Голова королевы

— Стыд! — орал он. — Стыд и позор! Уэстфилдцы никогда не отменяли спектаклей, а теперь мы создадим прецедент! Зрителей лишат возможности увидеть меня. Отчасти здесь есть и твоя вина, Николас!

— Это отчего же?

— Я держал Уилла Фаулера только из-за тебя. Ты раз десять останавливал меня, когда я собирался разорвать с ним контракт!

— Он был талантлив.

— Но излишне задирист. Господи! Если бы я только послушал собственную интуицию, а не тебя!

Разговор происходил в спальне Фаэторна, а сам актер носился взад-вперед в белой ночной рубашке. Проведя ночь без сна, Николас отправился в Шордич с печальной вестью сразу после рассвета.

— Я больше переживаю за беднягу Уилла, — заметил Николас.

Но Фаэторн не слышал его:

— Один из моих актеров заколот в драке в вонючей забегаловке! Хорошенькое дельце! Пятно на репутации всей труппы! О чем ты только думал, когда тащил его вчера в эту дыру?

— Ну, вообще-то это он меня туда потащил.

— Какая разница! А я в итоге должен страдать! Господи, Ник, мы и так рискуем, попирая порядки Сити. Меньше всего нам сейчас нужны столкновения с властями!

— Я обо всем позаботился, — заверил его Николас. — Ты не будешь вовлечен в эту историю.

— Я вовлечен во все, что касается «Уэстфилдских комедиантов»! — высокопарно заявил Фаэторн. — Кроме того, ты-то как собираешься работать, если тебя будут постоянно таскать по судам?.. Теперь понятно, как это все на мне отразится? Моя слава выдающегося актера серьезно пострадает.

Николас Брейсвелл тяжело вздохнул. Он страдал из-за смерти друга, но Фаэторн плевать хотел на его чувства. Порой даже терпеливый суфлер с трудом сдерживался во время вспышек гнева Лоуренса.

Он перевел разговор на проблему, требовавшую безотлагательного решения.

— Давай решать, что делать с «Любовью и счастьем».

— Давай. Публика ждет эту пьесу сегодня вечером, она всегда пользовалась популярностью у зрителей.

— И сегодня тоже все пройдет на ура.

— Без Уилла Фаулера? Нет времени переписывать пьесу, — махнул рукой Фаэторн. — Мы не сможем переделать сюжет за одну утреннюю репетицию. В любом случае, Эдмунду не по зубам подобная задача, он и так занят пьесой про Армаду.

— А нам и не нужен Эдмунд.

— Ты нашел другой выход?

— Да.

— Воскресишь Уилла Фаулера?

— В некотором роде. Я говорю о Сэмюеле Раффе.

— Рафф! — взревел Фаэторн. — Тот негодяй, что заманил вас в «Надежду и якорь»?

— Он опытный актер, — убеждал Николас. — Ничем не хуже Уилла.

— Ему ни за что не выучить роль за пару часов.

— Сэмюель считает, что это ему по силам. Он уже учит роль. Я дал ему текст.

— Ты слишком много на себя берешь! «Любовь и счастье» — наша собственность, пьеса не предназначена для посторонних глаз.

— Так ты хочешь сегодня сыграть спектакль или нет?

— Разумеется, хочу!

— Это единственная возможность.

— Я не найму человека, которого в глаза не видел!

— С твоего позволения я приглашу Раффа на репетицию. Ты сам быстро поймешь, справится ли он с задачей. За такое короткое время мы не найдем никого лучше.

— Но ведь парня вчера ранили?

— Царапина на левой руке, — успокоил Николас. — Лоренцо в каждой сцене появляется в плаще, повязки не будет видно. А что касается костюма, то даже перешивать ничего не придется — Сэмюель одного роста и комплекции с Уиллом.

— Прекрати навязывать мне этого парня! — запротестовал Фаэторн. — Если бы не он, у нас бы вообще никаких проблем не было.

— Сэмюель признает это, поэтому и стремится помочь. Исполнить роль друга для него очень много значит.

Лоуренс Фаэторн метался по своей спальне, словно тигр в клетке. Когда из соседней комнаты, которую занимали ученики, раздался взрыв смеха, он ударил в стену кулаком и велел всем заткнуться. Пришла служанка, которую супруга Лоуренса послала сообщить, что завтрак готов, и Фаэторн напугал бедняжку, оскалив зубы. Наконец он подошел к Николасу.

