Каин и Авель

Тут из кабинета появился Плеве, заглянул через плечо секретаря, демонстрируя тем самым демократичность. Пакай почтительно встал, нисколько не боясь за содержимое письма: у министра была очень сильная близорукость, которую он не хотел демонстрировать на людях.

— Работаете? Ну-ну! Молодцом! Я в балете. Если что — курьера!

И Плеве вышел, напевая что-то увертюрное. Певец из него был неважный.

«Авель» отвез Савинкова и Дору на вокзал. Они съездят в Киев, убьют там Клей-гельса, а потом вернутся в столицу. Тем временем он составит новое расписание поездок Плеве, измененное после гибели Алексея. Маршруты стали непредсказуемы, филера много пристальней вглядывались как в прохожих, так и в проезжающих. Созонов отрастил совсем уже солидную бороду, стал походить на отца семейства, и его иначе как «батя» уже почти и не окликали.

Привычной дорогой он выехал к зданию Министерства внутренних дел и встал в очередь ожйдающих. В ней он чувствовал себя совершенным старожилом, позволяя себе иногда со скандалом отвоевывать богатых клиентов. Уже несколько раз он возил одних и тех же ездоков, в основном чиновников министерства, так что стал, можно сказать, своим и узнаваемым. Просил он по-божески, бедные или скупые предпочитали подождать его.

Карета Плеве вынырнула из-под арки внутреннего двора. Сзади почти впритык неслась пролетка с двумя вооруженными охранниками в штатском. Впереди никого не было. Вот так его и надо будет брать — на встречном маневре.

Светило весеннее солнце, и окошки у кареты были открыты. Министр, вопреки своей обычной привычке прятаться глубоко внутри, подставил бледное лицо заходящему солнцу.

У поворота, где стоял «Авель», министерская карета притормозила. Взгляды «Авеля» и Плеве встретились.

Плеве по роду службы интересовался национальностями, населяющими империю. Ему было лестно по одному лишь характерному лицу безошибочно определить происхождение простолюдина, чем он иногда изумлял государя, ценившего странные знания.

Вот и сейчас, глядя на застывшее иконописное лицо Созонова, Плеве мысленно читал его национальную родословную:

«Вот эти узкие, с большим лбом, все больше из удмуртов или чувашей. У чисто русских не бывает такой скуластости и болынеглазия. Немного татарской крови... казанской, без южной диковатости... очень хорошее лицо! С такими вот человеками... ну как нам не вырасти?» И, откинувшись на подушки, умилился собственной проницательности.

А Созонов, оглядываясь вслед министру, тихо вздохнул. Все хорошо, все, слава Богу, живы-здо-ровы... и в ожидании есть своя томительная прелесть.