Тень на шторе

— Тридцать два года службы и…

— Значит, если бы вы знали что-либо, что могло помочь правосудию найти виновного, вы сочли бы своим долгом сообщить мне об этом?

— Разумеется, я бы сообщил… Но мне ничего не известно. Я сам бы хотел узнать. Ужас какой-то, а не жизнь!

— Что вы думаете о своем пасынке?

Мартен удивленно взглянул на Мегрэ:

— О Роже? Это…

— Бездельник, не так ли?

— Клянусь вам, он неплохой парень… Во всем виноват его отец. Моя жена всегда говорила, что нельзя давать столько денег молодым людям. И она права! Я тоже думаю, что Куше делал это не от чистого сердца, не из любви к сыну, к нему он был безразличен. Он давал деньги, чтобы избавиться от него и успокоить свою совесть.

— Совесть?

— Он же дурно поступил с Жюльеттой, не правда ли? — спросил он вполголоса.

— Жюльеттой?

— Да, моей женой… Своей первой супругой… Что он для нее сделал? Ничего! Обходился с ней, как со служанкой. Но она же помогала ему в трудные минуты. А позднее…

— По-видимому, он ей ничего не давал? Однако она снова вышла замуж.

Мартен покраснел. Мегрэ с жалостью и удивлением смотрел на него. Он понимал, что этот человек был ни при чем в этой потрясающей ситуации. Мартен лишь твердил то, что должен был сотни раз слышать от своей жены.

Куше был богат. А она — бедная… Значит…

Вдруг Мартен прислушался:

— Вы что-нибудь слышали?

Какое-то мгновение они молчали. Из соседней комнаты донесся едва различимый зов. Мартен открыл дверь.

— Что ты там ему болтаешь? — спросила госпожа Мартен.

— Но… я же…

— Это ведь пришел комиссар? Что еще ему нужно?

— Комиссар зашел узнать о твоем здоровье.

— Проси. Подожди! Дай мне мокрую салфетку и зеркало. И еще расческу.

— Ты опять разволнуешься…

— Держи зеркало прямо! Нет, опусти. Даже на это ты не способен. Убери этот таз! Ах, эти мужчины! Стоит женщине заболеть, как дом превращается в конюшню.

Подобно столовой, комната была мрачной и скучной, плохо обставленной, забитой пыльными портьерами, старыми тряпками, выцветшими половиками, Мегрэ с порога почувствовал на себе пристальный, спокойный взгляд госпожи Мартен. Он заметил, как на усталом лице больной появилась слащавая улыбка.

— Не обращайте внимания, — сказала она. — Все в ужасном беспорядке! Это из-за приступа. — И она грустно посмотрела перед собой. — Но мне уже лучше. Мне надо завтра встать, чтобы быть на похоронах. Они ведь завтра?

— Да. Вы подвержены этим припадкам…

— Еще девочкой я страдала ими. Но моя сестра…

— У вас есть сестра?

— Были, даже две. Самая младшая тоже страдала от приступов. Она вышла замуж. Ее муж оказался негодяем и в один прекрасный день, воспользовавшись таким приступом, упрятал ее в психолечебницу. Через неделю она умерла.

— Не волнуйся! — умолял растерянный Мартен.

— Она сошла с ума? — спросил Мегрэ.

Черты лица у женщины стали резкими, в голосе зазвучала обида:

— Просто муж хотел от нее избавиться! Не прошло и полгода, как он женился на другой. Ведь все мужчины одинаковы. Ты им преданна, разбиваешься в лепешку…

— Умоляю тебя! — вздохнул муж.

— Я же не о тебе говорю! Хотя и ты не лучше других.

И Мегрэ внезапно почувствовал в ее словах как бы дуновение ненависти.

— Правда, если бы меня не было здесь… — продолжала она.

Разве не прозвучала в ее голосе угроза? Муж не знал, что делать. Ради приличия он отсчитывал в стакан по каплям микстуру.

— Доктор сказал…

— Наплевать мне на доктора!

— Все-таки ее надо принять. Держи! Пей медленно. Это не горько.

Она посмотрела на него, потом на Мегрэ и наконец выпила микстуру, как-то отрешенно пожав плечами.

— Вы в самом деле пришли только для того, чтобы справиться о моем здоровье? — недоверчиво спросила она.

— Я шел в лабораторию, когда консьержка сказала мне…

— Вы обнаружили что-нибудь?

— Пока нет.

