Месть древнего бога

Я вернулся к жующему Ракитину.

— Заканчивай набивать утробу. Я, кажется, нашел дорогу.

— Что именно? — спросил Олег без интереса, хрустя галетой.

— Похоже на тот самый распадок, что описан в «тетрадях»…

— Ну надо же, как нам везет!

— Не язви. Лучше помолись, чтобы предположение оправдалось.

— Или что?..

— Или придется заново начинать поиски!

Ракитин поперхнулся галетой и замолчал. Я же, глотнув воды, решительно зашагал к распадку.

Когда мы вышли к его устью, я будто шкурой почувствовал — этот! В «тетради» говорилось, что тропа вилась по восточному склону распадка, и я молча полез вверх. Ракитин топал сзади, ворча себе под нос ругательства, но меня уже было не остановить. Я пер, как доберман, взявший след. С какого-то момента мне стало казаться, что я буквально вижу, как здесь проходили триста лет назад двое молодых парней в компании с ловким, коренастым аборигеном.

Тропа обнаружилась именно там, где я и ожидал. Причем она была весьма хорошо натоптана — видно, пользовалась популярностью по сей день. Это обстоятельство меня ничуть не удивило, ведь, судя по карте, другого удобного пути на перевал не было.

— Мы что, марш-бросок выполняем?! — возмутился наконец Олег, оказавшись на тропе. — Перекур!

— Ладно, — неохотно согласился я, хотя меня так и распирало от азарта. — Десять минут тебе на потраву.

— Да куда ты гонишь-то?!

— Сегодня ночью — полнолуние, белая луна, Ак-кай, по-местному. Если камланию суждено состояться, то именно сегодня.

— А если нет?

— Дай-то Бог!.. Но ты готов рисковать, зная, что возможно совершение тяжкого преступления, а ты в состоянии его предотвратить?

— Димыч, не дави на меня! — Ракитин глубоко затянулся и даже зажмурился от удовольствия. — Моя служебная совесть осталась там, в рабочем кабинете на Зеленом проспекте.

— А человеческая?.. Ведь младший Урманов идет сейчас за своим старшим братцем, как агнец на заклание.

— Он что же, до сих пор ничего не заподозрил?

— Нет. В том-то и дело, что Антон точно знает, что собирается сделать Геннадий. Только он никогда не поверит, что родной брат способен принести его в жертву древнему богу.

— Все-все, убедил, сейчас двинемся.

Я посмотрел на солнце, едва проглядывающее сквозь заметно уплотнившиеся облака.

— До захода осталось часов пять. В горах темнеет быстро…

Когда мы вышли к долине за перевалом, поросшей высокими травами и березняком, небосвод уже начал наливаться сумеречной тяжестью.

По моим прикидкам, нам оставалось пройти не так уж много — километра три, не больше. Сбиться с дороги я теперь не боялся. Долина была неширокая, без ответвлений. К тому же по самому ее левому краю, прячась в густой траве, бежал узкий — в два-три метра шириной — ручей или маленькая речка. «Чарык-чул», — вспомнил я название из «тетрадей». Вода в ручье действительно была хрустально-прозрачной и будто бы даже светилась в лесных сумерках. Мы наполнили пахнущей травой и медом влагой опустевшие фляги и даже не стали кидать в нее обеззараживающие таблетки — показалось кощунством портить химией такую замечательную воду.

И все-таки в расстоянии я немного ошибся. До упоминаемого в записях небольшого холма, прикрывавшего подступы к капищу, мы добрались уже в почти полной темноте. Мрак рухнул на нас внезапно. Я остановился было в растерянности, но тут настал момент истины для Олега. Жестом заправского фокусника он извлек из своего ранца пару, как мне показалось, автомобильных очков. Но это были не они.

Едва я нацепил их, что-то щелкнуло, и окружающий мир окрасился во всевозможные оттенки зеленого — от салатного до изумрудно-черного.

— Хорошая вещь — ноктовизор, Холмс! — тоном победителя изрек Ракитин. — Вы не находите?

— Вы правы, инспектор, с помощью этого чуда техники мое ночное зрение заметно улучшилось, — ехидно отпарировал я. — Хотя в принципе я мог бы обойтись и без очков.

У Олега отвалилась челюсть, а я, неспешно обойдя его, двинулся дальше.

