Без права на наследство

– О, время ланча! – бросила она, взглянув на изящные часики.

– И что, вы с мистером Фрэнсисом Клэром были здесь с десяти утра? – спросила Нора.

– Мистер Фрэнсис Клэр! Как нелепо это звучит. Почему бы тебе не называть его просто Фрэнком?

– Я задала тебе вопрос, Магдален!

– Ой, какая же ты сегодня мрачная! Ты не можешь простить мне вчерашнее? Ничем не могу помочь, дорогая. Я бы не справилась с ролью Джулии, если бы не избрала тебя за образец. Это Искусство. На твоем месте я бы гордилась.

– На твоем месте, Магдален, я бы дважды подумала, прежде чем передразнивать сестру на глазах у посторонних.

– В том-то и дело, что посторонних! Они же тебя не знают! Ну, перестань сердиться! Ты на восемь лет меня старше, ты же должна подавать мне пример доброго нрава.

– Я подам тебе пример прямодушия. Я крайне огорчена, Магдален, и еще больше – тем, что встретила тебя здесь!

– Что? Я была в саду своего дома, обсуждала вчерашний спектакль с другом семьи и товарищем по сцене, с которым знакома с раннего детства. Стыдно думать об этом плохо. Вот тебе мой ответ.

– Я серьезно…

– Не сомневаюсь. Вот уж тебя никто не обвинит в пристрастии к шуткам.

– Я всерьез огорчена…

– О боже!

– Прекрати перебивать меня. Я намерена сказать – и скажу! Я огорчена, так как вижу, что между вами растет близость. Я огорчена тайнами между тобой и мистером Фрэнсисом Клэром.

– Бедный Фрэнк! Как же ты его ненавидишь. Чем он тебя так обидел?

Нора начала терять терпение. Щеки ее вспыхнули, тонкие губы задрожали. А Магдален уделяла больше внимания зонтику, чем настроению сестры. Она подбросила парасоль и воскликнула: «Раз!», и снова – «Два!», и снова – «Три!»… Нора схватила ее за руку, и зонтик упал между ними.

– Ты бессердечна! Стыдись, Магдален, стыдись!

Подобная вспышка была столь необычна для Норы, что Магдален только ахнула. Мгновение сестры смотрели друг на друга. Темные глаза старшей встретились со светло-серыми глазами младшей в безмолвном поединке. Затем лицо Норы дрогнуло, и она отвернулась, отпустив руку сестры. Магдален подняла парасоль.

– Я старалась быть сдержанной, а ты упрекаешь меня в бессердечии, – произнесла расстроенная Магдален. – Ты всегда слишком сурова ко мне, так, наверное, и дальше будет.

– Я сурова к тебе? – Нора горько вздохнула.

Магдален автоматическим жестом смахнула пыль с зонтика краем плаща и упрямо кивнула.

– Да, сурова ко мне и сурова к Фрэнку.

– Фрэнк! – фыркнула Нора, побледнев так же внезапно, как перед тем покраснела. – Можно подумать, что он твой избранник. Магдален! Он так дорог тебе?

Магдален слегка попятилась. Плащ ее зацепился за ветку дерева, и она в досаде дернулась, сломав ее.

– Какое у тебя право допрашивать меня? Нравится мне Фрэнк или нет, не твое дело! – с этими словами Магдален резко развернулась и шагнула в сторону дома.

Нора побледнела еще больше и преградила ей путь.

– Я давно наблюдаю за этим Фрэнсисом Клэром, – бросила она в лицо сестре. – Я знаю его лучше, чем ты. Он недостоин тебя, недостоин твоих чувств или доброты нашего отца. Человек чести не вернулся бы так позорно! Да, позорно, не закончив начатого дела. Я смотрела на него, когда друг, заменивший ему отца, утешал его, но я не заметила ни стыда, ни огорчения! Только облегчение, что его не стали упрекать. Он эгоистичный, неблагодарный. И с таким человеком ты секретничаешь! Можешь не верить мне, Магдален, но все это плохо кончится. Бога ради, подумай о моих словах, не давай свободы своим чувствам! – Нора перевела дыхание, вновь порывисто схватив сестру за руку.

Магдален была потрясена ее непривычной страстью.

– Я не узнаю тебя. Ты так жестока, ты неправа в своей ненависти к Фрэнку. Ты сердишься на меня только из-за того, что я не разделяю ее. Мне больно, отпусти мою руку, Нора!

– Я никогда не ранила бы твое сердце, – с этими словами Нора почти оттолкнула сестру и отвернулась.

Повисла пауза. Магдален поколебалась и пошла к дому.