— Опытный, говоришь?

— Несколько лет в известных труппах. Среди них и труппа Лестера.

— Он сможет быстро выучить текст?

— Он славился этим.

— А он тоже задира? — требовательным тоном спросил Фаэторн. — Как Уилл?

— Нет, исключительно миролюбив.

— Почему же такой достойный человек сидит без работы? Должно быть, у него есть все же какой-то изъян.

— Никаких, насколько я понял. Уилл ручался за него.

— Где он в последний раз выступал?

— С труппой Банбери.

— Банбери! — взревел Фаэторн на весь дом.

Сэмюель Рафф перестал его интересовать. Граф Банбери и лорд Уэстфилд были заклятыми врагами и не упускали возможности навредить друг другу. Главным орудием в этой борьбе стали театральные труппы, между которыми быстро возникла неприязнь, граничащая с ненавистью. Сначала большую известность приобрела труппа Банбери, но теперь ее потеснили Лоуренс Фаэторн со своими актерами и не намеревались выпускать из рук пальму первенства.

— По крайней мере встреться с ним, — настаивал Николас. — Он простился с труппой Банбери не по своей вине. Его вынудили уйти.

— Я не стану нанимать его, Ник. Это немыслимо!

— Тогда необходимо как можно скорее отменить спектакль.

— Подожди! Я не хочу принимать скоропалительных решений.

— Дай шанс Сэмюелю, — прошептал Николас. — Он тот, кто нам нужен.

— Не с таким послужным списком.

— Ты знаешь, почему он ушел от Банбери? Какое преступление он совершил?

— Мне плевать, — отрезал Фаэторн.

— Он расхваливал тебя.

Повисла пауза, достаточно долгая, чтобы первые семена интереса пустили корни. Николас осторожно удобрил почву парой деталей.

— Его слова оскорбили Джайлса Рандольфа.

— Этот Рандольф — просто любитель!

— Рандольф эгоистичен. Ему недостаточно быть ведущим актером в труппе. Приходится на каждом шагу заискивать, чтобы угодить ему, а Сэмюель не желал вилять хвостом. В «Сципионе Африканском» Джайлс Рандольф играл главного героя, а Сэмюель выходил в одной сцене вместе с ним в роли трибуна. И… — Николас осекся и пожал плечами. — Ох, вряд ли тебе это интересно.

— Продолжай, продолжай!

— Возможно, это пустая сплетня.

— Что? Что там произошло, Ник?

Лоуренс Фаэторн сгорал от любопытства. Они с Джайлсом Рандольфом были непримиримыми соперниками, и каждый новый выход на сцену становился продолжением их бесконечного состязания. Все, что изображало Рандольфа в невыгодном свете, несказанно радовало Лоуренса. Он нетерпеливо ткнул суфлера в грудь:

— Ну же! Они играли вместе, и что дальше?

— Причем в кульминационный момент.

— Ну?

Николас давно работал в театре и успел научиться кое-каким актерским уловкам. Он помолчал несколько секунд, чтобы напряжение усилилось, и лишь потом продолжил:

— Сэмюель постарался исполнить свою роль как можно лучше, а Рандольф посетовал, что его коллега играл слишком уж хорошо, мол, украл лавры главного героя.

— Ха! Какой герой! Какие лавры!

— Сэмюель — человек прямой. Он сказал правду. Что ведущий актер должен вести спектакль, а не окружать себя слабыми ремесленниками, чтобы блистать на их фоне.

— А что про меня? — не унимался заинтригованный Фаэторн. — Что про меня-то?

— Сэмюель привел тебя в пример — мол, ты можешь затмить любую труппу. Чем лучше актеры вокруг тебя, тем выше ты поднимаешься над ними. Талантливые помощники вдохновляют тебя на новые достижения.

Фаэторн просиял. Нет похвалы приятнее, чем от коллеги-актера. Теперь он считал Сэмюеля Раффа весьма проницательным и даже почти простил ему работу в труппе Банбери.

Николас не преминул воспользоваться переменой настроения собеседника:

— Сэмюель очень хочет стать членом нашей труппы. Он считает это своим долгом перед Уиллом Фаулером. Рафф так сильно хочет помочь нам, что предложил даже играть бесплатно.

— Да? — Глаза Фаэторна вспыхнули.

— Но я заверил его, что вы человек чести и не станете нанимать кого бы то ни было, не предложив достойное вознаграждение.