Что приносит тьма (ЛП)

К западу от сторожки тянулось длинное, двухэтажное каменное здание, должно быть, некогда служившее пансионом или монастырской школой, но позже превращенное в убогие меблированные комнаты. Теперь строение стояло заброшенным: зияющие проемы дверей и окон, побитая, а то и отсутствующая черепица, покосившиеся стропила. Остальные следы аббатства давно исчезли; за уцелевшими руинами простирались только огороды и поля, пустынные под гонимыми ветром по черному небу тучами

Дженни Дэви и Бертрам Ли-Джонс куда-то подевались.

Себастьян остановился в укрытии арочного прохода под сторожкой и прислушался. Над его головой раздалась тяжелая поступь, испуганный девичий вдох, затем голос Ли-Джонса, приглушенный до вкрадчивого воркования, которое плохо маскировало клокочущий в магистрате гнев.

– Я тебя не трону, девочка. Все, что мне нужно, это бриллиант. Отдай камушек и ступай подобру-поздорову.

– Вы чего, за дуру меня держите?! – взвинченный крик Дженни звенел страхом и протестом. – Не подходите!

Виконт неслышно подобрался к крутой винтовой лестнице, уходившей с одной стороны сводчатого прохода наверх. Древние каменные ступени посередине были протоптаны до таких глубоких выемок, что от неловкого шага то и дело подворачивалось поврежденное колено и перехватывало дыхание. Когда Девлин наконец доковылял до комнаты наверху, та оказалась пустой.

В свое время это помещение с обшитыми дубом стенами и встроенным камином из песчаника выглядело представительно. Но с тех пор добрую половину обшивки содрали, по-видимому, на растопку, а часть дымохода обвалилась, засыпав грудой каменных обломков выщербленный деревянный пол. Грубая лестница в дальнем конце комнаты вела на чердак. Себастьян только поставил ногу на первую ступеньку, как Дженни снова взвизгнула.

– Не подходите! Кому говорю!

– Ты что вытворяешь, дуреха? – зло прорычал Ли-Джонс. – Не лезь туда! Поскользнешься и расшибешься насмерть.

– Я сказала, держитесь подальше!

– Вот же дурная девка! Слезай! Ну, только попадись мне в руки, беспременно тебя прикончу!

Вскарабкавшись по лестнице, виконт оказался на низком чердаке, где отдавало ветхостью, сыростью и гнилью. Сквозь зазубренную дыру в крыше виднелся клочок черного неба; в большинстве распашных окон на заостренном фронтоне не было стекол, и их рамы зияли пустотой в сырую, ветреную ночь.

Себастьян поспешно пересек чердак и в проем ему открылся вид на крышу прилегающего строения. Оседлав коньковую балку, словно лошадь, магистрат стащил с себя громоздкое пальто и теперь осторожно подвигался вперед. Дженни Дэви опережала преследователя футов на десять-пятнадцать. Миниатюрная и легкая, она карабкалась по крыше на ногах, хотя согнулась чуть ли не вдвое, помогая себе руками удерживать равновесие на влажных, мшистых сланцевых плитках.

– Иди сюда, ты, дрянная шлюха! – рявкнул Ли-Джонс.

– Отстаньте от меня! – отозвалась та, достигнув торца и нерешительно остановившись.

К этому зданию примыкало еще одно, поменьше, но его крыша лежала фута на три-четыре ниже того места, где находилась Дженни, а скат был более крутым. Себастьян видел, как беглянка подобралась ближе к краю и заколебалась.

– Дженни, не прыгай! – крикнул он. – Стой, где стоишь!

Дернувшись, Ли-Джонс уставился на виконта, в раздраженном бешенстве выпячивая челюсть, а Дженни взвизгнула:

– Проваливайте и оставьте меня в покое! Оба!

Если бы она легла на живот и осторожно сползла по фронтону, ей, наверное, удалось бы спуститься. Вместо этого упрямица разогнулась и прыгнула.

Раздался грохот падающих, бьющихся кровельных плиток. Дженни приземлилась, потеряла равновесие и с громким криком сорвалась вниз, исчезнув из виду. У Себастьяна перехватило дыхание. Но девушка, должно быть, сумела за что-то зацепиться и остановить падение, потому что было слышно, как она охнула, а потом притихла.

– Дженни! – окликнул Себастьян, перелезая через разломанный подоконник на крышу. – Держись!

