Бегство г-на Монда

Монд шел следом. Три этажа больших застекленных залов, где в тесноте ели сотни людей, в то время как между столиками, в коридорах, по лестнице сновали официанты и подавальщицы с буйабесом [2], лангустами, пирамидами блюд с дарами моря.

Солнце заливало залы с окнами до самого пола, как в универмагах, так что снаружи была видна вся публика сразу. Все ели. Все смотрели друг на друга любопытными или бессмысленными глазами Порой кто-нибудь поднимал руку, нетерпеливо окликал:

— Официант!

От сильного запаха чеснока, шафрана, моллюсков першило в горле. Доминировала в шуме красная нота лангустов, которые мелькали и в руках официантов, и на большинстве столов, тонкие пустые панцири которых оставались на тарелках уже уходивших клиентов.

Женщина нашла два места у стены. Г-н Монд сел напротив. Он тотчас задался вопросом, что с таким вниманием женщина разглядывает за его спиной, и, обернувшись, понял: она смотрится в зеркало.

— Какая я бледная! — проронила она. — Официант!

— Иду!

На бегу официант подал ей внушительное меню фиолетово-красной расцветки, и она принялась изучать его с самым серьезным видом.

— Официант!

— Мадам?..

— Колбаски вкусные?

Г-н Монд поднял голову. Он был на пороге открытия. Задай, например, он тот же самый вопрос, любой официант планеты, как ему и положено, наверняка ответил бы «да». Ну разве можно представить себе официанта, который говорит посетителю: «Это невкусно! Не ешьте! «?

В ответе официанта тоже прозвучало «да», но совсем иное. Чувствовалось, что он не лжет, что он относится к женщине далеко не так, как к сотням других людей, переполнявших три этажа огромной фабрики еды.

С ней он был одновременно и почтительным, и непринужденным. Он признал ее своей и поздравлял с тем, что она преуспела. Он не хотел причинять ей вреда, а для этого требовалось понять ситуацию. Он повернулся к г-ну Монду, оценивающе спросил:

— Разрешите посоветовать?

Он не терял контакта с женщиной. Значит, неуловимая связь между ними все-таки недостаточна. Казалось, он спрашивал ее: «Что, большая игра? «

И, поскольку она оставалась безразличной, он склонился над меню, указывая пальцем некоторые блюда.

— Сначала, разумеется, дары моря. Стоило ли приезжать в Марсель и не попробовать дары моря? Вы любите морских ежей? Он утрировал свой акцент.

— Затем фирменное блюдо: буйабес с лангустами.

— Мне просто лангусты, — вмешалась женщина. Без майонеза. Я сама сделаю соус.

— Потом колбаски.

— Корнишоны есть?

— Какое желаете вино?

В районе Шоссе д'Антен [3] тоже работал ресторан, похожий на этот, и с улицы через стекла можно было видеть жующих людей. Так вот. Бог знает почему, г-н Монд завидовал им. Чему завидовал, он, по правде говоря, и сам не знал. Вероятно, возможности быть в толпе, не отличаясь от других, спокойно, бок о бок, сидеть в атмосфере дешевого шика и бодрящей вульгарности.

Посетители, в большинстве своем либо провинциалы, либо люди небогатые, приходили туда, решив: «А почему бы не позволить себе хороший обед?

Здесь, в Марселе, за соседним столиком, восседала на солнце полная немолодая женщина в меховой шубе, усугублявшей ее полноту, с крупными, настоящими или фальшивыми бриллиантами в ушах и на пальцах; она громко делала заказы, пила до дна и раскатисто хохотала в компании двух молодых людей, которым, видимо, не было еще и двадцати.

— Вы не слушаете?

Монд вздрогнул. Его спутница — как ее зовут, он не знал — смотрела на него жестко, с упрямым лицом, и в ее взгляде было столько холодной трезвости, что он покраснел.

— Скажите лучше правду. Вы из полиции?

— Я? Клянусь…

Ей хотелось в это поверить. Она, должно быть, не раз имела дело с полицией, однако настаивала:

— Как случилось, что вы оказались рядом именно в эту ночь?

И он словоохотливо, будто его в чем-то уличили, ответил:

— Я приехал из Парижа. Не спал. Только задремал, вдруг слышу…

Он был слишком честен, чтобы лгать.

— Все, что вы сказали…

На столик поставили закуску, дары моря в тарелочках, громоздившихся друг на друге, белое вино в ведерке со льдом. Г-н Монд удивился. Его скромная одежда не разочаровала официанта. А может, именно люди в скромной одежде и приходили сюда покутить?

— Я попросил шеф-повара присмотреть за вашими колбасками, — шепнул официант, наклонясь к молодой женщине.

Она же, продолжая есть ложечкой маленькие бледно-розовые кусочки морского ежа, полюбопытствовала у спутника:

— Вы женаты?

Она пристально смотрела на его обручальное кольцо, снять которое ему и в голову не пришло.

— С этим покончено, — ответил он.

— Ушли от жены?

— Вчера.

Она презрительно надула губы.

— Надолго?

— Навсегда.

— Так все говорят.

— Уверяю вас…

Он покраснел, почувствовав, что всем своим видом притворно бахвалится обретенной свободой, словно собирается воспользоваться ею.

— Здесь совсем не то, что вы думаете. Намного сложнее.

— Да, знаю.

Что она знала? Она взглянула на него, тем же жестким взглядом посмотрелась в зеркало, потом повернулась к женщине с бриллиантами и двум молодым людям.

— Лучше бы вы тогда оставили меня, — вздохнула она. — Сейчас все было бы уже кончено.

Тщательно, кончиками наманикюренных ногтей она продолжала чистить креветки.

— Вы здешняя? — спросил он.

Она пожала плечами. Уж она-то не задала бы столь глупого вопроса!

— Я с севера, из Лилля. А вы из Парижа, да? Чем занимаетесь?

Она разглядывала его костюм, рубашку, галстук. И поскольку он, смущенный, ответил не сразу, сказала изменившимся, почти угрожающим голосом:

— Надеюсь, уезжая, вы не прихватили кассу? Он не уловил смысла реплики, которую она продолжала развивать, словно собираясь расстаться с Мондом:

— Я, знаете ли, такими по горло сыта.

— Я не служащий.

— А кто же?

— Рантье.

Она снова внимательно взглянула на него. Что-то в облике спутника успокаивало ее.

— Допустим…

— Мелкий рантье.

Она, видимо, истолковала слово «мелкий» как «скупой», потому что странно посмотрела на стол, заставленный едой и бутылкой дорогого вина.

Кровь ударила г-ну Монду в голову. Он ничего не пил, лишь слегка омочил губы в запотевшем бокале, но все-таки чуть опьянел от ослепляющего света, бурлящей толпы, красного мяса лангуст, головокружительной суеты официантов, гула голосов, откровенности посетителей, надсаживавшихся, чтобы перекрыть шум и гам, звяканье вилок и тарелок.

— Интересно, где он сейчас?

И поскольку г-н Монд, не подумав, наивно спросил — кто, она пожала плечами, окончательно уяснив, с кем имеет дело.

— Он потеряет больше, чем я.

Ей нестерпимо хотелось выговориться. Не обязательно Монду-любому. Подали лангусты, и она принялась готовить себе соус, тщательно дозируя ингредиенты.

— От майонеза меня тошнит. А почему бы мне не сказать вам правду? После всего, что он сделал! Я валялась у него в ногах, никогда так не унижалась ни перед одним мужчиной — и получила каблуком вот сюда… Смотрите, след еще остался.

И правда: под гримом на верхней губе слева он разглядел небольшую припухлость.

— Ничтожество… Сын зеленщицы, который совсем недавно ходил по улицам с тележкой… И если я еще бегала за ним! Как бы не так! Знаете Лилль?

— Бывал.

— В «Красный шар» не заходили? Это небольшое кабаре в подвальчике возле театра. Хозяин держал раньше заведение на площади Пигаль… Фред…

«Красный шар» посещают одни завсегдатаи, порядочные люди, не желающие появляться где попало. Главным образом промышленники из Рубе и Туркуэна.

Видите, какая публика. Вечером танцуют девушки, идет эстрадная программа. Я начинала там танцовщицей три года назад.

Г-ну Монду очень хотелось узнать, сколько ей лет, но спросить он не решился.