Нечестивый союз

Однако он напрасно надеялся, что слова его вселят бодрость в робкого клерка.

— Не имеет значения, сколько заблудших душ объединяют эти секты, — прошипел он. — Им помогает дьявол. Они выполняют его повеления точно так же, как мы пытаемся выполнять повеления Господни.

Бартоломью, желая рассмотреть лицо своего невидимого собеседника, вперил взгляд в полумрак, однако клерк словно растворился в воздухе. Странный разговор привел доктора в замешательство. Он и прежде чувствовал, что от таинственных сект исходит угроза. Ему уже не раз приходило в голову, что, если они с Майклом проявят излишнюю проницательность, их неминуемо ожидает расправа. Слова клерка подтвердили самые худшие его опасения. Да еще выяснилось, что монах, умерщвленный отравленным замком, был в церкви не один. Притаился ли неведомый сообщник в церкви вместе со взломщиком или монах впустил его после того, как храм опустел?.. Получается, что у этого второго были ключи от церкви, сообразил Бартоломью. Ведь на следующее утро главная дверь оказалась закрытой. Значит, он своим ключом запер дверь снаружи.

Скорее всего, исчезнувший Бакли каким-то образом причастен ко всему этому, решил Бартоломью. Подозревать вице-канцлера в убийстве монаха, как выяснилось, не стоит. Но не исключено, что именно Бакли засунул мертвое тело взломщика в сундук, а потом запер башню. После этого он покинул церковь, запер за собой дверь, мигом собрал пожитки и бежал прочь из города. А что, если подмена тела Николаса из Йорка на тело убитой женщины — тоже дело рук Бакли? В таком случае с городскими проститутками разделался именно он.

Какая же участь постигла Николаса? Жив он или мертв? И де Ветерсет, и церковный клерк утверждают, что видели его в гробу. Следовательно, кто-то похитил его тело, заменив телом женщины в козлиной маске. Но какие причины могли подвигнуть неведомого преступника, будь он даже членом сатанинской секты, на это кощунственное и бессмысленное деяние? Бартоломью утомленно прикрыл глаза и прислонился к колонне. А если в действительности Николас все-таки не умер, пронеслось у него в голове. Предположим, он прикинулся мертвым и целый день недвижно пролежал в гробу, так что ни у кого из коллег не осталось сомнений в истинности его кончины. А ночью выбрался из гроба. Возможно, ему помогала женщина. И воскресший мертвец щедро отплатил ей за услугу — убил и положил тело в собственный гроб. Но, может статься, все было иначе. Возможно, женщина явилась в церковь, дабы похитить мертвое тело, необходимое ей для каких-либо нечестивых ритуалов. Но вместо мертвеца нашла живого, который умертвил ее. А потом Николас разделался еще с несколькими женщинами, которые в большинстве своем приходились первой жертве товарками по ремеслу. Он знал, что подозрения его не коснутся, ибо все считают его мертвым.

Да, но какое отношение к этому имеет шериф Талейт? Ведь именно он убедил горожан, что гулящих женщин убивал Фруассар. Однако в то время как мертвый Фруассар лежал в мешке, приколоченный к колокольному стану, в городе были обнаружены новые жертвы. Что, если неведомый изверг — не кто иной, как Талейт? Бартоломью содрогнулся от столь смелого предположения. Но ведь стоило доктору упомянуть о козлиной маске, как Талейт вышел из себя и принялся запугивать Бартоломью всевозможными карами. К тому же шериф прекрасно знал, что Фруассар не виновен в смерти гулящих женщин, однако пальцем не пошевелил, дабы отыскать истинного убийцу. Не лишено вероятности, что именно шериф похитил тело Николаса, необходимое дьяволопоклонникам для нечестивых обрядов.

Открыв глаза и выглянув в окно, Бартоломью убедился, что дождь стихает. Майкл и еще один монах пели слова молитвы, дивная мелодия эхом отдавалась под церковными сводами. Густой бархатистый баритон Майкла оттенял звонкий тенор монаха; их голоса, то набирая мощь, то затихая, лились в совершенной гармонии. На несколько мгновений Бартоломью позабыл о тягостных мыслях и всецело отдался во власть божественного напева. Сквозь открытые окна в церковь проникал аромат влажной земли, на время заглушивший витавший над городом запах перегнивших речных водорослей. Казалось, в мире воцарились покой и безмятежность. Увы, сладостное наваждение продолжалось всего лишь несколько мгновений — пока у повозки, проезжавшей мимо церкви, не отвалилось колесо и на улице не раздались сердитые голоса.

