Когда рыдают девы

Серые глаза негодующе вспыхнули:

– Да.

– Он взял тебя силой?

– Нет.

– Угу. Интересно.

– Это… сложная ситуация.

– Похоже, действительно сложная. – Джарвис полез в карман по табакерку. – И когда срок?

– В феврале.

Щелчком открыв крышку, барон зажал в руке безделушку, позабыв о ней.

– Ты должна беречь себя, Геро.

В ее глазах заплясали веселые огоньки:

– Не больше, чем обычно.

Отец не улыбнулся в ответ.

– Если с тобой что-нибудь случится, я убью его.

– Ничего со мной не случится. Хорошего дня, папа.

После ухода дочери барон какое-то время  сидел в глубоком раздумье, по-прежнему держа открытую табакерку, затем захлопнул ее и так стиснул кулак, что послышался треск тонкого металла.

В кофейне неподалеку Уайк-стрит Филипп Aрсено играл с крупным усатым гусаром в шахматы, когда Себастьян остановился возле их столика с вопросом:

– Не желаете прогуляться со мной, лейтенант?

Рыже-черный пес у ног француза поднял голову и гавкнул, предвкушая прогулку.

– Мсье! – запротестовал усач, сердито уставившись на виконта. – Игра! Вы прерывать!

Гусар по-прежнему носил кавалерийские рейтузы и богато расшитый, хоть и выцветший синий доломан своего полка. С каждого виска свисала заплетенная косичкой прядь волос,  которые назывались cadenettes, за ушами было еще по одной косичке. Cadenettes держались ровно благодаря весу подвязанной на конце золотой монеты. Наполеоновские гусары славились своим броским внешним видом – равно как и разбойничьей жестокостью.

– Ничего страшного, – произнес Арсено по-французски, поднимая руки в знак капитуляции, отодвинул стул и встал из-за стола. – Я сдаюсь. Вы и так разгромили меня в пух и прах. Мое положение безнадежно.

Девлин заметил, что усач проводил их до дверей кофейни хмурым взглядом.

– Кто этот ваш приятель? – поинтересовался виконт, когда они повернули к близлежащей церкви Святого Клемента. Дворняга довольно трусил за ними по пятам.

– Пеллетье? Не обращайте внимания. У него скверный характер и вспыльчивый нрав, но на самом деле он довольно безобиден.

– Интересный выбор слов, – заметил Себастьян, – учитывая, что прошлой ночью в Ковент-Гардене двое ваших соотечественников пытались меня прикончить.

Улыбка француза исчезла.

– Я слышал о нападении. – Лейтенант  кивнул на висевшую на перевязи руку спутника: – Вы ранены?

– Не смертельно. Однако теперь возникает вопрос: с какой стати двое условно освобожденных французских офицеров хотели меня убить?

Арсено уставился на виконта круглыми глазами:

– Думаете, я знаю?

– Одним словом? Да.

Шьен тихонько заскулил. Лейтенант, остановившись, присел на корточки, потрепал пса за ухом, а затем сказал:

– Я зарабатываю на жизнь преподаванием французского ребятишкам и переводами для одного издателя с Флит-стрит. Этого хватает, чтобы снимать комнату на чердаке  меблированного дома, вон там, – кивнул он в соседний переулок. – Время от времени моему отцу удается прислать мне кое-какие деньги. Но его жизнь тоже нелегка. У отца небольшой виноградник неподалеку от Сен-Мало, а лучшими нашими покупателями всегда были англичане. Война не способствует процветанию виноторговли.

– Что вы хотите этим сказать?

Арсено поднялся:

– Только то, что люди, чьим ремеслом стала война, порою обнаруживают, что наиболее прибыльная работа включает применение их… профессиональных навыков.

– Работа на кого?

– Чего не знаю, того не знаю, – покачал головой француз. Спутники пошли дальше, дворняга, виляя хвостом, бежал впереди. Понаблюдав какое-то время за псом, Арсено признался: – В наш прошлый разговор я умолчал об одном факте – возможно, он объясняет вчерашнее происшествие с вами. Заявив, что в последний раз видел мисс Теннисон в среду, я был не до конца откровенен.  Мы встречались еще в пятницу вечером. Габриель выглядела … ужасно расстроенной.   

