Голова бога (Приазовский репортаж) (СИ)

— Ай на тебя! — отмахнулся городничий. — Нельзя же так. Он сын моего лучшего друга. Никшни, пока я тебе не иного не сказал. Не трогать… И, к слову, коль заговорили мы о застенках. Вот мы давеча с вами беседовали о том, что в тюрьме темно. Дескать, преступнику больше и не надо. А мы не только о наказании должны думать, а о душе наказанного. Ежели у него в камере будут, к примеру, герань или фиалки, то, заботясь о растении, может быть и сердце его наполнится состраданием…

— А ежели он за ней заботиться не станет? — возразил Гудович.

Лицо городничего словно налилось свинцом: посерело и отяжелело.

— Если не станет заботиться — значит, будем пороть!

Пили допьяна и допоздна. Графина, конечно же, не хватило. За сим три раза пришлось бегать за добавкой. Сперва послали как самого молодого — судью Гудовича, затем полицмейстера — как самого расторопного, после — доктора Эльмпта, как самого трезвого.

Как водиться, горланили песни так, что прохожие шарахались от управы. После, уже в сумерках, шатаясь, отправились по домам, хотя городничий еще звал проинспектировать несколько питейных заведений, но веселье уж было на излете. За сим расстались.

Вечерний воздух был свеж, но совсем не отрезвлял, и свое опьянение городничий донес почти без потерь. Его, как водиться, со спокойствием ждала жена. И хоть она не произнесла ни слова, городничий принялся оправдываться.

— Да я… С Гудовичем! А Его Высокоблагословение такую комичную историйку рассказал…

Хозяйка по-прежнему молчала. Смысла говорить не имелось: все было сказано ранее и многократно. К тому же в доме были посторонние. Кроме Николаши, который читал книжонку сидя в кресле, через распахнутую дверь, было видно и слышно как гоняют шары два Петра. Они ходили вокруг биллиардного стола, оценивая положение. Кии при этом они держали на манер винтовок.

— А… Аркаша-то умничает! — пожаловался городничий своей жене с укором. — Он теперь ищет убийцу Ситнева!

Николай улыбнулся и отложил книжку:

— Ситнева? А это кто такой?

Городничий кивнул:

— Да был тут у нас такой господинчик. Совершенно никчемный человечишко. Занимался изысканием золота в наших краях. Слыханное ли дело? Его кто-то прирезал, а теперь Аркаша ищет его погубителя. Вот я и пекся сегодня, что он дров не наломал.

Последние слова он выговаривал своей суженой Варваре Матвеевне. Той Аркаша нравился, и видела она в нем своего будущего зятя, и не без оснований. Даша и Аркадий симпатизировали друг другу.

— Господа! Господа! — позвал Ники своих друзей. — А идите сюда! Это может быть интересно!

Те отложили кии, и, остановившись в дверях, слушали речи городничего. Тот рассказывал сначала сбивчиво, заплетающимся языком. С его слов выходило, что деятельность Аркадия беспокоила полицмейстера, и если бы не усилия городничего да выпитое — быть Дашеньке без жениха, ибо полицмейстер сослал бы того в Сибирь.

Варвара Матвеевна кивала, но не верила ему ни на грош.

— В самом деле, любопытственно, — кивнул Ники, когда его отец закончил повествование. — Господа, у меня тут мыслишка проскользнула…

Тем временем на волноломе, который прикрывал от буйства водной стихии гавань, сидел Аркадий. В старые добрые времена, в особо оживленные дни, когда все причалы на Бирже были заняты, местные рыбаки швартовались прямо к волнолому, выгружая свой улов здесь. Но времена были отнюдь недобрые. Корабли, обычно плавающие вдоль побережья, сейчас предпочитали без нужды этого не делать. У страха глаза были велики: английские фрегаты видели за каждым дымком, за каждым облаком или туманом.

Но здесь по-прежнему пахло рыбой, прибой пытался забросить на волнолом кусок водоросли, а меж камней змей шипела пена. В небе о чем-то морском на своем птичьем языке ругались чайки.

Аркадию было не до них. Он был обижен на весь мир и уязвлен до глубины души. Как все же коварна женская красота. А как она держала свой дамский пистолет: ведь ясно было, что с оружием ей обращаться не внове.