— Я умираю с голоду, — возвестил Майкл по пути в колледж. — Представь себе, болтун Кинрик имел глупость рассказать Агате о славной шутке с тенями, что мы сыграли с тобой прошлой ночью. Так вот, эта фурия так рассердилась, что теперь не пускает меня в кухню. Не заглянуть ли нам в таверну «Медный Джордж»? Посидим за столиком под деревьями, перекусим и обсудим наши дела и намерения.

— Я вижу, брат, голод затмил твой рассудок, — усмехнулся Бартоломью. — Ты забыл, что сегодня воскресенье? К тому же магистрам университета, как и студентам, запрещено посещать городские таверны.

— Ну и что с того, что сегодня воскресенье? — пожал плечами Майкл. — Самый подходящий день, чтоб за стаканчиком хорошего вина возблагодарить Господа, создавшего сей мир. К тому же мы не будет заходить в таверну. Я же сказал, мы посидим в саду под деревьями.

— Майкл, дождь все еще идет, — напомнил Бартоломью. — Сидеть в саду под дождем не слишком приятно. Прохожие подумают, что мы изрядно напились и хотим освежить головы. А самое главное — таверна «Медный Джордж» сегодня закрыта!

— А вот и нет! — торжествующе произнес Майкл. — На время ярмарки городские власти дали тавернам разрешение работать по воскресеньям. Иначе приезжим торговцам, ремесленникам и мошенникам было бы просто некуда деваться. От скуки они, того и гляди, начнут затевать на улицах потасовки и творить бесчинства. Уж лучше позволить им мирно напиваться. По-моему, городской совет принял мудрое решение. Хотя некоторые поднаторевшие в показном благочестии ханжи наверняка придерживаются иного мнения.

Бартоломью окинул взглядом улицу и увидал, что навстречу идет какой-то высокий человек, склонивший голову под дождевыми струями. Когда прохожий приблизился к ним, доктор узнал его и окликнул:

— Мастер де Белем!

Купец вскинул голову, устремив на Бартоломью тусклый взгляд. Лицо его покрывала нездоровая желтоватая бледность, густые темные волосы висели спутанными сальными прядями. За несколько дней, прошедших со смерти дочери, де Белем осунулся и, казалось, постарел на много лет. Опасливо оглядевшись по сторонам, он подошел к Бартоломью и Майклу.

— Мне необходимо поговорить с вами, джентльмены, но не здесь. Где мы можем побеседовать без свидетелей?

— В саду около таверны «Медный Джордж», — заявил Майкл, прежде чем Бартоломью успел открыть рот. — Думаю, в такую погоду там безлюдно и нам никто не помешает.

— Хорошо, — кивнул красильщик. — Отправляйтесь туда, а я присоединюсь к вам спустя некоторое время. Совершенно ни к чему, чтобы нас видели вместе.

Майкл метнул на Бартоломью довольный взгляд и торопливо зашагал к вожделенной таверне. Около маленькой конюшни, расположенной поблизости от заведения, тучный монах остановился и сделал вид, будто любуется лошадьми. Убедившись, что поблизости нет ни единого педеля, он с неожиданным при его комплекции проворством скользнул в калитку, ведущую в маленький сад. В погожий солнечный день посидеть здесь было бы чрезвычайно приятно: столики окружали цветочные клумбы, беленные известью стены были увиты плющом. Но дождь никак не хотел прекращаться, то и дело налетали порывы ветра, и мокрые ветви деревьев разбрасывали целые фонтаны брызг.

Бартоломью тяжело вздохнул, надвинул капюшон и принялся выглядывать местечко, укрытое от дождевых струй. Навстречу им, вытирая руки о фартук, вышел хозяин. Увидев Майкла, он приветствовал его как старого знакомого.

— Добро пожаловать, брат Майкл! Рад вас видеть! Что желаете выпить и откушать сегодня?

— Принесите нам два бокала вашего превосходного французского вина, жареного цыпленка, побольше белого хлеба, который у вас так хорошо выпекают, и тостов с корицей, — распорядился Майкл. — И проследите, чтобы нас не беспокоили, ибо нам необходимо обсудить важное дело.