Читая маршала Жукова

Сдать Москву из целесообразности? Потерять Москву - не значит потерять армию, не значит проиграть войну?

Боюсь, что стойкость наша, обескровленная бегством, утратой крова, перечислением сданных городов тогда. в 41-м, находилась на последней черте. У нас в семье сдача Москвы была чревата самоубийствами.

Почему Гитлер рвался на Украину? на Кавказ? Почему не взял Москву в августе-сентябре, пока город был достижим врасплох с дальних рубежей? Столица еще не ощетинилась укреплениями, а дивизии с Дальнего Востока еще даже не были в пути. Тогда он мог взять Москву, позднее нет.

Причин две.

Первая (не главная), как уже сказано, - он не поверил своим генералам. Стратег фон Бок понимал роль удара в голову, после которого вся масса Красной Армии становилась эффективна не более, чем мускулы силача, сраженного инсультом. Он вполне понимал обстановку, но не мог внушить этого главнокомандующему, маньяку, завороженному собственной целью. В политике Гитлер и впрямь был мастер. Но в стратегии нуль, возомнивший себя мастером на основании мастерства в дипломатии и политике.

И тут время вспомнить Наполеона. Что дала Наполеону Москва? Гитлер не сумел отрешиться от опыта великого человека.

Вторая причина - нефть. Нефть - это реальность! Нефть была ахилловой пятой Германии. Стремление к нефти завораживало и смещало приоритеты. Захватить нефть Кавказа прежде, чем до нее дорвутся англичане, они уже теперь, при живом правительстве СССР, на случай его падения разрабатывают в своем военном кабинете планы захвата источника, питающего моторы войны. Англичане алчут нефти. Это показалось Гитлеру важнее всего. Жадность одолела.

Глянем здраво. Не могли бритты в обстоятельствах 41-го года, с тех рубежей, где находились, не располагая силами для надежной защиты Суэца, предпринять серьезную экспедицию в район Баку. Даже если бы вермахт к тому моменту оставался у Одессы, при том соотношении сил, при той разнице в длине перебросок экспедиция была гибельна для англичан. В лучшем случае их могло хватить на диверсию.

Но суть дела в том, что, если Россию фюрер презирал, то Англии он трепетал. Если Россией пренебрегал, то Англию преувеличивал. Хрупкость властных структур в ту пасторальную эпоху не была еще очевидна. Крепость королевской Великобритании фюрер оценивал не по шкале монолитности рейха. Возможно, по праву. Идеологические параметры не имеют эталонов и количественной оценке не поддаются. Если принять монолитность рейха за единицу, что есть крепость Великобританиии? Ее традиции насчитывают сотни лет и прошли испытания, исторические и природные. А традиция рейха пока что - лишь курица в кастрюле да разрыв с традициями.

Словом, экономические мотивы, во-первых, и неверие в генералов, во-вторых, сыграли свою роль. Англичане ближе к нефти, чем к Москве. Москву они не защитят, нефть могут перехватить. Москва не убежит. Нефть важнее.

Он ошибся фатально. Да, в сорок втором падение Москвы уже не означало победы. Но осенью сорок первого важнее Москвы не было ничего.

И дело не только в том, что захват московского узла рассекал систему перевозок. Не в том, что рушился бюрократический аппарат. Не в том, что оборонная индустрия ослаблялась кадрово и по мощностям. И даже не в том, что у Москвы собраны были все армейские резервы, и они неизбежно оказались бы перемолоты. Даже совокупность всего этого не перевешивает морального фактора потери Москвы.

Страна еще не втянулась в войну. Ожесточение еще не стало главным мотивом. Падение столицы подводило черту под границей страха и страданий.

Начало операции "Тайфун" было великолепно.

Фон Бок и Гудериан нанесли удары в сходящихся направлениях против Западного, Резервного и Брянского фронтов (Конев, Буденный, Еременко). По данным Жукова, в составе фронтов насчитывалось около 800 тысяч солдат, 782 (?) танка, 6808 (?) орудий и минометов, 545 самолетов.

Откуда эти данные? Вероятнее всего, цифры сообщили маршалу в ответ на его запрос в главный военный архив Министерства обороны. Но за шесть лет военная статистика полевела. 4-й том "Истории Второй Мировой войны", вышедший из печати в 1975 году, уже после смерти полководца, дает существенно отличные (и разумно округленные) цифры: 1250 тысяч личного состава, 7600 орудий и минометов, 990 танков и 677 (все же!) самолетов.

"Противник, произведя перегруппировку своих сил на московское направление, превосходил все три наших фронта, вместе взятые, по численности войск - в 1.25 раза, по танкам - в 2.2 раза, по орудиям и минометам - в 2.1 раза и по самолетам - в 1.7 раза."

Альтернативные цифры рушат соотношения маршала.

Но не в них суть, и даже не в том, что советская статистика всегда оперировала цифрами так: свои силы - то, что в строю, а силы противника -списочный состав. Численного превосходства у немцев не было и быть не могло. Уместно напомнить, что пресловутое подавляющее преимущество в технике со стороны вермахта места тоже не имело. При вторжении, как раз наоборот, подавляющее преимущество в технике было у советской стороны. В умелых руках имевшиеся в наличии "тридцатьчетверки" и "КВ" могли перебить все немецкие "марки" куда легче, чем те в умелых руках своих водителей исстребляли советские танки, несмотря на их неоспоримое тактико-техническое превосходство.

Почти то же и в авиации.

Но суть в том, что и техника и люди находились в неумелых руках. Учили наскоро. Общевойсковые командиры не умели распорядиться своими людьми и не знали тактических возможности техники, а Сталин к тому же отдал в руки врага важнейшее в войне - инициативу. Люфтваффе реализовало ее в первые же часы и обрело господство в воздухе. Отсутствие воздушного прикрытия обрекло колонны советских танков на превращение в металлолом, и тогда лишь общевойсковые командиры - Жуков в числе первых - стали догадываться, как прав был генерал П.Л.Романенко, подчеркивая, что танки нужно применять массировано и только с мощным авиационным прикрытием.

Ссылки на преимущество в живой силе и в технике с немецкой стороны надо понимать в том смысле, что вермахт умел создавать преимущество на оси главного удара во время его наносения. Затем силы перебрасывались (помните жуковский вопль Кулику - "Противник мобильный!"?) и создавали перевес на другом узком участке - при пассивном суммарном преобладании Красной Армии, подобной жирному гиганту перед маленьким, но юрким врагом. Тогда и начались победы Красной Армии, когда она стала маневрировать. Вот к концу войны инициатива безраздельно перешла в руки советских войск, и лишь раз, у озера Балатон в Венгрии, вермахту путем невероятного напряжения войск и изощренного мастерства командующего группой "G " генерала Балка снова удалось потрясти советские войска.

К Московской битве численность вермахта отнюдь не возросла. После взятия Киева суммарные потери немцев с начала войны достигли 534 тысяч человек. Вдумайтесь: полмиллиона отлично обученных солдат! Хорошая для вермахта новость заключалась лишь в том, что боевая мощь танков поднялась к концу сентября до семидесяти процентов от списочного состава.

Итак, Гудериан нанес удар в направлении на Брянск, Орел, Тулу. Погода стояла сухая и ясная. Практически не встретив сопротивления, танковый корпус Гейра фон Швеппенбурга совершил марш и ворвался в Орел, находившийся в 200 километрах от стартовой линии наступления и защищаемый женским батальоном. Фронт был далеко, и в городе шла нормальная жизнь. Магазины были открыты, трамваи переполнены, а заводское оборудование на платформах ожидало погрузки в эшелоны. Фон Швеппенбург не продолжил из Орла своего великолепного рейда на Мценск и Тулу только потому, что, оторвавшись от баз снабжения, сжег запасы топлива и не сумел раздобыть его в Орле - факт, неважно характеризующий административные способности этого вояки и, вероятно, поясняющий, почему он не поднялся выше в армейской иерархии. Так или иначе, он застрял в Орле, пока Люфтваффе по воздуху не перебросила ему горючего для продолжения броска [62]. Мценск брать пришлось уже с боями, а там пошли дожди, русские опомнились, и - и Тулу вовсе брать не пришлось.