Юный самурай. Путь воина. Путь меча. Путь дракона

— Правда, сделать это нужно, выстрелив из лука с большого расстояния.

От удивления Джек уронил сасими.

— Похоже, Круга трех никому из вас не видать, — предположила Кику.

Джек хмуро поднял кусочек рыбы со стола. Наверное, Кику права. Хоть он и научился сносно стрелять из лука, надежды пройти Испытание огнем почти не было.

— А какими будут два других испытания? Может, их сделают попроще? — с надеждой спросил он.

— Сэнсэй Ямада устроит Испытание коаном, — сообщила Акико. — По нашему ответу будут судить, насколько мы умны.

— Осторожней, Ёри! — предостерег Сабуро, встревоженно поднимая брови. — В искусстве решать коаны тебе нет равных. Вдруг тебя запишут в Круг трех даже без твоего согласия?

Ёри перестал есть суп мисо и поднял на товарища испуганные глаза.

— Хватит его дразнить! — буркнула Кику.

Сабуро виновато пожал плечами и принялся за лапшу.

— А последнее испытание? — спросил Джек.

— У сэнсэя Хосокава. Испытание мечом, — ответила Акико. — Так проверят наше мужество.

— Старшие ученики называют это Испытание строем, — добавил Сабуро.

— Почему? — спросил Джек.

— Не знаю. Но ты наверняка выяснишь.

13. Оригами

— Кто-нибудь знает, что это? — спросил сэнсэй Ямада, показывая на бумажный квадратик, лежавший у его ног.

Древний монах, как всегда, сидел, скрестив ноги, на возвышении в глубине Зала Будды. Руки старика покоились на коленях. Вокруг него вились струйки благовонных курений, путаясь в тонких, как паутинки, волосах седой бороды. За пеленой дыма сэнсэй Ямада напоминал призрака. Невольно думалось: подует сейчас легкий ветерок — и он развеется.

Ученики тоже сидели в позе полулотоса. Все рассматривали свои листочки бумаги, лежавшие на полу, точно огромные снежинки.

— Это бумага, учитель, — хмыкнул Нобу и взглянул на Кадзуки, ища поддержки.

Кадзуки лишь недоверчиво покачал головой, удивляясь глупости своего товарища.

— Никогда не полагайся на очевидное, Нобу-кун, — ответил сэнсэй Ямада. — Ты прав, но это гораздо больше, чем просто бумага. Что еще?

Нобу примолк под строгим взглядом наставника. Может, сэнсэй и стар, но ведь он — сохэй, один из свирепых воинов Энрякудзи, который в давние времена был самым могущественным буддийским монастырем Японии. Говорили, что боевой дух его монахов был так силен, что они могли убить человека, не прикасаясь к нему.

Сэнсэй Ямада хлопнул в ладоши и крикнул:

— Мокусо!

Началась медитация. Ученики размышляли над коаном: «Это бумага, а что еще?»

Джек устроился на дзабутоне и приготовился к дзад-зэн. Прикрыв глаза, он стал дышать медленнее и освободил ум от мыслей.

Джек вырос в христианской стране, поэтому никогда не слышал ни о медитации, ни о буддизме, пока не оказался в Японии. Сначала ему было трудно понять, что это такое. Он не был уверен, правильно ли поступает, принимая их так легко. Изменить свое отношение мальчику помогли три вещи.

Во-первых, когда Джек рассказал о своих сомнениях сэнсэю Ямада, тот объяснил ему, что буддизм — философия, которая уважает все религии. Вот почему японцы могли одновременно заниматься буддийскими практиками, исповедовать синтоизм, свою родную религию, и даже принимать крещение.

— Все это нити одной циновки, — сказал сэнсэй Ямада, — только они разного цвета.

Во-вторых, Джек обнаружил, что медитация очень похожа на молитву. И то, и другое требовало сосредоточенности и умиротворения. Во время медитации, как и во время молитвы, ты размышлял о жизни и о том, как правильно поступить. Джек решил, что будет смотреть на медитацию как на еще один способ общения с Богом.

В-третьих, однажды, во время особенно глубокой медитации, к нему пришло видение: бабочка победила демона. Это видение помогло Джеку выиграть бой на состязании Тарю-дзиай.

После этого Джек, оставаясь в душе христианином, решил не отказываться от возможностей, которые открывает перед ним буддизм.

Ежедневные медитации пошли ему на пользу, и теперь он сразу сумел сосредоточиться на листке бумаги, стараясь разгадать коан. И хотя ответ на ум не приходил, Джек не волновался. Он знал: чтобы испытать просветление, сатори, как называл его сэнсэй Ямада, нужны терпение и чистота разума.

Правда, с какой бы стороны он ни смотрел, перед ним по-прежнему лежал простой листок бумаги.

Благовонная палочка догорела. Сэнсэй Ямада объявил конец медитации, а до сатори Джеку было по-прежнему далеко.

— Мокусо ямэ! — Сэнсэй хлопнул в ладоши. — Появился у тебя ответ, Нобу-кун?

— Нет, сэнсэй, — пробормотал Нобу, низко опустив голову от стыда.

— Кто может ответить на мой вопрос?

Кику робко подняла руку.

— Это кодзо, сэнсэй?

— Почему ты так думаешь?

— Бумага сделана из волокон дерева кодзо.

— Справедливое предположение, но вы по-прежнему рассуждаете слишком буквально. А что если я сделаю вот так?

Сэнсэй Ямада взял листок и сложил его несколько раз. Получился квадратик, а затем учитель начал сгибать его дальше, делая замысловатую фигурку. Вскоре плоский листок превратился в птичку.

Сэнсэй поставил ее перед собой, чтобы всем было видно.

— Так что же это?

— Журавлик! — воскликнула Эми. — Символ мира.

— Отлично, Эми. Делать из бумаги журавлика все равно что мириться — иногда получается неуклюже. Сначала даже может показаться, что это невозможно. Но если проявить терпение, все обязательно получится. Это и есть искусство оригами.

Сэнсэй Ямада взял из небольшой стопочки новый листок бумаги.

— Давайте я задам вопрос по-другому. Теперь коан звучит так: чему нас учит оригами? Но сначала внимательно посмотрите, как я делаю журавлика.

Сэнсэй Ямада снова начал сгибать листок. Чтобы сложить журавлика, ему потребовалось больше двадцати действий. Наконец учитель потянул за уголки, расправляя бумажные крылышки, и на ладони у него снова очутилась маленькая птичка.

А вот у Джека вместо этого вышел только измятый лист.

Делать оригами оказалось куда сложнее, чем он представил. Мальчик посмотрел кругом. У Ямато и Сабуро получилось не лучше, и даже у журавля Акико одно крылышко было больше другого. Сделать настоящего журавлика удалось только Ёри. Теперь он дергал птицу за хвостик, и ее крылышки двигались.

— Кажется, многим из вас нужно еще потренироваться, — заметил сэнсэй Ямада. Он взял еще один листок и положил перед собой. — Так что же это такое?

— Журавлик! — дружно воскликнули ученики.

— Конечно же, нет! — ответил учитель к изумлению всего класса. — Смотрите не глазами тела, а глазами ума.

Он взял бумагу и начал складывать ее. Пальцы двигались быстро, создавая еще более сложную фигурку. Все ахнули.

— Ведь это бабочка, — лукаво улыбнулся сэнсэй. На ладони у него лежала бумажная бабочка — почти как настоящая, даже с усиками. — Я хочу, чтобы сегодня вы попробовали сделать журавлика, как я вам показал. А пока вы будете его делать, подумайте о том, чему учит нас оригами.

Взяв свои листочки, ученики вышли из Зала Будды.

— Помните, ответ — в бумаге! — крикнул сэнсэй Ямада им вслед.

Однако Джек уходить не спешил. Он подождал, пока зал не опустеет, и подошел к учителю.

— Тебя что-то тревожит, Джек-кун. Что случилось?

Сэнсэй Ямада положил журавлика и бабочку у ног огромной статуи Будды.

Джек собрался с духом, чтобы рассказать о своих страхах.

— Мне сказали, что даймё Камакура казнил христианского священника. Это правда?

Сэнсэй Ямада грустно кивнул:

— Я тоже об этом слышал. Прискорбный случай.

— Значит, даймё и правда намерен истребить всех христиан в Японии?! — воскликнул Джек.

То, что слухи оказались правдой, перепугало его не на шутку.

— Кто тебе это сказал? — Сэнсэй Ямада удивленно поднял брови. — Насколько мне известно, вера тут ни при чем. Священник подкупил судейского чиновника и был казнен за это преступление. Конечно, раньше такого никогда не случалось. Да, пожалуй, даймё Камакура слишком суров с чужестранцами. Но это совсем не значит, что подобная участь угрожает всем христианам.