Из соображений секретности, мы взобрались на холмик и, удобно устроившись в развилке огромного дряхлого ильма, не спеша изучили окрестности и само капище.

Да, капище сохранилось! Воочию я разглядывал теперь то, о чем читал в «памятных тетрадях» Крашенинникова. Также в дальнем краю почти круглой поляны возвышался могучий, невероятно старый кедр, также кольцом охватывали выбитый круг капища треугольные останцы. Правда, за триста лет их количество поубавилось, часть каменных зубьев исчезла, а некоторые почти полностью утонули в почве. Но священный круг существовал! И кто-то даже поддерживал его, так сказать, в «рабочем состоянии», расчищая и утаптывая землю внутри капища.

Идол Тенгри тоже, казалось, не был подвластен времени, как и алтарь перед ним. Грозный бог по-прежнему надменно взирал с высоты более десятка метров на пустынную долину, и на толстых каменных губах его застыла саркастическая полуулыбка.

— А за хозяйством явно кто-то присматривает, — тихо сказал Олег, тоже указывая на расчищенный круг.

— Может быть, и нет. Возможно, это сделал Геннадий Урманов. — Догадка пришла ко мне только сейчас.

— Хочешь сказать: приготовился заранее? — хмыкнул Ракитин. — А где же тогда сам?

— Где-то рядом. — Я повертел головой и вдруг заметил слева, на краю поляны, шевеление светло-зеленых пятен. — Гляди туда! — махнул рукой Олегу.

Ракитин посмотрел и присвистнул:

— Да их там пятеро!

— Не вижу. Далеко…

— А ты подкрути разрешение. Слева кнопка есть…

Я нащупал крохотную выпуклость на оправе ноктовизора и осторожно надавил. Послышалось тихое жужжание, изображение быстро и плавно приблизилось раза в два. Теперь и мне стало видно, что по опушке движутся пять человеческих фигур, причем две из них тащат третью, а остальные обогнали их на несколько метров.

— Там Антон, — сообщил я.

— Догадываюсь, — откликнулся Олег. — Надо постараться обойтись без стрельбы.

— Пистолет у тебя.

— Лады. Подождем, пока выйдут в круг. Зайдем с разных сторон. Ты берешь «шамана», я — остальных. — Ракитин повозился и сунул мне в руку тяжелый цилиндрик с рубчатой рукоятью. — Держи.

— Что это?

— Парализатор. Высокочастотный разрядник. С десяти шагов вырубает даже быка.

— А, шокер!..

— Его старший брат.

Группа между тем пересекла поляну и ступила в круг капища, явно направляясь к алтарю у ног изваяния Тенгри.

— Расходимся! — шепнул Олег и ужом скользнул по склону вправо.

Я же посидел несколько секунд, настраиваясь на движение, вдохнул чистого ночного воздуха и заскользил с холма влево. Сердце привычно набрало нужный ритм, мышцы налились жаром, сделавшим их упругими и эластичными.

Пришлось делать большой крюк, по самой границе поляны, чтобы не рисковать. В невероятной чувствительности и реакции Геннадия Урманова я уже имел возможность убедиться. А что он предпримет, если заподозрит засаду, предполагать было глупо — все равно не угадаешь.

Я посмотрел на часы: до полуночи оставалось всего несколько минут. На капище тем временем действие тоже развивалось стремительно. Пятерка достигла алтаря, самый высокий (я опознал в нем Геннадия, прибавив разрешения ноктовизору) скинул с плеча небольшой рюкзак, извлек из него темный предмет, оказавшийся то ли коробкой, то ли шкатулкой, поставил предмет на алтарь и, повернувшись к остальным, что-то сказал.

Двое, державшие третьего (Антона! — я не ошибся), положили пленника на землю, прижали, а четвертый склонился к нему с тускло блеснувшей флягой и влил Антону в рот какую-то жидкость. После этого трое помощников «шамана» неожиданно разошлись в стороны к краям круга и замерли там, встав спинами к алтарю.

Ситуация изменилась явно не в нашу пользу. Ракитин, видимо, тоже пришел к такому выводу, потому что у меня в ухе ожила рация.

— Димыч, ты все видел?

Я вытянул из воротника комбеза усик микрофона.