Утешение для изгнанника

— Хозяина сейчас видеть нельзя, — сказал человек, преградивший вход.

Раймон огляделся, решая, что делать дальше. По правую сторону от него вздымался трехэтажный дом с мезонином. Прямо перед ним было двухэтажное крыло поменьше, слева стена ограды. Несмотря на весь шум, который он слышал, двор, лестницы и коридоры были безлюдны. Прежде чем он решил, о чем еще спросить, дверь на первом этаже прямо напротив него распахнулась.

— Ибрагим, кто это?

— Не знаю, сеньор.

— Ну, так спроси и узнай, — раздраженно сказал врач.

— Я Раймон Форастер, — сказал приехавший, слегка повысив голос. — Приехал проконсультироваться с твоим хозяином. Но если сейчас трудное время…

— Всякое время можно назвать трудным — философски сказал врач, уверенно шагая через двор, несмотря на слепоту.

— Сеньор, этот стул, — встревоженно сказал Ибрагим.

Исаак остановился.

— Какой стул? — спросил он, осторожно вытянув руку, затем подвинул ногу вперед, пока она не коснулась края массивной скамьи. — Ибрагим, все сошли с ума? Есть еще какие-то препятствия во дворе? Извините, сеньор Раймон. Жена недавно подарила мне сына, и все в доме ведут себя так, словно мы не осчастливлены, а близится конец света. Безопасно вести сеньора Раймона в гостиную?

— Я провожу его, — сказала маленькая служанка, сбежавшая по лестнице, ведущей из центральной части дома во двор.

— Спасибо, Хасинта, — сказал врач. — И, пожалуйста, предупреди меня, если на дороге стоит еще что-то.

Когда эти двое мужчин уютно уселись у приятно горящего камина, Исаак обратился к новому пациенту.

— Ну, сеньор Раймон, что заставило вас ехать ко мне в такую даль?

— Вы знаете, кто я?

— Пожалуй, нет. Знаю только, что семья с этой фамилией унаследовала превосходный участок земли неподалеку от Сант-Марти, и подумал, что, возможно, вы глава этой семьи.

— Это так. Хотя, собственно, земля принадлежит моей жене Марте. Она унаследовала ее от дяди, и для нас это было большой удачей. Должен извиниться за то, что вас побеспокоил, особенно сейчас, — нерешительно продолжал он. — Но я много слышал о вашем врачебном мастерстве. Раньше я вас ни разу не видел, как вы понимаете, но мы, как правило, очень здоровая семья.

— За это не нужно извиняться, — сказал врач.

— Согласен. Обычно нас пользует приятный травник, живущий поблизости, только его лекарства…

— Сеньор Раймон, давайте поговорим о вашей проблеме, прежде чем обсуждать его лекарства. Мои ведь могут оказаться не лучше.

— Проблема у меня простая. Мне трудно заснуть, — сказал Раймон.

— Обычно с этим можно справиться. Давно страдаете от этого?

— Эта зима была холодной, как всем известно, под конец ее, чуть больше месяца назад, я надолго слег с простудой и кашлем. Кашель до сих пор беспокоит меня по ночам и не дает заснуть.

— Это все?

— Ну, недавно — в последние недели две — это становится хуже.

— Кашель?

— Нет. Сон. Или бессонница. Когда засыпаю, мне снятся беспокойные сны. Я просыпаюсь и, когда засыпаю снова, сны продолжаются, становятся хуже, в конце концов я бываю вынужден подниматься в темноте и холоде, спускаться в кухню и разводить огонь. Сеньор Исаак, я не могу жить так дальше.

— Мне приходилось иметь дело с такими случаями, — спокойно сказал Исаак. — Причины бывают разные, но обычно какая-то причина есть.

— Как это понять?

— У вас есть особые беспокойства о себе или о семье?

— Нет, — с недоумением ответил Раймон. — Никаких.

— О деньгах?

— Совершенно не беспокоюсь. Наши дети, тот и другой, вполне обеспечены, поскольку сын Марты, Пау, получил в наследство от отца ферму неподалеку от Льейды. Ферму он сдает в аренду, так как предпочитает жить с нами, но это значительная собственность. Мы счастливая семья.

— Может быть, страдаете от страхов или преступлений, которые тяготят вашу совесть? Мы одни, и то, что вы скажете, не выйдет из этих стен.

