Чужой клад
Чужой клад читать книгу онлайн
Середина XVIII века, Глухов — столица Гетманщины. Балы, театры, кофейни, английские парки, французские моды…
К очередному приезду гетмана готовится театральная постановка. И вдруг одна за другой погибают две молодые актрисы. Опасность грозит и Анастасии Криничной, исполняющей в пьесе главную роль…
Решить зловещую загадку берется человек, который вначале знакомства показался Насте весьма подозрительным.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Нет, я еду туда как мать, обеспокоенная судьбой своего взрослого дитяти.
— Какое совпадение! — всплеснула руками Криничная. — Меня тоже позвало в дорогу беспокойство за судьбу дочери.
— У вас дочь? Вам повезло, — вздохнула Елена Никитична. — Мне всегда хотелось иметь дочь, девочки ближе к матери. Но я рано осталась вдовой и успела родить только сына.
А второй раз не вышла замуж, потому что не встретила человека столь же достойного, как мой первый муж.
— И у меня то же самое. Я тоже довольно рано осталась вдовой. А что касается дочери… она у меня, конечно, хорошая девушка, но хлопот с ней не меньше, чем с сыном. Мой муж воспитал ее, как мальчика, и она с детства привыкла к самостоятельности. Представьте, вместо того чтобы вязать и вышивать, она ездит верхом, учится стрелять из пистолета и запоем читает все, что попадется под руку.
— Я в молодости была такой же, — улыбнулась Томская. — Только у нас в поморье вместо лошадей были баркасы. Бывало, как поссорюсь с домашними, так доказываю свой характер, в одиночку уплывая на лодке. Но потом это прошло. И ваша дочка со временем станет примерной женой, матерью и хозяйкой.
— Дай-то Бог, — вздохнула Татьяна Степановна и вдруг прижала руки к вискам. — Ну вот, опять начинается… Что за хворь ко мне прилепилась?.. Прямо в жар бросает…
Елена Никитична, взглянув на внезапно покрасневшее лицо Татьяны Степановны, погладила ее по руке и с ободряющей улыбкой сказала:
— Очень похоже на мои недавние недомогания. Что ж делать, такова природа. — Она наклонилась к уху собеседницы и что-то ей прошептала.
— Да? — Татьяна Степановна взглянула на Томскую — Пожалуй, я и сама могла бы догадаться. Теперь прямо стыдно, что показывалась местному лекарю, а он, мошенник, такое мне наплел…
— Не беда, я дам вам отличное лекарство, оно мне очень помогло. В Петербурге сын возил меня к известному медику Фоме Тихорскому, и тот прописал мне это лекарство.
— Благодарю вас. Кстати, Тихорский — наш земляк. А сын у вас, должно быть, заботливый юноша, да и ученый, если знаком с Фомой Трофимовичем.
— Да, мой Денис ученый, — с гордостью подтвердила Елена Никитична. — Он и за границей обучался разным наукам. Многие советовали ему заняться горным или оружейным делом, — ведь тогда он мог бы основать завод и иметь неплохие доходы. Но Денис выбрал историю — это ему больше по душе.
— И моя Анастасия такая же — выбирает не то, что полезно, а то, что ей нравится, — вздохнула Татьяна Степановна. — Очень уж она своенравная…
— А может, не своенравная, а свободолюбивая? — заметила Томская.
— Ваша дочка, наверное, красивая девушка? — не утерпела и вмешалась в разговор Фекла Герасимовна. — Похожа на вас? А вы не греческого ли рода?
Елена Никитична сердито глянула на компаньонку, но Татьяна Степановна не обиделась на излишнее любопытство, а ответила вполне миролюбиво и с достоинством:
— Нет, мой отец был молдавским боярином, а мать — полтавской помещицей.
— А ваш муж, наверное, был казацким офицером? — спросила Томская.
— Да, значковым товарищем.
— Почему же удивляться свободолюбию дочери? — улыбнулась Елена Никитична. — Казацко-молдавская кровь сказывается. Мы, поморы, тоже нелюбим утеснений. В Москве я столкнулась совсем с другим. Досадно видеть темных мужиков, забитых баб… Крепостное рабство отупляет людей.
— Дай Бог, чтоб наши земли миновала эта напасть, — прошептала Татьяна Степановна и перекрестилась. — Хоть некоторые здешние помещики не прочь, чтобы селян за ними намертво закрепили.
— Они не понимают, что рабский труд на самом деле нехорош, — заметила Елена Никитична. — Из-под палки никто хорошо не трудится. Да и не по-божески это — владеть людьми, как скотиной. Оттого ведь и мужицкие бунты случаются, во время которых гибнет много невинных людей. Вот у Феклы, — она кивнула на компаньонку, — отец ее, поп из бедного прихода, был убит бунтовщиками оттого, что дал пристанище в церкви детям одного барина. Барин был жестоким, но ведь детки-то малые ни в чем не повинны.
— И у нас недавно гайдамаки бушевали под Корсунем, под Белой Церковью, так вместе с жестокими панами погибло много и простых людей, — сказала Татьяна Степановна. — Нельзя озлоблять крестьян рабской жизнью.
— Впрочем, я не думаю, что Елизавета Петровна будет расширять рабство на все свои земли, — заметила Елена Никитична. — Она женщина боголюбивая. А вот наследники ее… они-то могут всех закрепостить, если увидят в том выгоду [22]. Петр Федорович, хоть и из просвещенной Европы к нам привезен, но да ведь по натуре и воспитанию своему — чистый пруссак, ему русских людей не жалко. А супруга его… да кто ее разберет. Но, думаю, она себя еще покажет.
Татьяна Степановна с удивлением покосилась на собеседницу, удивляясь смелости ее речей. А Елена Никитична, словно угадав настроение собеседницы, рассмеялась:
— Не удивляйтесь, милая, моим крамольным словам. Я отвыкла бояться, ибо давно прошла через царские опалы. Муж мой погиб в жестокой ссылке во времена Анны Иоанновны. — Рассказав историю ареста Андрея и Льва Томских, Елена Никитична тяжело вздохнула и подперла щеку рукой.
— Вы сильная женщина, — невольно вырвалось у Татьяны Степановны.
— Да и вы не из слабых, — откликнулась Елена Никитична. — Одна, без мужа и родителей ведете хозяйство, присматриваете за взрослой дочерью. Наверное, уже нашли для своей Насти жениха?
— Какое там!.. — махнула рукой Криничная. — Об этом-то я и печалюсь более всего. Те женихи, что сватались раньше, все были не по ней, а потом и они ее стали побаиваться, избегать. Ну, думаю, видно, хочет моя Настя подольше в девушках оставаться, потому что свободой своей дорожит. Зная Настину строгость, я никогда не боялась за ее нравственность. Потому и позволила ей поехать к родичам в Глухов. Но прошло не более месяца, как я вдруг получила письмо от старого знакомого нашей семьи, который сейчас служит судейским чиновником в Глухове. Он пишет, что Настя увлеклась каким-то столичным вертопрахом, потеряла голову и теперь ее доброму имени и положению грозит непоправимый ущерб. Бог мой, я была просто сражена!.. Даже не верится, что Настя, которая всегда ценила людей серьезных, ученых, вдруг увлеклась каким-то пустым щеголем и повесой. Представьте, любезная Елена Никитична, с каким тяжелым сердцем я еду в Глухов, как я замираю от страха.
— Просто невероятное совпадение! — покачала головой Томская. — Меня тоже позвало в дорогу письмо. Вдова моего деверя пишет, что Денис увлекся некой сомнительной особой — не то куртизанкой, не то цыганской танцовщицей, не то колдуньей, которая бегает на лесные шабаши. И увлекся до того, что уже рисковал из-за этой особы своей жизнью. Представьте, милая Татьяна Степановна, каковы были мои чувства после чтения этого письма! Конечно, Денис не святой, у него случались в жизни увлечения, но при этом он никогда не терял голову из-за какой-нибудь пошлой девицы, никогда не забывал о своих делах. А тут, вместо того чтобы объезжать украинские коллегиумы [23], как он собирался, Денис прочно засел в Глухове, где научных заведений нет, а есть только светские увеселения. И это мой Денис, который всегда так дорожил своей свободой! Я уж давно перестала присматривать ему невест, потому что он смеется даже над самыми выгодными партиями. Боюсь, что эта девица послана ему в наказание за тех, которыми он раньше пренебрегал. — Елена Никитична тяжело вздохнула.
— И я боюсь того же в отношении Насти, — эхом отозвалась Татьяна Степановна.
Карета въехала в предместья Глухова, медленно проплывая мимо казацкой слободы.
— Впрочем, я не до конца доверяю своей родственнице, — немного подумав, заявила Томская. — Вера совсем не любила деверя, вышла за него по расчету. А после его смерти я несколько раз замечала, как Вера посматривает на Дениса. Она явно имеет виды на него. Может, свое письмо она написала из чистой ревности? Кто знает… Я ведь и еду в Глухов, чтобы самолично все проверить.