Проклятая реликвия

— Я не думаю, что вы обсуждали реликвии крови с Сетоном и Уитни из общежития святого Бернарда, нет? У них имелись свои взгляды на этот вопрос.

— Разумеется, нет, — негодующе воскликнул Морден. — Они же францисканцы!

— Вы уверены, что никогда не беседовали с ними? — пустил пробный шар Майкл. — И не скрещивали мечи, хотя бы ненадолго?

Морден поджал губы.

— Ну, был случай пару дней назад, когда Уитни подкатился ко мне с вопросом, не посещал ли я Хейлз или Эшбридж. Но я не болван, брат, и прекрасно знаю, чем знамениты оба эти места: реликвиями крови. Я ответил «нет» и ушел без дальнейших разговоров.

— А ваши монахи? — нажимал Майкл. — Они такие же сообразительные, когда дело касается коварных францисканцев, пытающихся втянуть их в подобную дискуссию против их воли?

— Да, — заявил Морден. — Ни один из них не будет поддерживать беседу на столь рискованную тему с францисканцами, особенно с прибывшими из этой преисподней — Оксфорда.

— В самом деле? — снисходительно уточнил Майкл. — Тогда, возможно, вы объясните мне, почему Маленький Томас согласился помочь Уитни выяснить подлинность одной реликвии Святой Крови?

— Он согласился? — несчастным тоном спросил Морден. — Я об этом ничего не знаю, но он гость, а не один из моих монахов. Я предпочитаю предоставлять гостей самим себе, особенно тех, кто прибывает сюда для научных занятий. Если я пытаюсь вмешиваться, они становятся вспыльчивыми и заявляют, что я мешаю их образованию. Я уже научился не трогать их. Значит, Маленький Томас воспользовался моей снисходительностью, хотя я не представляю себе, что такой достойный человек, как он, мог сказать францисканцам, особенно этой парочке; Сетон очень самонадеян, а Уитни… гм… был фанатиком.

— Фанатиком? — повторил Майкл.

— Что касается реликвий крови, — вздохнул Морден. — Он говорил по секрету, но я думаю, теперь, когда он мертв, это уже неважно. Когда он спрашивал меня про Хейлз и Эшбридж — до того, как я ушел — он говорил, что все эти реликвии необходимо уничтожить, потому что иначе невежественные люди начнут им поклоняться и тем запятнают свои души. Однако мне кажется, пока молитвы стремятся, куда следует, не имеет значения, направляет их Святая Кровь, месса, святые или что-нибудь еще.

— Будьте осторожней, отец приор, — предостерег его Майкл, улыбнувшись про себя такому терпимому отношению со стороны члена столь неистового ордена. — Это близко к ереси, а ваш великий магистр весьма скрупулезен к подобным вещам.

Морден поморщился.

— Да, вчера вы говорили мне, что я, как доминиканец, должен осуждать реликвии крови. Полагаю, именно поэтому Уитни и подошел ко мне: он ожидал, что я, как высокопоставленный доминиканец, разделяю его взгляды.

— Взгляды, которые противоречат позиции его собственного ордена, — пробормотал Бартоломью. — Значит, теперь мы знаем, что он думал, и нет нужды спрашивать об этом Сетона.

— А вам известно, что думает Маленький Томас? — поинтересовался Майкл. — Придерживается ли он принципов вашего ордена или, как Уитни, идет против них?

— Представления не имею, — признался Морден. — Мы с ним беседовали о полемике, но он никогда не оказывал мне чести сообщить свое мнение. Вы думаете, что его подослал к нам сам великий магистр, чтобы он выискивал среди нас еретиков и мятежников? — Его миниатюрные черты исказились в тревоге.

— Это возможно, — злорадно сказал Майкл.

— Нет, — одновременно сказал Бартоломью.

Морден с еще более несчастным видом щелкнул пальцами, подзывая проходившего мимо служку. Им оказался Джон Рауф, и ему приказали сопроводить посетителей в дормиторий, который Балмер делил с другими послушниками.

По дороге Рауф изо всех сил старался втянуть их в разговор и выяснить, о чем они собираются спрашивать Балмера. Его определенно не убедило утверждение Бартоломью, что он пришел сюда только по профессиональной надобности, и служка то и дело выразительно смотрел на массивную фигуру старшего проктора.