— Тут почти нечего говорить. Я обыкновенный счастливый человек, определенно более счастливый, чем того заслуживаю. Приехал из-под Льейды, женат на замечательной женщине — помимо того, что оказалась наследницей, она во всех отношениях исключительна, уверяю вас — и очень доволен жизнью. Как я уже говорил, мой пасынок Пау и сын Роже Бернард живут дома. У нас бывают обычные проблемы — слишком много или мало дождей, какое-то из животных заболеет — однако наша ферма продуктивная, и денежных затруднений у меня нет.

— Нет никаких беспокойств? Не обходились ли дурно с соседом, который мог обидеться на вас? Никто из детей не заставляет вас тревожиться? Не работаете так усердно, что потом не можете отдохнуть?

— Ничего подобного нет. Я покладистый человек, сеньор Исаак, жена ласковая, умная, дети доставляют нам обоим большую радость. Я могу желать хорошей жены старшему сыну — он был помолвлен с замечательной девушкой, но она умерла до того, как они смогли пожениться — но, помимо этого, меня ничто не тревожит. Преднамеренно я не причинил вреда никому из мужчин — или женщин. Мелкие проступки на моей совести не того рода, чтобы нарушать сон.

— Тогда одну минутку.

Врач поднялся, подошел к двери. Позвал: «Ракель!» и вернулся на место.

Вскоре дверь открылась, и в комнату вошла девушка.

— Это моя дочь Ракель, — сказал врач. — Мои глаза, временами, когда меня охватывает лень, и ноги. Дорогая, можешь принести обычный сироп от кашля и среднюю травяную смесь для сна? Думаю, в количестве на три недели?

— Конечно, папа.

— Если то, что вы говорите о своих обстоятельствах, правда, то, видимо, страдаете от последствий болезни. Зимние холода могут серьезно вывести телесные жидкости из равновесия. К сожалению, некоторые снотворные смеси, кажется, ухудшают это состояние. То, которое я даю вам, не должно иметь такого действия.

— Я пробовал несколько смесей, — сказал Раймон, — и особого облегчения не получил.

— Попробуйте эту; кроме того, имейте в виду, что для хорошего сна нужно следить за питанием. У меня есть два предложения. Добавьте к своему столу побольше свежих трав с каким угодно соусом. И поменьше ешьте на ночь. Обедайте плотно, но потом ограничивайтесь легкой, быстро перевариваемой пищей. На ужин рекомендую суп, пшеничный хлеб, сушеные фрукты, немного вина, а затем чашку травяной смеси, которую принесет Ракель. Она объяснит, как ее нужно готовить. А если начнете кашлять, добавьте сиропа в небольшое количество воды и выпейте. Это смягчит горло. Навестите меня через неделю-другую — хотя бы с целью сказать, что вам лучше.

Проводив нового пациента, Ракель вошла и устало села.

— Папа, я вернулась.

— Хорошо. Теперь расскажи, как он выглядит.

— Это крупный человек, но совсем не толстый. У него густые каштановые волосы и вытянутое, довольно свирепое лицо с впалыми щеками — он больше похож на северянина, чем на местного жителя. Но, говорят, он чужак.

— Он из Льейды. Льейда не на севере, дорогая моя. И меня больше интересует, выглядит он больным или нет.

— Извини, папа, не подумала. Но он действительно выглядит так, будто приехал с севера — из Франции или из тех краев. Кажется крепким, здоровым, хотя бледен, под глазами у него темные круги, будто мало спит, — сказала Ракель. — Уходя, он шел более упругим шагом, чем когда входил. Видимо, ты облегчил ему душу.

— Я рад этому, — сказал Исаак. — Думаю, он странный пациент. Как твоя мать?

И они вернулись к той теме, которая занимала весь дом в течение последних двух недель.

А в епископском дворце искусный, знающий свое дело францисканец, секретарь его преосвященства, человек смиренной наружности, но обладающий большой властью в делах епархии, тихо вошел в кабинет епископа.

— Ваше преосвященство, пришла депеша из Кальяри от Его Величества.

— Не стой там с важным видом, Бернат, — отрывисто сказал Беренгер де Круильес, епископ Жироны. — Читай.

Секретарь сломал печать, просмотрел сопроводительное письмо, затем достал из пакета содержимое.