Общество "Сентябрь"

— Ну, их всего семь-восемь.

— Майор Батлер? Капитан Лайсандер?

— Они точно.

— Майор Уилсон?

— Не так, как они, раза в два реже. Но на собрания они все приходили.

— На собрания?

— Они проводят встречи каждый месяц, и не бывает такого, чтобы кворум — а это у них три четверти всех участников — не собрался. Нам тогда приходится работать допоздна. Зато в сентябре во время такой встречи у нас выходной.

— Она уже прошла? Сентябрьская встреча?

Хеллоуэл покачал головой:

— Раньше понедельника не случится. Жду не дождусь свободного вечерка.

— А что еще вы знаете об этих собраниях?

— Ничего. Если не считать того, что от клуба «Библиус» там тоже никто не присутствует. Впрочем, это взаимно: в июне на собрании «Библиуса» нет никого из «Сентября». Только вот тогда швейцары обязаны оставаться.

— А повар, лакеи? Они работают во время сентябрьской встречи?

— Нет, сэр. Там прислуживает только ординарец, он прошел с ними всю военную кампанию. Рядовой, кажется, во всяком случае, мы его зовем «рядовой Дав».

— Значит, во время сентябрьского собрания он там?

— Э, да он всегда там. Живет в мансарде.

Ленокс решил зайти с другой стороны:

— Так, говорите, славный был человек майор Уилсон? Приветливее, чем Лайсандер, или, скажем, Батлер?

— Да, пожалуй, так, сэр.

— А случалось ему быть не в духе?

— Что вы, сэр, напротив: вот он всегда мог подбодрить. Скажет чего про погоду или новости из светской хроники… приятно скоротать пару минут в такой беседе. Я очень жалел, что его не стало.

«Природная сметка и прыть явно пропадали даром на посту швейцара. В парне погиб отличный шпион», — подумал Ленокс.

— Что, если мы еще встретимся, Томас? Вы не представляете, как помогли мне.

Собеседник осторожно кивнул:

— Я не против.

— Обычно в это время вы здесь?

— Как правило.

— Вот и хорошо. Просто замечательно. И пусть ваш завтрак будет за мой счет, это наименьшее, что я могу для вас сделать.

Еще несколько монет исчезли в широкой руке бармена. Ленокс, кивнув Хеллоуэлу на прощание, пробрался между столов, мимо уткнувшихся в кружки посетителей, к выходу. После удушья прокуренного паба влажный белесый воздух вдыхался почти с наслаждением.

Домой он пришел вымокший до нитки; Мэри, увидев, в каком состоянии сюртук и обувь, разохалась, заставила хозяина сесть поближе к камину и принесла горячего вина — но после первого глотка он отставил бокал. Огонь весело трещал в камине, и мысли Ленокса снова вернулись к расследованию: они словно шли по замкнутому кругу и не могли попасть к заветному центру, где крылись ответы на все вопросы. Неужели все просто и дело в шраме на шее, и тогда Лайсандер — это Джеффри Кентербери, а Кентербери и есть убийца? Но что нужно этим людям? Они припеваючи живут на военный пенсион — явление само по себе необычное, но еще необычнее то, что их расходы выходят далеко за рамки этого пенсиона. (Надо ли говорить, что Грин-парк-террас — район привилегированный и дорогостоящий?)

Близился полдень. Ленокс собрался почитать, но только открыл «Феликса Холта», как кто-то постучал во входную дверь. Мэри пошла открывать, затем до слуха донесся приглушенный диалог. Слов было не разобрать, однако тревога и настойчивость посетителя заставили Ленокса встать с кресла. Думая, не выйти ли ему, он пытался уловить, о чем говорят в прихожей, но тут Мэри распахнула двойные двери библиотеки, и глазам детектива предстал друг Джорджа Пейсона и сосед Билла Дабни по комнате — Том Стамп.

— Том, что случилось? Садитесь, садитесь!

Молодой человек, бледный и удрученный, почти в отчаянии вымолвил:

— Мистер Ленокс, мне не к кому обратиться, кроме вас.

Он остановился, переводя дух, как будто за ним гнались.

— Мне кажется, меня хотят убить… Не знаю кто, но теперь они охотятся за мной.

— Почему вы так решили?

— Взгляните.

Стамп вытащил из кармана карточку общества «Сентябрь».

— Переверните, — объяснил он.

На обратной стороне стояло: «Кому ты доверяешь?»

ГЛАВА 41

— Почерк вам знаком? — спросил Ленокс, но тут же изменил вопрос: — Понятно, что нет. Позвольте, я спрошу иначе: не думаете ли вы, что автор записки пытался изменить почерк?

С того момента как Стамп появился в комнате, прошло несколько минут. Мэри успела поставить перед молодым человеком бокал бренди и пыльную бутылку, а тот все сидел, забившись в кресло у камина. Мертвенно-бледный, вконец измученный юноша совсем не походил на неунывающего школяра, который несколько дней назад беседовал с Леноксом во дворе Линкольн-колледжа. Одного из его близких друзей убили — и Стамп совершенно пал духом, во всяком случае, на данный момент.

— Ну откуда я знаю? Кто вообще взялся бы об этом судить? — устало ответил он.

— Однако это важно… Не узнаете ли вы руку Дабни? Или Хетча?

— Да нет же, нет. Ни того ни другого. Если почерк изменен, то, полагаю, именно затем, чтоб полиция не смогла установить, кто писал.

«Зачем же еще?» — раздраженно подумал Ленокс. Бесцельный разговор чуть не вывел его из себя. Но неужели кто-то из общества «Сентябрь» настолько обнаглел? Эх, как кстати пришелся бы сейчас отчет Даллингтон а о передвижениях Лайсандера за неделю.

Еще полчаса детектив выслушивал бессвязные ответы на свои вопросы, а точнее, пытался подбодрить Стампа, затем, предложив молодому человеку отбивную и бокал хорошей мадеры, откланялся. Решили, что Стампу лучше всего уехать к дяде, на север, и пожить там несколько дней, а может, и до тех нор, пока не закончится следствие. Простившись с Томом, Ленокс отправился к брату.

Однако прежде всего он навестил Мак-Коннеллов. И доктор, и его жена, и леди Джейн снова сидели в маленькой гостиной. Джейн что-то вязала — как выяснилось, шаль для Тото, — и когда Ленокс услышал хорошо знакомое звяканье спиц, то чуть не встал на одно колено, чтобы сей же час, не сходя с места, просить ее руки. Он не представлял, сможет ли и дальше молча взирать на проявления ее доброты, стойкости, мудрости и продуманной щедрости.

— Так вот, — заявила Тото, как только обмен любезностями закончился, — мы выбрали имя.

— Правда? — Ленокс повернулся к Мак-Коннеллу, удивленно подняв брови.

— Ну, как тебе сказать, наверное, да, — отвечал доктор.

— Наверное?! — с укоризной обрушилась Тото на мужа. — Не иди на попятный! Мы решили назвать ее Маргарет, и я считаю, что ничего лучше быть не может.

— Ни малейшего сомнения, — согласился Ленокс. — Джейн, а ты одобряешь выбор?

— Между прочим, имя предложила она, — не унималась Тото. — И не вздумайте возражать, не то до конца жизни не услышите от меня ни слова.

— Вот будет трагедия, — пробормотал Мак-Коннелл, поднося к губам бокал. Ленокс замер: неужели виски?

Но Тото, видимо, не имела ничего против и, упрекнув мужа только за то, что он злюка, подошла к Джейн — глянуть, как продвигается шаль.

— Кстати, Ленокс, я как раз хотел с тобой поговорить, — сказал Мак-Коннелл.

— С удовольствием.

Мужчины, отойдя, устроились между небольшим зеркалом и книжным шкафом из красного дерева, с блестящим латунным ключиком в дверцах.

— Я заезжал к старине Гарри.

Так Мак-Коннелл называл того самого Арлингтона, который помог Леноксу взглянуть на военное досье Джеймса Пейсона.

— Надеюсь, никаких осложнений не возникло?

— Нет-нет, все в порядке. Речь об этой третьей странице.

Ленокс насторожился:

— Да?

— Новостью это не назовешь, просто лишний раз подтверждает наши догадки: последним, кто запрашивал папку до тебя, был Маран.

— Силы небесные!

— Вот-вот.

— Неужели Арлингтон сам тебе все рассказал?

— Не совсем. Я назвал ему предположительные имена, одно оказалось верным. Как выяснилось, лет десять о досье никто не вспоминал, и вдруг, месяц назад, оно понадобилось. Маран не просто забрал его, но и вернул на день позже положенного.