Отпуск Мегрэ

Однако Франсис чувствовал себя неловко и хотел надеть пиджак. Но женщина его остановила:

– Не стоит стесняться комиссара, вот что я тебе скажу!

Если все, что о нем пишут, – правда, то ему все равно, в рубашке ты будешь или в пиджаке, так что не дергайся…

Дверь слева вела в лавку, откуда доносился легкий запах рыбы.

– А вы, месье Мегрэ, считаете, что это был несчастный случай?

Ну и денек ему достался! Он уже пережил один допрос у доктора Беллами.

– Прошу вас заметить, что я ничего не хочу сказать плохого об этом человеке. Я ведь знала его еще тогда, когда он был юношей. Полагаю, что я старше его года на три, если не на четыре, и не стесняюсь говорить об этом.

От нее исходила удивительная свежесть, и, несмотря на свои пятьдесят, выглядела она очень аппетитно. Наполнив стаканчик Мегрэ, она протянула свой, чтобы чокнуться.

– Я хорошо знала и его отца. Он был человеком такого же типа. Неболтливый, но и гордецом его назвать было нельзя. Что до его матери, то это женщина другого пошиба. Позвольте уж, месье Мегрэ, вам это сказать, но она настоящая стерва. И если уж случилось что-либо скверное, я уверена, она к этому руку приложила. Вы считаете, что доктора арестуют?

– Так вопрос не стоит.

Мегрэ никто не поручал заниматься расследованием.

Ему просто хотелось собрать кое-какие сведения. А ведь назавтра, благодаря Попин, весь город будет знать, что комиссар Мегрэ занимается доктором Беллами.

Все может зайти слишком далеко, но Мегрэ нисколько не сожалел, что сидит здесь, покуривая короткими затяжками трубку и грея в руке стаканчик. Он только отводил взгляд, когда тот падал на голые колени женщины, которая сидела, расставив ноги так, что была видна розовая кожа выше чулок.

Наконец он решил взять инициативу в свои руки:

– Я хотел бы задать вопрос Франсису.

– А как вы узнали, что я здесь?

Мегрэ мог соврать все, что угодно, но Попин не оставила ему для этого времени.

– Неужели, мой мальчик, ты думаешь, что никто об этом не знает. Заметьте, месье Мегрэ, что я очень хочу замуж. Он, конечно, у меня не первый. К несчастью, у него есть жена, и она слышать не хочет о разводе…

– Сегодня после полудня, Франсис, когда я заходил к доктору Беллами, из комнаты на втором этаже вышла Девчонка. Полагаю, что впустили ее вы?

– Да. Дверь открывал я.

– И значит, вы ее видели. Кто она такая?

– Я тоже задавался этим вопросом.

– Так, выходит, вы ее не знаете?

– Нет, не знаю. Просто она приходила два раза. В первый раз второго августа, когда мадам была очень больна…

– Минутку, Франсис, вы хотите сказать?..

– Не спеши, дружочек, дай спросить комиссару.

– Несчастный случай, жертвой которого стала мадемуазель Годро, произошел третьего августа. Так ведь?

– Да, так. В день концерта.

– А значит, как вы говорите, второго августа мадам Беллами заболела…

– Совершенно верно. Я бы сказал даже, что она заболела еще первого августа. Именно первого она уже не вставала.

– Часто она болеет?

– Никогда раньше не было, чтобы она целый день лежала в постели…

– Врача вызывали?

– Лечил сам хозяин, он же врач…

– Конечно…

Но ведь врач всегда пригласит к себе собрата, поскольку тот специалист.

– Вы не знаете, что с ней было?

– Нет.

– Вы заходили в ее спальню?

– Никогда! Даже если ее там не было, это запрещено. Доктор Беллами просто не выносит, чтобы какой-либо мужчина зашел в спальню к мадам. Впрочем, один раз, когда хозяина не было дома, а в апартаментах находилась только горничная Жанна, я зашел. Но едва сделал пару шагов, потому что мне нужно было сказать что-то Жанне…

– Тебе нужно было только что-то сказать ей?

– Ну да. Но доктор вошел совершенно бесшумно.

Я никогда не видел его таким разъяренным. В какой-то момент я подумал, что он хочет меня ударить…

– Значит, – повторил Мегрэ, – первого августа, за два дня до смерти сестры, Одетта Беллами заболела и не покидала кровати. Именно тогда, как вы сказали, посторонняя девица пришла повидаться с нею в первый раз?

