Кровавая плаха

— Блестяще! — с искренним восхищением воскликнул прокурор. — Последний вопрос: как вы догадались, что преступник ранен в правую руку?

Путилин устало улыбнулся:

— Для внимательного человека эта задачка несложная! Помните подсвечник, который был в крови? Так вот, она натекла не брызгами, а ровной струей. Это мне сказало о том, что подсвечник держал раненый убийца, освещая комнату. Не стал бы монах обороняться, держа перед собою свет! Убийца тоже не мог светить себе. И нужды не было, когда монаха резал, да и руки были заняты: в одной был кортик, другой за бороду хватал. А вот когда стал ценности искать, то зажег свечу, в это время кровь и натекла.

И последнее: по чему я узнал, что порезана именно правая рука? Убийца тщательно перерыл в комоде все белье, все полотенца и простыни, разыскивая между ними деньги. На каждой вещи было кровавое пятно — снизу и справа.

Прокурор с удовольствием потер руки:

— Пока на Руси есть такие сыщики, ни один преступник не скроется.

И он был прав.

Присяжные заседатели осудили убийцу. Суд определил меру наказания — каторжные работы в Сибири. Но на каторгу Дитмар не попал. Сидя в тюремной камере, он сошел с ума. Ему все время казалось, что в окно лезет отец Илларион, кричит и размахивает кулаком: «Будь ты проклят, подлый человек!»

Убийцу отправили в дом для умалишенных, где он в припадке меланхолии наложил на себя руки — повесился.

…Прошло несколько лет. Послушник Антип принял постриг и поселился в келье своего бывшего духовника. Отличался он смирением и жаждой добрых дел, напоминая этим достоинством покойного.

Трюкач

20 июля 1900 года в городе Николаеве в ювелирном магазине «Цукерман и К» звякнул колоколец, и в дверях появился плотный парень лет двадцати восьми. Он был высокого роста, атлетического сложения, с толстой, прямо-таки бычьей шеей. Черты лица были грубыми, а взгляд темных глаз тяжел.

— Чем могу быть полезен? — с профессиональной любезностью осведомился Цукерман.

Молодой человек медленно, с расстановкой отвечал:

— Мне нужны деньги. Я принес золотой лом. Все это, знаете, давно хранилось в семье.

И посетитель высыпал на лоток ювелира мятые кольца, сплющенный браслет, рваные цепочки. Отдельно в коробочке молодой человек положил драгоценные камни.

Ювелир поспешно рассматривал предметы сквозь очки. Потом он похлопал себя по карманам:

— А где мое увеличительное стекло? Наверное, в подсобке.

Он отлучился всего на несколько секунд. Но из задних дверей незаметно для посетителя выскочил подросток и понесся в полицейский участок.

Кровавая трагедия, переполошившая всю южную Россию, приближалась к концу.

Олимпиаду еще в гимназии подруги и учителя прозвали Незабудкой. Она была очень красива, нежна и являла собой воплощение доброты. Училась она прилежно, ибо только на собственное усердие и могла рассчитывать. Ее отец, акцизный чиновник, умер, когда Олимпиаде было всего семь лет. Состояния большого он не оставил. Мама, выпускница Московской консерватории, давала уроки фортепиано.

Это и составляло основу их семейного бюджета. Гимназия, в которой училась Олимпиада, находилась на Остоженке. Отсюда по окончании уроков она направлялась в бесплатную городскую читальню имени А. Н. Островского, располагавшуюся на Смоленском бульваре близ приюта Рукавишникова. Круг ее чтения был обширен — от классиков античности до новейших писателей — Достоевского, Толстого, Тургенева.

Благодаря усердным занятиям и большой начитанности Олимпиада с отличием окончила гимназию. Мама категорически заявила:

— Ты, Незабудка, должна продолжать образование!

Это вполне совпадало с планами Олимпиады.

Однажды в читальне она познакомилась с симпатичным молодым человеком. Как и она, молодой человек регулярно посещал читальню, и девушка еще прежде обратила на него внимание.

