Доспехи Дракулы

С такими мыслями Полянский закончил обед, сел в экипаж и поехал на Большую Молчановку.

Он застал пташек мадам Либуш в сонном состоянии, они едва начали приходить в себя после бурной ночи. Сама же хозяйка была уже давно на ногах и занималась делами, раздавая приказания своим подчинённым.

Увидев поручика, Сильвия улыбнулась.

– Ах, сударь, вот уж не думала увидеть вас снова.

Полянский несколько замялся, не зная, как лучше ответить: что он, например, рад видеть Либуш; или, скажем, служебные дела привели его в салон.

Поручик выбрал второе.

– Что поделать, мадам, служба!

На сей раз Сильвия встретила поручика несколько настороженно и руки для поцелуя не подала.

– Я к вашим услугам, сударь, – сказала хозяйка и жестом пригласила поручика присесть на диван.

– Сегодня утром скончался граф Шаховской… – начал Полянский. – Мне стало известно, что он провёл вечер и часть ночи в вашем заведении.

Сильвия на какой-то момент замерла…

– Боже мой! – воскликнула она, очнувшись. – Скончался… Как? Почему? – недоумевала она.

– Это я и намерен выяснить, сударыня. С кем из ваших девушек он провёл ночь?..

Сильвия замялась…

– Дело в том, сударь, что граф провёл ночь со мной, – призналась она и обворожительно улыбнулась. – Неужели вы думаете, что это обстоятельство явилось причиной его смерти? Кстати, вы мне не сказали, как умер граф? Меня это удивляет, ибо, находясь со мной в постели, Шаховской казался абсолютно здоровым.

Теперь настал черёд поручика удивиться.

– Простите, сударыня…

Сильвия повела обнажённым плечом.

– Не стоит извиняться. Я – женщина и имею слабость к красивым молодым мужчинам. Граф Шаховской привлёк меня… И я решила провести ночь в его объятиях. Так вы не ответили на мой вопрос…

– М-да… Простите… Графу стало дурно, открылся сильный кашель. Это, собственно, и привело к трагическим последствиям.

– Странно… Граф не показался мне простуженным… – недоумевала Сильвия.

– А вы не могли бы припомнить: с кем еще граф общался в вашем салоне? – допытывался Полянский.

– Не знаю… В тот вечер он появился здесь впервые. Я заметила его, подошла… Мы разговорились, сыграли несколько партий в карамболь, выпили вина… Затем удалились в мои апартаменты. Вот всё, что я могу вам сказать, сударь.

– А имя Анатолия Дубовицкого вам не о чём не говорит? – Полянский предпринял последнюю попытку ухватиться за долгожданную ниточку.

– Нет… Точно нет. Не знаю этого господина, – коротко ответила Сильвия.

* * *

Полянский покинул салон в дурном расположении духа, сел экипаж и направился в морг, где, к своему великому разочарованию, о смерти графа Шаховского он не узнал ничего нового.

Грачев развёл руками.

– Ничего подозрительного… Организм практически здорового человека.

– Никаких следов яда? – на всякий случай уточнил Полянский.

Грачёв отрицательно покачал головой.

– Во всяком случае, мышьяка…

– А вам, дорогой друг, это обстоятельство не кажется странным? Умирает молодой мужчина… Неизвестно от чего…

– Кажется, – согласился Грачёв. – И я сразу же вспомнил недавний случай… Не помню фамилии покойного…

– Николай Жуков, – подсказал поручик.

– Да, точно! У вас, Алексей Федорович, отменная память!

«Возможно, Анатолий Дубовицкий не имеет к смерти Шаховского ни малейшего отношения… А, если я ошибаюсь?..» – подумал Полянский и всё же решил навести справки о злополучном кузене.

* * *

Лизетт, проворная пташка мадам Либуш, окончательно вошла в роль агентессы. Она, пользуясь случаем, завладела ключом от кладовой, примыкавшей к покоям хозяйки, сняла с него слепок, а затем успешно вернула назад Эмилии, заведовавшей всей хозяйственной частью и считавшейся правой рукой Либуш. Именно на неё Сильвия оставляла салон, совершая свои вояжи в Ярославль.