– Не первого августа, а второго…

– Вы открыли ей дверь. В котором часу это было?

– Около половины пятого…

– Иначе говоря, в то время, когда доктор Беллами играл в пивной в карты…

Мегрэ подумал, что с тротуара можно было это увидеть и убедиться, что доктора нет дома.

– Вероятно…

– А что вам сказала эта девочка?

– Попросила позволения встретиться с мадам Беллами.

Я сначала подумал, что она говорит о матери доктора…

– А где та была в это время?

– В бельевой. Потом у портнихи.

– Я вам объясню, – вмешалась Попин. – Совершенно ясно, что она никогда не шьет себе платьев из экономии. Она же крайне скупая женщина. У нее есть своя старая горбатая портниха, которая ее совершенно безвкусно одевает, но зато берет недорого. Я бы рассказала вам кучу историй. Вы только послушайте! Когда она мне заказала рыбу далеко не первой свежести для стола слуг, то я…

– Минуточку!

– Ах, извините меня, продолжайте…

– Итак, вы разрешили малышке подняться наверх?

– Да нет же! Я ей ответил, что мадам не принимает.

Она же умоляла меня сходить и сказать, что пришла маленькая Люсиль и должна сообщить ей нечто важное.

– Значит, вы пошли в спальню, чтобы доложить…

– Извините, я позвал Жанну. Был совершенно уверен, что мадам не примет девчонку. Но все случилось не так, она велела пригласить ее наверх.

– Долго она там оставалась?

– Не знаю. Я вернулся и занялся чисткой серебра.

– А вы знаете, месье Мегрэ, что это он начищает мои медяшки? В противном случае мне пришлось бы нанять горничную. Но он делает это много лучше, полагая, что Женщины в этом плохо смыслят.

– Ну а когда она пришла сегодня, вы проводили ее наверх сразу же?

– Мне даже не пришлось предупреждать о ней. Я увидел Жанну на лестнице, и она мне сказала: «Пусть девушка поднимается, Франсис…»

– Иначе говоря, ваша хозяйка на этот раз уже ждала Люсиль?

– Я так полагаю…

– Вы никогда не подслушиваете у дверей?

– Нет, месье.

– Почему?

– Из-за матери месье Беллами. Это она только выглядит такой тяжеловесной, малоподвижной. Ходит, опираясь на палку, но всегда появляется, когда вы ее не ждете. Постоянно бродит по дому…

– Настоящая зараза! И самое главное, месье Мегрэ, она ведь совсем не похожа на женщину из благородного семейства. Когда она ходит по рынку со своей кухаркой, то, как потаскуха, осыпает всех бранью. Она забыла, что ее отец был пьяницей, который вечно валялся на тротуаре. Правда, она сама была красива. Глядя на нее теперь, этого не скажешь…

– Скажите мне, мадам Попино…

– Можете называть меня просто Попин, как все!

– Скажите, Попин, вы ведь знаете всех в Сабль. Кем может быть эта Люсиль?

– Десять лет назад я бы вам точно сказала. Я тогда продавала рыбу с тележки. Уж всех малышей я тогда знала…

– Она такая рослая и худая, с почти выцветшими соломенного цвета волосами…

– А косы у нее есть?

– Нет.

– Жаль. Потому что я тут знала одну, которая носит косы. Это дочка бондаря.

– Ей тоже лет четырнадцать-пятнадцать?

– Возможно, несколько больше. Уже сформировалась.

Грудь хотя и маленькая, но красивая.

– Припомните получше.

– Нет, не представляю… знаете, я поспрашиваю завтра утречком. Поговорю с людьми, которые заходят ко мне в лавку, думаю, кто-нибудь да знает такую… Город-то не слишком велик.

Мегрэ припомнит эти слова позже.

«Город-то не слишком велик!»

– А не создалось ли у вас впечатления, Франсис, что ваши хозяева хорошо понимают друг друга?

Бельгиец затруднился на это ответить.

– Они часто спорят?

– Никогда.

Ему просто казалось невероятным, чтобы кто-нибудь мог спорить с доктором.

– А ему приходилось, например, сухо разговаривать с женой?

– Нет, месье…

Мегрэ понимал, что следует продолжать расспросы.