Безутешная вдова

– А больше вам ничего не нужно? – зло бросил он. – Я ответил на ваши вопросы про сегодняшний вечер. Можете проверять, не устроит-приходите ещё раз.

Бекон голоса не повысил, но вот тон его изменился. Кент, следивший за ним, восхитился, как лейтенант спросил:

– У вас плащ с собой, Данхем?

– Да, вот он, – тот ткнул пальцем в плащ на спинке соседнего стула.

– Надевайте и поехали в комиссариат.

– С какой стати?

– Обвинение в бродяжничестве и отсутствии документов будет в самый раз. Не тяните.

Данхем отпрянул назад. Он сник на глазах, прежней наглости как не бывало. Попытавшись развязно улыбнуться, опустил глаза и достал бумажник.

– Документы конечно есть! Стоит ли шум поднимать? Вот, прошу.

– Доставайте сами.

Из бумажника Данхем извлек водительские права и что-то вроде визитной карточки. Бекон внимательно их просмотрел и вернул владельцу.

– Говорят, вы актер? – спросил он. – Работаете?

– Пока нет, но у меня есть контракт на лето.

– Вы брат Риты Олдерсон?

– Сводный.

– Она вам помогает?

– Я получаю пособие… тысячу долларов в неделю.

– И давно вы у нас в городе? – Бекон не обратил внимания на издевательский тон.

– Месяца два.

– С Олдерсонами знакомы?

Как-то раз обедал у них, – Данхем снова беззаботно ухмыльнулся. – Кажется, я старухе не понравился… видно, недостаточно почтительно кланялся.

– Ладно, – сказал Бекон, – никуда не уезжайте. Завтра мы вас можем вызвать для дачи показаний.

Развернувшись и кивнув Мердоку, он зашагал к выходу, – идеальная выправка, плечи расправлены, шляпа точно по центру.

Салли Фишер жила в старом особняке неподалеку от Хименгуэй-стрит. Как и многие его соседи, дом давно был перестроен и поделен на квартиры, но высокое крыльцо уцелело, как и парадный вход.

На крыльце их встретил детектив, присланный осмотреть квартиру Тома Брейди. Результатов, судя по всему, это не дало.

– Ни оружия, ни отчетов, ни бумаг, – доложил детектив. – В камине только зола. Я взял у управляющего ключ, на случай если вы надумаете заглянуть туда сами.

– Ладно, – Бекон отпустил детектива.

Войдя в дом, они стали подниматься по лестнице. Проходя мимо знакомой квартиры на втором этаже, где так часто ему приходилось бывать и где столько часов они с Томом Брейди вели за кружкой пива нескончаемые беседы обо всем на свете, Кент почувствовал, как сжалось у него сердце и комок подступил к горлу. Лишь когда они взобрались на последний этаж и Салли Фишер открыла дверь, ему удалось взять себя в руки и прогнать горькие воспоминания.

Салли села на стоявшую против двери кушетку. У миниатюрной, но приятно пухленькой девушки с глазами газели и коротко стриженными каштановыми волосами был чуть вздернутый носик и ротик с пухлыми губками, часто раздвигавшимися в ослепительной улыбке. Но именно поэтому Мердок был потрясен её видом: покрасневшие от слез опухшие веки и дрожащие губы на смертельно бледном лице. Тяжело вздохнув, он подошел к кушетке, сел рядом и похлопал девушку по руке.

– Все в порядке?

– Да я не из-за себя, – потерянно всхлипнула она, – а из-за мистера Брейди.

Тут Кент ничем утешить её не мог.

– Но почему? – всхлипнула она, так и не сумев сдержать слезы. – Как рука поднялась? Он был такой чудный, такой добрый, такой…

Договорить она не смогла.

Мердок держал её за руку, лицо его пылало, глаза гневно сверкали, он с трудом заставлял себя вслушиваться в слова полицейского, рапортовавшего Бекону.

Тот не имел никакого отношения к расследованию убийства. Сюда его прислали из ближайшего полицейского участка после звонка Салли в полицию. Из рапорта следовало, что после ужина с приятельницей Салли пошла в кино. Домой вернулась примерно в половине десятого. Когда вошла в вестибюль, двое мужчин6предварительно осведомившись, она ли Салли Фишер, схватили её, при попытке сопротивляться оглушили ударом по голове, вырвали сумку и скрылись. Она сознания не потеряла, сумела кое-как подняться к себе наверх. Дверь в квартиру была взломана. Тут она позвонила в полицию, и уже потом обнаружила, что в комнатах все перерыто.