– Продолжайте.

– Сказала, что обнаружила… обнаружила нечто, одновременно разозлившее и напугавшее ее.

– И о чем именно речь?

– О какой-то подделке или фальшивке. Габриель предупредила, что не посвящает меня в подробности ради моей же безопасности. Все, что я знаю – эта вещь как-то связана с легендой о короле Артуре.

– Подделка?

– Да.

– И почему же, черт подери, вы не сообщили мне об этом раньше?

Арсено сделался мертвенно бледным.

– Габриель сказала, что это не заурядный подлог. Его мотивом выступала не денежная выгода. 

– Мисс Теннисон не упоминала, кто причастен к фальсификации?

– Она разругалась по этому поводу с каким-то антикваром, но, по-моему, он всего лишь пешка. Кто-то другой стоит за всем этим – тот, кого Габриель боялась. Что удивило меня, поскольку ее не так легко было запугать.

– Мисс Теннисон называла вам имя этого антиквара?

Арсено отрицательно покачал головой.

Но ответ француза не имел значения. Себастьян точно знал, о ком речь.

ГЛАВА 25

Поиски Бевина Чайлда заняли некоторое время, но в конце концов Девлин выследил его в Миддл-Темпл, на выставке древнегреческой керамики в небольшом зале сразу возле Фонтейн-Корт.

Почти прижимаясь пухлым лицом к стеклу, антиквар склонился над витриной с изящным красноглиняным киликом [17]. Затем поднял глаза и, завидев в нескольких шагах от себя пристально взиравшего виконта, разинул рот, дернулся и заметался взглядом по сторонам, словно выискивая путь к спасению.

– Ну уж нет, – проронил Себастьян со слегка язвительной усмешкой, – вам от меня не убежать.

Раздосадовано хмыкнув, знаток древностей поджал подбородок:

– Я и не собирался. Наслышан о вас, лорд Девлин, а с вашей супругой у меня состоялся достаточно неприятный разговор. Я с места не двинусь. В полном посетителей зале вы меня не тронете.

– Верно. Но неужели вы хотите, чтобы все эти люди услышали, что я скажу?

– Если полагаете, будто мне понятны ваши таинственные намеки, – чопорно заявил ученый муж, – боюсь, вас ждет неминуемое разочарование.

– Прелестная вещица, правда? – кивнул виконт на церемониальный кубок. – Выглядит несомненно подлинной. Хотя я знавал мастера на окраине Неаполя, который мог за неделю предоставить десяток таких же. Поддельных, разумеется, однако…

– Тссс! Говорите потише, – шикнул Чайлд, снова быстро осматриваясь вокруг. Какой-то толстяк с пухлогубым ртом уже поглядывал на собеседников поверх своих очков. –  Пожалуй, все же лучше продолжить нашу беседу на улице.

Они пошли вдоль Миддл-Темпл-лейн, по направлению к обширным садам Темпла, окаймляющим Темзу. Иннер-Темпл и Миддл-Темпл, некогда владения рыцарей-тамплиеров, теперь служили оплотом двум судебным иннам, профессиональным гильдиям, объединявшим юристов Англии и Уэльса. Утреннее солнце щедро золотило верхушки средневековых стен, но здесь, в тени стоявших вплотную зданий, воздух все еще хранил прохладу.

– Как выяснилось, – начал Себастьян, – ваша с мисс Теннисон ссора в прошлую пятницу не имела никакого отношения к местоположению Камелота. Она касалась некоей подделки. И даже не пытайтесь отрицать, – добавил Девлин, видя, как антиквар мотнул головой и набрал воздуха в легкие.

Чайлд закрыл рот и принялся теребить цепочку, свисавшую с часового кармашка. Серые глазки забегали, выдавая работу испуганного ума, лихорадочно соображавшего, что именно и каким образом могло стать известно виконту. Судорожные метания зрачков наводили на подозрения, что собеседник пересматривает и перекраивает свой ответ.