Конечно же, она выбрала эту комнату как раз потому что там жил несчастный штабс-ротмистр. И ничего удивительного, что Аркадий не нашел записей: прежде Конкордия их изъяла, даже если они имелись.

А ее ошибки? Верней, остальным кажется, что это ошибки. На самом деле она так забавляется: это какой ум надо иметь, чтоб так играть словами? Наверняка и обуздать шифр она может в уме.

И никто не говорил, что в пещерах пренепременно был мужчина.

Ведь для того, чтоб на спуск ножемета особой силы не надо. А несчастный штабс-ротмистр не ожидал увидеть женщину, замешкался на мгновение, за что жестоко и поплатился. После же она спрятала оружие в коробе с овсом, не понимая своим женским разумом, что овес — корм ходовой и обнаружат улики скоро.

Правда, на момент гелиографирования ее не было в городе. Но это лишь указывало на присутствие сообщника. Потому-то в шифровке и не был упомянут генерал — англичане знали о нем даже чересчур достаточно.

Но что делать теперь с этим знанием? Сердце разрывалось. Выдать ее полиции? Ее накажут за убийство, за шпионаж. В лучшем случае — приговорят к каторжным работам, а вернее — казнят. Аркадий представил, как вместо воротника тонкую шею женщины облегает грубая пеньковая веревка. Юноша сглотнул и потряс головой.

Нет, ведь ее смерть никого не вернет к жизни. Да и столь ли она виновна. Ведь в пещерах был бой — в нее тоже стреляли. Может, она полна раскаянья за совершенное душегубство?

В те минуты внутри Аркадия говорил не разум, но сердце… И он решил: им надо прежде поговорить, объясниться, причем сейчас же!..

Юноша поднялся и через полчаса вошел через парадный подъезд пансиона мадам Чебушидзе. В дверях он встретил саму владелицу.

— Мадам Колокольцева у себя?… — справился юноша, не сбавляя шаг.

— У себя…

— Это славно.

И даже хорошо, что его видели — в случае чего ей будет тяжелей замести следы. Впрочем, ее следовало застать врасплох, не дать ей воспользоваться пистолетом — только и всего. И побольше решимости.

Около нужной двери Аркадий остановился, постучал, и не дожидаясь ответа вошел.

Конкордия сидела за столом и читала какой-то романчик в видавшей виды обложке. Увидав незваного гостя, она удивленно вскинула бровь:

— Аркадий? А как же окно?

— Сейчас не об этом!.. Конкордия, я предлагаю вам открыться мне сейчас же. Скажите, что вы нашли в этих краях? Выдайте мне тайник, и я даю слово, что дам вам уйти. Вы покинете город сегодня же, через пару дней вы, верно, сможете пересечь границу. У вас наверняка…

Аркадий осекся: Конкордия смотрела на него с широко раскрытыми глазами и ртом. Подумалось: ему еще никогда не удавалось добиться от женщины такого внимания.

— Аркадий! У вас горячка? Вы бредите? Какой тайник? Какая граница?

— Что же, начнем сначала. Вы — английская шпионка. У вас в этих местах есть сообщник, который в здешних каменоломнях нашел нечто ценное для британских войск. Признайте, граф Колокольцев тоже был шпионом, он был в сговоре с вами?

— Что вы такое говорите? Не смейте так говорить!

— О, сколь странны движения руки судьбы! — распаляясь, продолжал Аркадий. — Вы могли бы с ним попасть в Севастополь, и там бы ваша деятельность развернулась широко! Но выстрел интригана все скомкал. Вы, верно, ищите пути попасть в Крым.

— Какие каменоломни? Я в этом городе впервые!

— Вы, я знаю, отсылали письма. Причем отправляли их через почтовый ящик!

— А как же их еще отправлять? — женщина смотрела на него повлажневшими глазами. — Я иначе и не умею. Мы так и делаем в столице…

— Но в то же время дивно совпало ваше появление и действия шпиона.

— Но я приехала не одна!..

— Почти все, с кем вы приехали — отбыли далее в Крым.

— Мы не собирались вовсе сюда ехать. Это нас завлек Рязанин без нашего ободрения…

— Одобрения… Да, я уверен, что слова вы путаете не просто так! Это сродни шифру…