Бекон, оставшийся на пороге со шляпой в руке, заговорил неожиданно мягко:

– Понимаю, как вам нелегко, мисс Фишер. Мне известно, как вы относились к тому Брейди. Все мы испытываем сейчас одинаковые чувства. Но нам нужна ваша помощь. Пожалуйста, повторите нам все то, что вы рассказали детективу. – И, когда она подняла голову и утерла слезы, добавил: – Умница.

Никто её не прерывал, и только после того, как рассказано было все, Кент спросил, не пропало ли что из квартиры.

– Как ни странно, ничего.

– У вас в сумочке было что-нибудь, кроме обычных мелочей?

– Ничего. Даже денег и тех немного.

Бекон задумался, а мердок задал вопрос, казавшийся ему очень важным.

– Том вам сегодня днем не звонил? Не просил приехать к нам в фотостудию и забрать конверт на его имя?

– Нет, – глаза её удивленно раскрылись, – не звонил.

– Вы его отчеты печатали? – спросил Бекон.

– Да, по вечерам, но их было немного.

– Вам известно было, что он вернулся из поездки?

– Да, вечером он ко мне заходил.

– Нет. Я поняла6что вы имеете в виду, но обычно я постепенно приводила их в порядок к его возвращению, так что у меня ничего не было.

– Так, – протянул Бекон с явным облегчением. – Расскажите мне, о чем там шла речь.

– Вряд ли я смогу…

– Вы же их читали, когда печатали?

– Конечно, но понимаете, если вы привыкли работать на машинке, то делаете все автоматически, даже думая о другом. Потом было тут ещё одно…

– Что именно? – Бекон явно был недоволен.

– Когда он впервые попросил меня помочь ему с отчетом, то предупредил, что его работа-дело конфиденциальное, как у адвокатов и врачей. Потому-то я и старалась не читать содержание. Как-то раз-другой заглянула-там была такая скука, только время и место, где какой-то человек находился. А когда ты его не знаешь, в этом нет ничего интересного.

Кент и Бекон ей поверили, потому что оба хорошо знали Тома Брейди с его предельной порядочностью и чувством долга. Только на таких условиях он и мог отдавать материал машинистке.

– Ладно, – продолжал Бекон, – ну и где-же донесения?

– Вчера вечером он все забрал. Черновиков не оставлял никогда, говорил, что их обязательно нужно уничтожать, чтобы не водить людей в заблуждение.

Бекон потер челюсть, по лицу его мелькнуло выражение полнейшего отчаяния. Потом он вздохнул, покачал головой и спросил:

– Вы нам хотите помочь?

– Да, хочу!

– Тогда подумайте хорошенько об этих отчетах. Пусть даже не о выводах, о деталях: имена, названия мест, частные заметки Брейди. Не задумывайтесь, пустяк это или что-то важное-пусть даже бессмыслица. Запишите абсолютно все, что вспомните. Договорились?

Она нахмурилась, но кивнула.

– Обязательно.

– Черный ход у вас есть?

Бекон велел было патрульному проверить дверь, но тот заверил, что уже это сделал и все в порядке.

– Когда мы уйдем, запритесь на цепочку, – сказал девушке лейтенант. – Вряд ли вас сегодня потревожат. Если все в порядке, мы откланяемся.

– Да, конечно.

Она встала.

– Не волнуйтесь за меня. Обещаю, я постараюсь вспомнить.

Когда все трое вышли на площадку, лейтенант остановился и подождал, пока Салли не заперла все замки.

На крыльце Бекон спросил Мердока, куда тот поедет. Кент сказал – в редакцию. Тогда Бекон отправился с Керби, Мердок же сел в служебную машину, сразу связался с редакцией и сообщил, что новостей по делу Брейди нет, а машину он сейчас пригонит.

Когда около полуночи Кент появился в редакции, в кабинете Ваймана горел яркий свет. Стукнув для приличия разок в дверь, он просунул внутрь голову.

– Заходите, – Вайман вынул сигару изо рта. – Садитесь.

Мердок с благодарностью принял приглашение – усталость давала о себе знать. Откинувшись в кресле, он вытянул ноги, посмотрел на свои грязные, промокшие ботинки и решил непременно вычистить их утром. Потом спросил: