Соверен

— Ох, ну и дела творятся на белом свете. Оказывается, этот увалень Крейк обожает, чтобы его секли старые потаскухи. Кто бы мог подумать! И это добропорядочный отец целой кучи ребятишек! Представьте только, днем он носится по аббатству как угорелый, без конца шуршит своими бумагами, а ночью…

Новый приступ хохота не дал Бараку договорить.

— А вы быстро смекнули, что к чему, — ухмыльнулся я. — Я, честно говоря, не сразу понял, куда этот пройдоха клонит. Можно подумать, вы неплохо осведомлены по части… особенных вкусов.

— Я вообще человек бывалый, — пожал плечами Барак. — У лорда Кромвеля имелись осведомители среди лондонских сводников, в особенности среди тех, кто потакал всяким диковинным пристрастиям. И если моему патрону надо было оказать давление на кого-нибудь из своих врагов, такой сводник оказывался настоящим кладом.

— Оказать давление? Вы имеете в виду шантаж?

— Можно употребить и это слово.

— А какое вы имели отношение ко всему этому?

— Понятно какое, — нахмурился Барак. — Встречался с этими сводниками и передавал лорду Кромвелю сведения об их клиентах. Вам прекрасно известно, какого рода обязанности я выполнял, — напустился он на меня. — Далеко не все они были мне по нутру.

Он вновь пожал плечами.

— Но если ты служишь человеку, который ведет крупную политическую игру, тут уж не до чистоплюйства.

— А чиновники, которые потакают грязным похотям, должны понимать, что рискуют своей репутацией, — назидательно изрек я. — Слушайте, а может, Крейк так часто вступал в разговоры с Олдройдом именно потому, что хотел разузнать, есть ли в Йорке притоны вроде этого?

— Есть только один способ проверить, верна ли ваша догадка. Спросить у Крейка.

Мне вовсе не хотелось ставить своего бывшего однокашника в отчаянно неловкое положение, однако другого выбора не оставалось.

— Завтра я поговорю с ним.

Некоторое время мы не произносили ни слова.

— А Тамазин знает, что вы служили у лорда Кромвеля? — прервал я молчание.

— Я рассказал ей об этом, но в подробности не вдавался, — откликнулся Барак, метнув на меня пронзительный взгляд. — Тамазин они ни к чему. Да и вы прежде не проявляли излишнего любопытства.

— Простите, если я задел ваши чувства.

— Ерунда, — покачал головой Барак. — На самом деле, вы должны быть мне благодарны. Если бы не моя сообразительность, вы бы еще долго не могли понять, что за товар вам предлагают. Пока не оказались бы в обществе жирной шлюхи, вооруженной розгами. Она бы отделала вас за милую душу. А на следующий день некий доброжелатель сообщил бы о ваших похождениях в королевский особняк.

Я невольно рассмеялся. Мы приблизились к воротам Бутхэм, шаги наши гулко раздавались на булыжной мостовой.

— Джек, вскоре после приезда в Йорк у нас был разговор относительно ваших планов на будущее, — вновь заговорил я. — Насколько я понимаю, они до сих пор не определились?

— Все, что я хочу сейчас, — вернуться в Лондон целым и невредимым, — пожал плечами Барак. — А там и о планах на будущее можно поговорить.

В аббатство Святой Марии мы вернулись поздно. К тому времени, как стражник пропустил нас через ворота, пробило одиннадцать; аббатство уже погрузилось в сон. Лишь часовые бодрствовали, совершая свою бесконечную прогулку по навесным дорожкам вдоль стен; тусклый свет луны играл на блестящих шлемах. Солдаты стояли в карауле около павильонов и королевского особняка, погруженного в темноту.

Я вспомнил, что завтра с утра король собирается на охоту. О прибытии шотландского короля по-прежнему не было ни слуху ни духу.

— Меня ждет Тамазин, — сообщил Барак. — Но прежде чем идти к ней, я провожу вас домой.

— Как это вы проберетесь в ней в такой час? Или у вас есть тайное любовное гнездышко?

В словах моих, против намерения, послышался оттенок ханжества. Барак внимательно посмотрел на меня.

— К счастью, есть, — ответил он. — Тамазин говорит, на душе у нее спокойно, только когда я рядом.

— Если о ваших отношениях станет известно, ей не миновать беды.

— Ничего ей не будет, — махнул рукой Барак. — За те три месяца, что длится королевское путешествие, добрая половина служанок королевы завела с кем-нибудь шашни. Да и сама королева, как выяснилось, никак не может служить образцом высокоморального поведения.