— Это Балмер начал драку, — провозгласил, наконец, Джон, оставив свою заискивающую манеру, когда понял, что от нее нет толка. — А вовсе не мой брат Кип. Если Балмер сказал по-другому, он наврал Он пришел к церкви за шлюхами.

— Разве? — ответил Бартоломью, которого мало волновало, чем занимался послушник. Его это не касалось.

— Да, — сердито заявил Джон. Они вошли в узкий коридор, и он шагнул вперед, перегородив им путь. — И ему вовсе не нужен доктор, так что можете не тратить зря время и отправляться домой.

Бартоломью не шелохнулся.

— Об этом судить мне, а не тебе. Отойди в сторону.

— Я не собираюсь… — Но тут над ним нависла крупная фигура Майкла, и остаток фразы замер в глотке у Рауфа. Он молча и очень неохотно показал на нужную дверь.

— Ему не нравится, что мы здесь, — пробормотал Майкл, глядя, как тот, ссутулившись, удаляется. — Что-то куда мы нынче ни пойдем, везде мы personae non gratae.

— Ты обладаешь властью оштрафовать его брата за нападение на Балмера — а судя по тому, с чем я сегодня успел столкнуться, ничуть не удивлюсь, если зачинщиком был Кип. Да и вообще все это странно. С чего вдруг такая деревенщина, как Кип, выделил Балмера, глазевшего на проституток? Может, потому что у него там есть любимица, и он не хочет делиться с ней со студентами университета?

Он открыл дверь дормитория и вошел в длинную комнату. Балмер сидел на последней кровати, прижимая к распухшему лицу охлаждающую примочку. Он выглядел намного хуже, чем день назад, потому что опухоль увеличилась, но уже не шатался и не говорил глупостей. Когда они подошли, Балмер нахмурился.

— Я вам еще вчера сказал, — начал он без вступления. — Меня ударил Кип Рауф.

— Очень странное повреждение для удара, — заметил Бартоломью, внимательнее приглядываясь к опухоли. — Должно быть, он попал под необычным углом.

— Я знаю только, что мне больно, — уныло заметил Балмер. — Но я человек мирный и не разбираюсь в правильных и неправильных углах удара.

Бартоломью вскинул брови, точно зная, что Балмер имел репутацию законченного и опытного драчуна и отлично разбирался, куда и как бить.

— Трудно выяснить правду, когда нет независимых свидетелей, а оба противника утверждают, что виноват второй, — сказал Майкл, глядя, как Бартоломью садится на кровать и осторожно ощупывает опухоль.

— Я уже сказал вам, что случилось, — разозлился Балмер, отталкивая врача. — Я скоро даю последние обеты и не имею права лгать. А вот братья Рауф могут; они еще и воруют.

— Ты можешь это доказать? — тут же спросил Майкл. — Если да, я займусь этим и выдвину обвинение.

Балмер сидел с глуповатым видом.

— Я повторяю то, что мне говорили другие. Они, может, и боятся братьев Рауф, а я — нет.

— Где произошла драка? — спросил Майкл.

— Около церкви святого Андрея.

— Что ты там делал?

Балмера вопрос удивил.

— Это ближайшая к монастырю церковь, и я часто хожу туда молиться. Многие доминиканцы ходят. В нашей часовне днем бывает шумно, а некоторые из нас стремятся во время молитвы к тишине.

Бартоломью пытался стереть с лица выражение недоверия, но Майкл об этом не беспокоился, и лицо его было откровенно скептическим.

— Не такой уж ты набожный, Балмер, поэтому можешь не притворяться. Твои достоинства и умения лежат в другой области — не сомневаюсь, что они очень ценны для твоего ордена — но не пытайся меня обмануть.

— Ладно, — буркнул Балмер. — Я кое за кем наблюдал.

— Понятно. Приору Мордену известно, что ты проводишь время, заигрывая со шлюхами?

— Этого я не делал! — потрясенно вскричал Балмер. — Я иногда смотрю на них вечерами, но драка с Рауфом произошла днем.

— И за кем же ты наблюдал? — с любопытством поинтересовался Майкл.

Балмер забеспокоился.

— Лучше я промолчу.

Майкл проследил за его тревожным взглядом, брошенным на дверь.

— Не волнуйся, тебя не подслушают. Мэтт встанет на страже и проверит, чтобы этого не случилось.