велел раздеться и обыскал меня с головы до ног. Но в течении этих нескольких минут мистер Дункан находился наедине с трупом.

— Вовсе нет, — сердито возразил Дункан. — Я вспомнил, что именно я сделал. Я нажал кнопку звонка тревоги, которой обычно вызывал в кабинет Маннинга. Когда включается этот сигнал, то раздаются звонки в разных комнатах, а во всех четырех углах игорного зала зажигается красный свет. Так что буквально через несколько секунд Маннинг уже был здесь.