Они вместе сходили в театр, побывали на концерте. Молодой человек оказался начинающим карьеру правоведом. Его голова была полна возвышенных планов. Константин (так звали правоведа) не очень понравился матери, но Олимпиада все же приняла его предложение руки и сердца, они обвенчались и уехали в Одессу, где жили родители Константина.

Семейная жизнь их сложилась несчастно. Константин меньше всего думал о карьере, работе и семье, но все больше увлекался вином и картами.

И хотя родители мужа души не чаяли в голубоглазой блондинке из Москвы, жизнь Олимпиады делалась все грустнее. Она родила мальчика, который на втором году жизни сгорел от чахотки. Молодая женщина бегала по урокам, муж играл в карты. Родители, упав в ноги знакомому генералу, упросили взять их сына на службу. Жалованье положили ему приличное, но через полгода за нерадение и пьянство он со службы был выгнан.

Так Олимпиада промаялась долгих шесть лет. На время она рассталась с мужем и очень удачно устроилась в дом к инженеру Ржанчицкому, который, оставшись вдовым, платил ей за воспитание малолетнего сына 25 рублей. Пять рублей из этих денег она отправляла мужу, жалея его. еще столько же отсылала матери. Ее пятилетний воспитанник любил Олимпиаду Михайловну как родную мать. Инженер сделал решительное предложение:

— Давайте соединим наши судьбы!

Олимпиада мягко ответила:

— Вы очень милый человек, но у меня есть уже муж, которому я обязана по долгу совести помогать. Инженер вздохнул и с грустью подумал: «Как жаль, что это божественное создание досталось непутевому человеку!»

Летом они перебрались в имение Ржанчицкого — Николаевку, расположенное в нескольких верстах от железнодорожной станции Врадиевка. Однажды почтальон принес Олимпиаде письмо от мужа. Она поплакала над ним и сочла долгом показать инженеру:

— Вот, пожалуйста, прочтите!

Муж писал: «Дорогая Липа, милая Незабудка! Я очень виноват перед тобою. Ты — святое существо, и я не стою и единого твоего волоса. Если твое золотое сердце не переполнилось отвращением ко мне, прости и навеки забудь то дурное, что я делал по собственной глупости. Теперь многое во мне переменилось. Два года разлуки отрезвили меня. Я понял, что жить без тебя не могу. И вот я получаю новое место. Дела наши совершенно меняются. Вернись ко мне, или я покончу счеты с жизнью. Моими последними словами будут: „Господи, прости мне мои несуразности!. Как я любил и за гробом буду любить мою нежную, славную и самую красивую Незабудку!“ Срочно отвечай…»

Ржанчицкий решительно проговорил:

— Мне очень больно прощаться с вами. И я, и мой малыш полюбили вас всей душой. Лучшей воспитательницы для ребенка я не могу желать. Тем не менее пусть ваша жизнь с мужем станет счастливой. Кроме жалованья, я даю вам деньги на проезд по железной дороге в 1-м классе.

Расставание было трогательным. У каждого на сердце лежала печаль, душу томило тревожное предчувствие.

Вечером, пыхтя и подавая короткие гудки, на станцию Врадиевка подкатил пассажирский поезд. Было 4 апреля 1900 года.

Ржанчицкий подсадил Олимпиаду, протянул проводнику саквояж отъезжающей. Поезд постоял всего три минуты. И вот прощальный гудок прокатился по окрестностям. Поезд вновь стал набирать скорость. Олимпиада стояла возле приоткрытого окна и махала рукой человеку, который был с ней бесконечно добр и к которому она испытывала симпатию.

Олимпиада думала: «Если бы не мой христианский долг перед мужем, я осталась бы с этим человеком и была бы счастлива».

Купе было маленьким — на одного пассажира. После вечернего чая Олимпиада достала томик стихов Аполлона Майкова, раскрыла наугад: