Пророчество Романовых

— Забирайте отсюда этих ведьм, — пробормотал Юровский. — Они словно заколдованные.

Максимов опустился на корточки рядом с Анастасией и завернул ее в простыню. Из коридора донесся шум. Другая великая княжна очнулась, и Максимов, оглянувшись, увидел, как мадьяры обрушили на нее приклады и штыки. В суматохе он подсел к цесаревичу, по-прежнему лежавшему в крови своих родителей.

— Ваше высочество!

Алексей открыл глаза.

— Молчите. Я должен перенести вас в грузовик. Вы поняли?

Едва заметный кивок.

— Малейший звук или движение — и вас растерзают.

Завернув мальчика в простыню, Максимов взвалил его на одно плечо, на другое положил Анастасию и понес обоих на улицу. Он надеялся, что великая княжна не придет в себя и что никто больше не будет щупать пульс. Но остальные были полностью поглощены тем, что обнаружили на трупах. Это были часы, перстни, браслеты, портсигары и другие ценности.

— Повторяю, — строго промолвил Юровский, — каждый, кто присвоит себе хоть какую-нибудь мелочь, будет расстрелян. Там, внизу, я видел часы, но сейчас их нет. Я ухожу за последним трупом. Когда вернусь, часы должны быть вот здесь.

Никто не сомневался, что произойдет, если часов не окажется на месте. Мадьяр достал часы из кармана и швырнул в кучу награбленных вещей.

Возвратился Юровский, закинул последний труп в кузов грузовика. В руках у коменданта появилась фуражка.

— Фуражка царя, — сказал он, натягивая ее на голову одного убийцы. — А тебе идет!

Остальные рассмеялись.

— Они долго умирали, — заметил мадьяр.

Юровский оглянулся на грузовик.

— Убивать людей непросто.

Трупы, завернутые в окровавленные простыни, накрыли брезентом. Отобрав четверых, кто должен был сопровождать грузовик, Юровский забрался в кабину. Остальные участники расстрельной команды начали расходиться. Максимова комендант с собой не взял, и он подошел к кабине.

— Товарищ Юровский, можно мне с вами? Я хочу помочь до конца.

В темноте Юровский был совсем черным. Черная борода. Черные волосы. Черная кожанка. Максимов видел только белки глаз, леденящий душу взгляд.

— А почему бы и нет? Полезай в кузов с остальными.

Грузовик выехал из Ипатьевского дома через распахнутые ворота. Кто-то вслух сказал время: три часа ночи. Нужно поторопиться. Один из охранников достал две бутылки водки, и те, кто сидел в кузове рядом с трупами, быстро их прикончили. Максимов отпил несколько маленьких глотков.

Его направили в Екатеринбург, чтобы подготовить почву для побега. Еще оставались генералы и офицеры, которые относились к присяге, принесенной царю, очень серьезно. Несколько месяцев ходили слухи, что судьба царской семьи решена. Но только вчера Максимов узнал, что это означало.

Его взгляд помимо воли возвращался к груде тел, накрытых брезентом. Мальчика и его сестру Максимов положил сверху, прикрыв их телом матери. Он гадал, понимает ли Алексей, что ему уготовила судьба. Возможно, именно поэтому цесаревич вел себя тихо.

Грузовик проехал мимо ипподрома на окраине города. Дальше пошли болота, овраги и заброшенные шахты. После Верх-Исетского завода дорога пересекла железнодорожные пути и углубилась в густой лес. Еще через две версты грузовик снова переехал рельсы. Единственными строениями были будки станционных смотрителей, но в этот предрассветный час люди еще спали.

Вскоре началась сплошная грязь. Дорога раскисла от дождей. Задние колеса забуксовали, и грузовик повело боком. Машина намертво засела в глубокой луже. Водитель тщетно пытался вывести ее из грязи. Из-под капота повалил пар. Перегретый двигатель пришлось заглушить. Выбравшись из кабины, Юровский указал на темнеющую позади будку у железной дороги и сказал водителю:

— Сходи, разбуди смотрителя и принеси воды.

Он обратился к тем, кто ехал в кузове:

— Натаскайте бревен, чтобы помочь колесам выбраться из этого дерьма. А я пройду вперед и поищу Ермакова и его людей.

Двое охранников лежали мертвецки пьяные. Еще двое спрыгнули на землю и скрылись в темноте. Максимов, притворившись пьяным, остался в кузове. Он проследил взглядом, как водитель вернулся к железнодорожной будке и заколотил в дверь. Замерцал свет, дверь отворилась. Водитель объяснил смотрителю, что ему нужна вода. Последовали долгие споры, а потом один из тех, кто скрылся в ночи, крикнул, что нашел бревна.

Сейчас или никогда.

Максимов осторожно приподнял край брезента. От пахнувшего в нос тошнотворного запаха у него в животе все перевернулось. Откатив тело императрицы в сторону, Максимов схватил сверток с цесаревичем.

— Это я, ваше высочество. Лежите тихо и молчите.

Мальчик пробормотал что-то, но Максимов не смог разобрать слова.

Он снял сверток с Алексеем с кузова и перенес его в лес, на несколько шагов от дороги.

— Не шевелитесь, — прошептал он.

Быстро вернувшись к грузовику, Максимов подхватил простыню, в которую была завернута Анастасия. Он осторожно уложил великую княжну на землю и поправил брезент. Взяв Анастасию на руки, Максимов отнес ее в лес и положил рядом с братом. Он развязал простыни и пощупал девушке пульс. Хоть и слабый, пульс прощупывался.

Алексей в ужасе смотрел на него.

— Я понимаю, это какой-то кошмар. Но вы должны остаться здесь. Присматривайте за сестрой. Никуда не уходите. Я вернусь. Когда — сам не знаю. Вы меня поняли?

Мальчик молча кивнул.

— Вы ведь меня помните?

Алексей снова кивнул.

— Тогда доверьтесь мне, ваше высочество.

Мальчишка стиснул его в объятиях, и у Максимова защемило сердце.

— А пока можете вздремнуть. Я обязательно вернусь.

Максимов забрался обратно в кузов и распластался рядом с двумя пьяными. Услышав в темноте шаги, он застонал и с трудом уселся.

— Коля, вставай, — сказал охранник, уходивший за бревнами. — Нужна твоя помощь. Мы нашли доски рядом с будкой стрелочника.

Максимов вместе с двумя охранниками принялся таскать доски и подкладывать их в грязь под колеса. Вернулся водитель с ведром воды для двигателя.

Через несколько минут появился Юровский.

— Ермаков со своими людьми впереди, совсем близко.

Грузовик с большим трудом завели снова, доски обеспечили необходимое сцепление. Меньше чем через полверсты у дороги ждала группа людей с факелами. Судя по крикам, почти все они были пьяны. Максимов узнал в свете фар Петра Ермакова. Юровскому приказали только привести в исполнение смертный приговор. Задача избавиться от трупов была возложена на товарища Ермакова. Этот рабочий Верх-Исетского завода так любил убивать, что его прозвали «товарищ маузер».

Кто-то крикнул:

— Почему вы не привезли их сюда живыми?

Максимов догадался, что Ермаков наверняка пообещал своим людям: «Ведите себя как подобает настоящим коммунистам, делайте так, как я скажу, и я разрешу вам поразвлечься с женщинами на глазах у батюшки-царя». Возможность утолить похоть на четырех девственницах оказалась достаточной побудительной причиной, чтобы его подручные выполнили все необходимые приготовления.

У кузова, накрытого брезентом, собралась толпа. В ночи потрескивали факелы. Один из людей Ермакова сдернул покрывало.

— Проклятие, как же воняет! — крикнул кто-то.

— Смрад царских особ, — ответил другой.

— Переносите трупы на подводы, — распорядился Юровский.

Кто-то проворчал, что не желает прикасаться к этой мерзости. Ермаков запрыгнул в кузов.

— Вытаскивайте трупы из грузовика, черт побери! У нас всего пара часов до рассвета, а работы еще полно.

Максимов понял, что Ермаков не из тех, с кем осмеливаются спорить. Его люди стали вытаскивать окровавленные свертки из кузова и бросать их на подводы. Подвод было всего четыре, и Максимов надеялся, что никто не будет считать количество трупов. Точное их число было известно одному только Юровскому, но комендант вместе с Ермаковым отошли в сторону. Остальные, кто присутствовал в доме Ипатьева, или были пьяны, или слишком устали, и им не было дела, сколько трупов — девять или одиннадцать.