На повороте она остановилась и обернулась. Она сожалела, что Фрэнк не ушел за несколько минут до появления Норы, ведь она уже говорила ему, что пора разойтись. «Нору волнует только благопристойность, она упряма, – говорила себе Магдален. – Что же делать? Терпеть не могу ссоры, надо все уладить». Она вернулась и коснулась плеча сестры. Нора не шелохнулась.

– Ну, полно, Нора, поцелуй меня, давай помиримся, – проворковала она. – Дорогая, взгляни на меня. Ну, ладно, и затылок у тебя очень симпатичный, могу его поцеловать, если хочешь!

Она быстро чмокнула шею сестры чуть ниже линии волос. Еще мгновение назад Магдален сердилась на Нору, но теперь уже жалела о размолвке. Конечно, она не собиралась менять свое отношение к Фрэнку, но зачем ссориться из-за этого? В это время до девушек донесся звук шагов. Из кустов выскочил скотч-терьер, а вскоре на тропинке появился мистер Ванстоун, возвращавшийся от соседа.

– Ах, папа! – воскликнула обрадованная Магдален и поспешила ему навстречу.

Но старшая сестра лишь опустила поля шляпки, чтобы тень падала на лицо, а затем первой пошла к дому. Там она поторопилась к себе в комнату и заперла дверь. Она горько плакала.

Глава VIII

Судя по лицу мистера Ванстоуна, его что-то сильно обрадовало. Он сказал Магдален, что собирается поделиться с семьей неожиданными новостями.

Утром, войдя в кабинет библиофила, мистер Ванстоун застал того за поздним завтраком и за чтением письма, а не книги, как бывало обычно. Мистер Клэр встретил гостя вопросом, насколько у того крепкие нервы, так как сам он не может оправиться от изумления.

– Нервы? – переспросил мистер Ванстоун. – Слава богу, я не знаю, что такое нервы. Немедленно рассказывайте, что вас так поразило.

Мистер Клэр жестом пригласил соседа присесть напротив и торжественно произнес:

– Что я вам все время говорил?

– Много чего, мне и не упомнить всего, – с улыбкой ответил мистер Ванстоун.

– В вашем присутствии и в других случаях я не раз утверждал, что один из важнейших феноменов современного общества – процветание дураков. Покажите мне дурака, и я назову соответствующую ему часть общества, в которой он преуспеет в девяти случаев из десяти. Во главе любой структуры сидит очередной осел, и вся мудрость мира его оттуда не сможет низвергнуть. Такова система! Мы погружаемся во мрак. Нас ждет крах.

– Помилуй боже! – воскликнул мистер Ванстоун.

– Такова моя теория, – кивнул мистер Клэр. – А теперь про письмо. Оно касается моего никудышного сынка…

– Вы хотите сказать, что Фрэнку представился шанс? – обрадовался мистер Ванстоун.

– Фрэнк ни на что не годен, – продолжал домашний философ-киник. – Он ничего полезного в жизни не еде-лал, и вот закономерное следствие. Его хотят потянуть наверх. Не успел он провалить шанс, данный вами, как приходит это письмо – второй шанс наготове. Мой богатый кузен (с интеллектуальной точки зрения, самое дно нашей семьи – и, естественно, стал ее главой) был так любезен, что вспомнил о нашем существовании. Желает поддержать старшего из моих сыновей. Прочитайте письмо и оцените ситуацию. В окружении моего дурака-кузена полно других дураков: землевладельцев, банкиров, политиков, все они неустанно помогают друг другу, рука руку моет, таков принцип. Они подбираются яблочко к яблочку, этакие сливки общества. И теперь Фрэнк может войти в их общество. Завтра он отправляется в путь. Конечно, со временем они от него захотят избавиться, сбыть с рук, как фальшивую монету, ведь он полное ничтожество. Бог даст, я его больше не увижу, и это случится после моей кончины. Хотя не исключаю, что среди себе подобных и он найдет место. Пусть становится генералом, епископом, министром, такова цена современного общества, – с этими словами мистер Клэр налил себе еще чашку чая.

Мистер Ванстоун с живым интересом прочитал письмо, весьма сердечное по тону и практичное по содержанию. Автор послания упоминал о своем участии в деятельности одной из крупных коммерческих фирм в лондонском Сити. Он предлагает свое участие в трудоустройстве старшего сына своего кузена. Фрэнку предназначался не пост обычного младшего клерка, а возможность быстрого карьерного роста, хорошее место в стране или за рубежом. А если он проявит способности и усердие, у него будет шанс сделать целое состояние. Чем раньше он прибудет в Лондон, тем лучше.