Кремлевский заговор от Хрущева до Путина

— Земляком товарища Сталина — Шота Руставели сказано: все, что спрятал, то пропало, все, что отдал, — все твое. Надо ли нам было отдавать свое добро неграм, арабам, азиатам — история рассудит. Но совершенно очевидно: у нас в стране в шестидесятые-семидесятые годы очень многое понапрасну пропадало. Когда Брежнев за пару лет до смерти произнес фразу: "Экономика должна быть экономной", каждый здравомыслящий советский гражданин отдавал себе отчет: наша экономика ужасно затратная и давно тяжко больна. Но лечить ее никто не взялся, и Горбачевым она была просто прикончена. Китай такую же, как у нас, экономическую систему успешно реформировал, а мы — нет. Как это объяснить?

Тихон Лукич помешал ложкой суп в тарелке:

— С чьим именем связывают успех китайских реформ?

— Дэн Сяопина.

— Так вот, мил друг Никола, никакие реформы Дэна не состоялись бы, если б Мао Цзэдун не провел в Китае так называемую Культурную революцию и не очистил общество и государство от гнили во власти. Начал загнивать помаленьку в пятидесятые годы и наш правящий слой. Чистку его Сталин намечал, и поживи он еще, мы б имели своего подобного Дэну реформатора — с фамилией, скажем, Суслов. Михаил Андреевич Суслов хотел и мог стать идеологом необходимых стране реформ. Но разобраться с нечистью в порах власти природой не было дано.

В моей книге есть глава "Пятая колонна". В ней — и способы вербовки в СССР агентов влияния Запада, и методика их действий, направленных на то, чтоб законсервировать пороки нашей страны и таким образом довести ее до краха. В ней — и штрихи к портретам Андропова и Горбачева, под покровительством которых западная агентура уничтожила главного военного и экономического конкурента стран Запада — великий и могучий Советский Союз. Через год-другой книга моя выйдет, ты ее прочитаешь, и мы сделаем с тобой беседу для вашей газеты.

— А теперь, — Тихон Лукич левой рукой обнял за плечи Веру, а рукой правой взял фужер с вином, — давай, мил друг Никола, выпьем за несравненное украшение нашего стола.

После обеда Тихон Лукич пригласил нас с Верой прогуляться по окрестностям его дачи. Говорили он и она. Говорили они о не интересных мне коммерческих делах, и я в разговор не вмешивался.

В Москву мы на Верином лимузине въехали на закате солнца.

— Ты, — не поворачивая головы, изрекла Вера, — первый раз соблазнял меня в своем номере в Пицунде с помощью дешевого армянского коньяка. А у меня на кухне сейчас простаивает натуральный, страсть дорогой коньяк французский, и у тебя нет морального права не распить его со мной. Едем ко мне и вспомним — как хорошо нам было в мандариновой роще близ Пицунды.

Глава 12 Ставка — жизнь

Утром в понедельник, пока я обливался под душем, Вера приготовила омлет и чай. За стол я присел буквально на пять минут — надо было не опоздать на планерку в редакцию. Вера проводила меня до лифтов и на прощание вдруг обронила фразу:

— Ты уж, пожалуйста, не потеряй свою телефонную книжку — она ценна не только для тебя.

Подтекст фразы я не уразумел.

Сразу после планерки повалили, как обычно, посетители — авторы с рукописями и сумасшедшие с идеями переустройства России. Разобравшись с теми из них, с которыми мне надлежало разобраться, я переместился из приемной редакции в цех верстки. Перечитал и сократил подготовленную мной полосу в текущий номер и лишь в обеденный час позвонил Потемкину:

— Облом с просьбой твоих кредиторов. Тихон Лукич всерьез меня не воспринял. Ни разговоров по душам, ни тем более дружбы с ним у меня не будет.

— Ну и отлично, — весело ответствовал Потемкин. — Вера это уже доложила Евгению Петровичу. У него нет претензий к нам. Он сам нашел меня на мобильнике и сказал: "В провале моего замысла нет вины вашего товарища, и вы можете заключить договор на продление сроков кредита". Кранты — болт с гайкой мы теперь на всех кладем.

Тема Тихона Лукича для Потемкина закрылась. Для меня же — заново открылась. Менее чем через неделю.

В жаркую июльскую субботу я выключил дома компьютер. Статья — не в ближайший номер и не грех пойти в Лефортовский парк поплавать и позагорать. Зазвонил телефон:

— Поклон тебе, мил друг Никола. Угадал старика?

— Угадал, Тихон Лукич.

— Чем время в воскресенье занимать намерен?

— Сложением из слов словосочетаний, из словосочетаний — предложений.

— А на день прервать писательство можешь?

— Да.

— Тогда слушай: завтра в 9.00 к твоему подъезду подойдет автомобиль номер 777. Он отвезет тебя, куда надо — на Валдай — и мы с тобой там кое-что обговорим.

На черном "мерседесе" русоволосый шофер Иван доставил меня по Ленинградскому шоссе за деревню Долгие Бороды. В хвойный с туями лес пансионата "Валдай".

Тихон Лукич обитал на даче № 1 в 4-м люксе, отделанном редкими породами дерева. Деревянные узоры радовали глаз и издавали приятный запах.

Мы сели в кресла за столиком. Тихон Лукич обвел взглядом свой люкс и спросил меня:

— Знаешь о трагедии в этих стенах в конце лета 1948-го?

— Нет.

— Здесь умер от яда товарищ Жданов.

— Вас воспоминания о нем привели к месту его смерти?

— Товарищ Жданов — глубоко почитаемый мной политик. Но я слишком стар, чтоб путешествовать памяти ради. Дело меня сюда привело. Важное дело.

Тихон Лукич налил чай в чашки:

— Среди тьмы моих приятелей, мил друг Никола, есть бывшие члены коллегий ведущих отраслей советской экономики. Одни еще служат марионетками в ведомственных структурах управления, другие — просто пенсионеры. И те и эти — гордецы. Они сильно довольны состоянием своих отраслей в прошлом и ревностно следят за положением дел в них в настоящем. При вакханалии демократии с рынком.

Добрый десяток "мамонтов" плановой экономики я уговорил принять мою стенографистку и надиктовать ей ответ на вопрос: "Что изменилось в вашей отрасли за минувшие годы рыночных реформ?" На основе фактов от "мамонтов" — фактов абсолютно достоверных — я составил доклад-прогноз: "Что будет с экономикой Российской Федерации через пять лет?"

Этот доклад близкий мне депутат Госдумы по служебной почте отправил трем адресатам. Первым трем по влиянию во власти, а не по должностям лицам. К каждому адресату депутат обратился с письмом на бланке:

"Автор доклада-прогноза Щадов Т.Л. служил в канцелярии Сталина. Был советником в Верховном Совете СССР и Госплане СССР при Брежневе. Крах советской экономической системы Щадов Т.Л. предсказал еще в середине семидесятых годов в записке на имя Секретаря ЦК КПСС Суслова М.А. В той же записке, которая находится в архиве в фондах ЦК, Щадов Т.Л. предложил концепцию мер по преобразованию неэффективной экономики СССР. Его концепцию лично Суслов М.А. одобрил. Но в руководстве страны преобладали догматики. Время для безболезненных реформ было упущено.

Сейчас у нас — рыночный уклад-урод. Его построение подорвало наш экономический потенциал. Но не весь. А грядет полная деградация российской экономики. Это, на мой взгляд, доказано в докладе-прогнозе Щадова Т.Л. Если его выводы убедительными найдете и вы, то Щадов Т.Л. может представить вашему вниманию свой вариант предотвращения надвигающейся катастрофы. То есть мобилизационную модель экономики и проект по ее идеологическому обеспечению".

Тихон Лукич опустил руки на подлокотники кресла:

— Напомню тебе: мой доклад с письмом депутата направлен был троим. Откликнулся спустя месяц один. Тот, на которого я более остальных рассчитывал. Назовем его просто — Чин. Он часто на телеэкранах не мелькает, но многое на верху власти решает. Мне позвонил его помощник: шеф ваш доклад изучил, высоко оценил уровень прогноза и хотел бы с вами встретиться — но в неформальной обстановке.

Чуть позже тот же помощник связал со мной по телефону самого Чина. Он собирался в краткий отпуск на Валдай и пригласил меня приехать туда — соединить приятное с полезным: уютный домик для отдыха вам найдут и мы в тиши неспешно обсудим занимающие нас проблемы. Я сказал: приглашение на Валдай с благодарностью приму — при условии, что мне на даче № 1 управделами президента закажут номер товарища Жданова.