Она закрыла глаза, словно демонстрируя свою усталость. Мартен уставился на Мегрэ, вставшего со стула.

— Ну хорошо. Желаю вам скорого выздоровления. Вам ведь уже лучше.

Она не сказала в ответ ни слова. Мегрэ просил Мартена не провожать его:

— Оставайтесь с ней, прошу вас.

Какой жалкий тип! Похоже, что он боялся остаться с ней наедине.

— Вы увидите, ничего не случится.

Проходя по столовой, он услышал в коридоре шорохи. И успел застать старую Матильду в момент, когда она возвращалась к себе в комнату.

— Здравствуйте, мадам.

Молча, со страхом она смотрела на Мегрэ, держась за ручку двери.

Мегрэ говорил тихо. Он думал, что госпожа Мартен подслушивает, ведь она была способна подняться и тоже стоять, притаившись у двери.

— Я, как вам, без сомнения, известно, комиссар, ведущий расследование.

Он уже знал, что не сможет ничего вытянуть из этой женщины с таким невозмутимым круглым лицом.

— Чего вы от меня хотите?

— Просто спросить вас, не можете ли вы мне что-нибудь рассказать. Вы давно живете в этом доме?

— Сорок лет, — сухо ответила она.

— Вы здесь знаете всех.

— Я ни с кем не разговариваю.

— Я полагал, что вы, может быть, видели или слышали что-либо. Иногда самого незначительного знака достаточно, чтобы направить полицию на правильный след.

В комнате кто-то пошевелился. Но старуха упорно держалась за дверь.

— Вы ничего не заметили?

Она молчала.

— И ничего не слышали?

— Лучше бы вы попросили хозяина провести мне газ.

— Какой газ?

— В доме у всех есть газ. Только мне, потому что у него нет права увеличить мою квартирную плату, он отказывается установить газ. Ему очень бы хотелось вышвырнуть меня на улицу! Он все делает, чтобы я отсюда уехала. Но первым из дома уйдет он, ногами вперед. Так и передайте ему от меня!

— У вас есть визитка?

Слуга в полосатом жилете взял у Мегрэ визитную карточку и исчез в комнате, необыкновенно светлой благодаря высоким пятиметровым окнам, каких почти нигде уже не осталось, кроме как в домах на площади Вогезов и острове Сен-Луи.

Комнаты были огромны. Где-то жужжал пылесос. Кормилица в белой кофте прошла из одной комнаты в другую, бросив на Мегрэ любопытный взгляд.

Совсем рядом раздался голос:

— Попросите комиссара войти.

Господин де Сен-Марк в халате, с тщательно причесанными седыми волосами находился в кабинете.

Прежде всего он закрыл дверь, за которой Мегрэ успел заметить стильную кровать и на подушке лицо молодой женщины.

— Садитесь, прошу вас. Разумеется, вы хотите говорить со мной об этом чудовищном деле Куше.

Несмотря на возраст, он выглядел крепким и здоровым. И в квартире царила атмосфера счастливого дома, где все безмятежно и радостно.

— Я тем более потрясен этой драмой, что она разыгралась в очень волнующий для меня момент.

— Я знаю…

В глазах бывшего посла появился хвастливый огонек. Он гордился тем, что в таком возрасте имеет ребенка.

— Я просил бы вас говорить не так громко, потому что предпочитаю скрывать эту историю от госпожи де Сен-Марк. В ее состоянии было бы прискорбно… Но ближе к делу, о чем вы хотели меня спросить? Я почти не знал этого Куше. Встречал два-три раза во дворе. Он принадлежал к одному из тех кругов с бульвара Осман, где я изредка бываю. Однако он почти там не появлялся. Я только что нашел его фамилию в недавно вышедшем телефонном справочнике. По-моему, он был пошловат, вам не кажется?

— То есть он вышел из народа… Ему стоило труда стать тем, кем он стал.

— Жена мне говорила, что он женился на девушке из очень хорошей семьи, ее бывшей подруге по пансиону. Вот одна из причин, по которым было бы лучше не ставить ее в известность. Так что же вы хотели спросить?

Из больших окон видна была площадь Вогезов, залитая неяркими лучами солнца. В сквере поливали лужайки и клумбы. С тяжелым шумом проезжали грузовики.

— Совсем немногое. Я знаю, что несколько раз вы, взволнованный ожиданием, прогуливались по двору. Не встречался ли вам кто-нибудь? Не заметили ли вы кого-либо, кто шел в сторону служебных помещений?