– Ты, чертов настырный ублюдок! – прорычал магистрат. Ухватившись за гребень крыши, он перебросил через него ноги и с удивительным проворством развернулся к Девлину лицом. – Надо было пристрелить тебя, когда выпала такая возможность.

– Сдавайтесь, Ли-Джонс, – Себастьян присел на корточки, чтобы сместить вниз центр тяжести. – До сих пор вам везло, но теперь игра окончена.

Подобрав разбитую сланцевую плитку, магистрат швырнул ее Девлину в голову:

– Увидимся в аду.

От первых двух черепичин виконту удалось увернуться, острый край третьей пропорол длинную царапину на лбу.

– Проклятье, – ругнулся Себастьян, делая шаг вперед.

И ощутил, как правая нога проваливается сквозь прогнившую кровлю.

ГЛАВА 59

Девлин покачнулся на проломившейся крыше и, чтобы не упасть, ухватился левой рукой за край черепицы на гребне. Но теперь его ушибленная правая нога застряла в дыре, левая неуклюже вывернулась в сторону и только одна рука оставалась свободной.

– У вас, никак, сложности? – ехидно заметил магистрат. Отбив от ближайшей плитки длинный, зазубренный кусок, он начал пододвигаться к Себастьяну, сжимая острый осколок сланца в правой руке, словно нож.

 Шквалистый ветер принес дождь, капли которого барабанили по мшистой кровле и обжигали брызгами лицо. Ли-Джонс с ухмылкой рубнул своим оружием сверху вниз, метя Себастьяну прямо в сердце.

Виконт свободной рукой перехватил запястье противника, останавливая приближение острия.

Все так же ухмыляясь, магистрат взялся за запястье другой ладонью и перенес свой немалый вес на руки. Импровизированный клинок медленно пошел вниз.

Себастьян ощущал, как бухает в висках кровь, слышал свое прерывистое, шумное дыхание. Из пореза на лбу сочилась теплая влага, заливая глаза. Он лихорадочно шарил левой ногой по сланцевым плитам, пытаясь найти точку опоры. И тут кровля под его каблуком подалась, и вторая нога провалилась в пустоту.

На мгновение Девлину показалось, будто под их с Ли-Джонсом тяжестью рушится вся крыша, но затем он понял, что коньковая балка по-прежнему устойчива и что теперь он, в сущности, сидит на ней верхом.

Себастьян для равновесия крепко сцепил ноги в щиколотках, отпустил черепицу, за которую держался левой рукой, и, ощерившись, заехал кулаком снизу вверх в дородную физиономию магистрата:

– Ах ты алчный, продажный мерзавец!

Тот отшатнулся и перестал весом своей туши налегать на зазубренный обломок сланца, направленный к сердцу Себастьяна. Стиснув зубы, виконт ухватил обеими руками запястья противника и вогнал смертельное острие самому Ли-Джонсу прямо в брюхо.

Он увидел, как выпучились глаза магистрата, как раздулись от потрясения и ярости его полные щеки. Здоровяк повалился набок, тяжелое тело набирало разгон, круша сланцевую плитку и хрупкую древесину. Пальцы его вытянутых рук скребли, неистово пытаясь за что-нибудь ухватиться, но скорость падения была слишком высокой. Съехав до края крыши, Ли-Джонс рухнул в пустоту.

Из его рта вылетел пронзительный вопль, который прервался глухим ударом тела о булыжники далеко внизу.

Все еще судорожно хватая воздух, Себастьян вытер предплечьем пот и кровь с лица. Затем расцепил лодыжки и, старательно балансируя руками, высвободил ноги из отверстий, пробитых им в гнилой кровле.

– Дженни! – позвал он, осторожно продвигаясь к торцу здания

Теперь он уже мог видеть беглянку. Та лежала лицом вниз на свесе соседней крыши среди вороха оборванных, сбившихся нижних юбок.

– Держись, – подбодрил Себастьян, перелезая на меньшую и более крутую крышу. – Я здесь, чтобы помочь тебе.

Взявшись за щербатую кирпичную трубу на стыке двух зданий, Девлин, насколько получалось, подался к распластанной на краю девушке. Но дотянуться до нее не смог.

– Хватайся за мою руку, – предложил он, молясь, чтобы древний дымоход выдержал их общий вес.