Лизетт прекрасно видела, как поручик Полянский приходил в салон и беседовал с мадам. Увы, но о содержании беседы она не догадывалась, ибо в тот момент находилась слишком далеко, и лишь потом узнала от девочек, что молодой господин, с которым хозяйка намедни провела ночь, скоропостижно скончался.

Лизетт была девушкой умной, сказывалось приличное воспитание и домашнее образование, данное покойной матушкой. Она тотчас смекнула: что-то здесь не то, мужчина провёл ночь в объятиях Сильвии, а наутро благополучно помер. Странно всё это, ох как странно… И ещё она невольно припомнила Николая Жукова… Он, правда, не испытал блаженства в объятиях мадам Либуш, но смерть его была также скоропостижной и необъяснимой.

Лизетт при малейшей возможности посещала кладовку – от апартаментов крохотное помещение отделяла лишь тонкая стена, надеясь узнать: с кем встречается мадам и о чём ведёт беседы. Вскоре новоявленной агентессе повезло.

В этот вечер она себя дурно чувствовала и не могла обслуживать клиентов, коротала день в пустом времяпрепровождении, но, несмотря на это обстоятельство, обратила внимание на господина высокого роста, плотного, черноволосого с аккуратной бородкой. Господин сей был весьма хорошо одет, по последней моде; на его атласном малиновом жилете виднелась толстая золотая цепочка от часов; пальцы украшала пара массивных перстней со вставками из драгоценных камней. Он не обращал ни малейшего внимания на девочек и явно кого-то искал глазами. И вот его взгляд остановился на мадам Либуш.

Незнакомец направился к хозяйке, которая была занята беседой с одним из постоянных гостей салона.

Он остановился неподалеку и покашлял. Мадам невольно обернулась… От внимания Лизетт не ускользнуло, как Либуш изменилась в лице, но усилием воли заставила себя успокоиться и натянуто улыбнулась господину.

– Что вам угодно, сударь? Вы впервые в нашем салоне? – поинтересовалась она.

– Впервые, это точно… – подтвердил господин. – А угодно мне потолковать с вами…

Сильвия обворожительно улыбнулась.

– Что ж, прошу вас… – она указала на два свободных кресла.

Господин отрицательно покачал головой. Сильвия, понимая, что с ней желают вести разговор тет-а-тет, направилась в свои апартаменты, визитер последовал за ней.

Лизетт вынула ключик из потайного кармашка, расположенного в складках юбки, огляделась, открыла дверь кладовки и незаметно в неё прошмыгнула, словно мышка. Она даже не предполагала, что станет свидетелем весьма интересного разговора.

– Что вам угодно? – резко спросила Либуш. – Я сполна расплатилась с вашим человеком.

– Так-то оно так… – согласился господин. – Но до меня дошли слухи, что наш общий знакомец помер…

– Не понимаю, о ком вы говорите. Да и потом – все мы под Богом, – холодно заметила Сильвия.

– Понимаете, сударыня, ещё как понимаете. Мои люди всё разузнали: Жук частенько наведывался в ваш бордель. А помер он дома, вернувшись из оного…

– Ну и что. При чём здесь я? – удивилась Сильвия.

– Да при том, голуба моя… Ты мне восьмёрки-то не крути[33]. Я, чай, не первый год на свете-то живу, – с издёвкой заметил господин.

– Подите прочь! Иначе я позову полицию! – пригрозила Сильвия.

– Это, конечно, можно… полицию-то позвать… Я много интересного могу полицейским-то порассказать.

Наконец Сильвия не выдержала.

– Что вам угодно, сударь?

Господин хмыкнул.

– Вот это разговор! – оживился он. – Навёл я о вас, сударыня, кое-какие справки… Интересная картинка получается! Так вот, чтобы энту картинку не подпортить, предлагаю вам откупиться…

Повисло тяжёлое молчание. Визитёр не торопил Сильвию с ответом. Та, наконец, вздохнула, понимая, что просто так от него не отделается.

– Сколько? – спросила упавшим голосом.

– Пять тысяч…

Мадам охнула…

– С ответом не тороплю. Время у вас есть, голуба моя, скажем, до завтрашнего вечера. И не вздумайте жандармов звать. Знаю я про ваши шашни с господином Эйлером, – предупредил визитёр.