С этими словами он обогнал меня и быстро зашагал в сторону церкви. Я понял, что задел его за живое. Один из стражников, стоявших у павильона, громко чихнул, и звук этот заставил меня вздрогнуть. Но я был рад, что в аббатстве так много вооруженных солдат. Даже сейчас, ночью, все чувства мои были напряжены в ожидании внезапного нападения.

Проходя через церковь, я увидел, что многие конюхи ночуют прямо здесь, рядом с лошадьми, расстелив на соломе одеяла. Очертания людей и животных смутно вырисовывались в свете свечей, укрепленных в высоких железных подсвечниках. Лошади, принадлежавшие придворным и чиновникам — их было более сотни, — смирно стояли в своих стойлах, к каждому из которых была прикреплена табличка с именем владельца. Мощных тягловых коней здесь не было — они паслись в полях, поблизости от лагеря. Про себя я отметил, что все устроено весьма разумно — каждый хозяин может в любой момент воспользоваться своим скакуном.

— Давайте посмотрим, как там Сьюки и Предок, — обратился я к Бараку.

— Давайте, — буркнул он.

Стойла наших лошадей оказались рядом. Мальчуган-конюший, дремавший на охапке сена, при нашем появлении сел и сонно потянулся. Круглое лицо его было еще совсем детским; к куртке прилипли бесчисленные соломинки.

— Что вам здесь надо? — сурово вопросил он, разглядев поношенные плащи, в которые мы нарядились для визита в таверну.

— Мы хозяева этих лошадей, — пояснил я. — Пришли посмотреть, как они себя чувствуют.

— Они здоровехоньки, сэр. Можете сами убедиться.

— Отлично. Спи, приятель, мы заглянули лишь на минутку.

Мы немного поговорили с лошадьми, погладили их и почесали за ушами.

Предок, по обыкновению, имел спокойный и безмятежный вид, а Сьюки, кобыла Барака, беспрестанно переступала с ноги на ногу, тихонько ржала и уклонялась от руки хозяина.

— Ты скучаешь, Сьюки? — ласково спросил он. — Надоело все время стоять? Потерпи, милая, может, совсем скоро мы двинемся в путь. Все зависит от шотландского короля.

— Мы прогуливаем их взад-вперед по нефу, чтобы они размяли ноги, — сообщил конюший. — Выводить их во двор нам строго-настрого запрещено. Там и без того толчея.

— Понятно, — кивнул я.

— А как вы думаете, сэр, король Джеймс действительно приедет? — спросил мальчуган. — Нам всем уже здесь надоело. Скорее бы вернуться домой.

— Увы, намерения короля Джеймса совершенно мне не известны, — с улыбкой ответил я. — Что ж, нам пора спать. Спокойной тебе ночи, приятель.

Мы вышли во второй двор, в котором располагались загоны для скота. Барак бросил многозначительный взгляд на здание в дальнем конце двора.

— А, так ваша возлюбленная ждет вас там?

— Да.

— Так идите скорее. Я могу и один добраться до своей комнаты, — предложил я, чувствуя свою вину за невольно нанесенную Бараку обиду.

— Уверены, что обойдетесь без меня?

— Конечно. Идите спокойно. Когда мы проходили через церковь, нас никто не преследовал. Я все время был настороже.

Барак мгновенно растаял в темноте, а я двинулся по тропинке, ведущей в наше временное жилище. Проходя мимо клетки с медведем, я заметил, что он стоит на задних лапах, вцепившись в железные прутья своими устрашающими когтями. Завидев меня, он издал жалобный звук, удивительно напоминающий человеческий стон. Я остановился и с сочувствием поглядел на несчастного зверя. Несомненно, раны, которые он получил во время травли, причиняли ему немало страданий. Медведь вновь издал звук — на сей раз это было низкое угрожающее рычание. Маленькие глазки неприязненно уставились на меня. Я уловил тяжелый запах, исходивший от его шкуры.

«Как же тебе не повезло, бедняга, — вздохнул я про себя. — Ты жил в своем дремучем лесу, далеко в Германии, но тебя поймали, заперли в клетку и доставили на корабле в Англию. Каждый день тебе доставались тычки и удары, разжигающие твою природную свирепость. В конце концов ты оказался на арене, полной остервеневших от злобы собак. Ты выжил, но вскоре на этой арене ты встретишь свою смерть. И все это для того, чтобы доставить удовольствие людям с каменными сердцами. Таким, как король».