Тайна квартала Анфан-Руж

Кучер высадил их у церквушки Сен-Медар, на паперти которой, словно воробьи, теснились нищие.

Чем выше поднимались Виктор и Кэндзи по улице Муфтар к Пантеону, тем больше становилось прохожих. Из коллегии иезуитов высыпали студенты, заигрывая с молоденькими служанками, которые глазели на платья и шляпки в витринах магазинов.

Кэндзи о чем-то глубоко задумался. Виктор полагал, что это связано с чашей, но он ошибался. Вчера, вместо того, чтобы нанести визит портному, Кэндзи отправился на улицу Месье-ле-Пренс к переплетчику Пьеру Андрези.

Узкая витрина мастерской с едва приметной вывеской, втиснувшейся между мебельным складом и мрачным четырехэтажным домом, была завалена образцами кож и тканей. Но когда вы переступали порог, то с удивлением обнаруживали, что очутились в огромном помещении с громоздкими столами, печатными станками и специальными приспособлениями для изготовления корешков. От запаха клея и дубленых кож першило в горле. На полках разложены инструменты: фальцбейны, [81] ножи для резки бумаги, пунсоны [82] и многое другое, необходимое для переплетных работ.

Заправлял тут подвижный человек лет шестидесяти со снежно-белой шевелюрой и серо-зелеными глазами, настоящий мастер своего дела. Он радушно приветствовал Кэндзи, но, услышав про два тома Лафонтена, которые якобы несколько дней передал ему Виктор Легри, удивленно покачал головой: «Понятия не имею, о чем это вы». Кэндзи настаивал, переплетчик отпирался, огорчаясь, что клиент ставит под сомнение его слова. В конце концов Кэндзи принес ему извинения: должно быть, книги забыли принести.

Когда он покинул мастерскую, сомнения захлестнули его с новой силой. Он решил позвонить мадемуазель Бонтам — убедиться, что та встречалась с Айрис в среду утром. Недоумение хозяйки пансиона подтвердило его подозрения. Жозеф и Айрис солгали ему в один и тот же день и час — следовательно, они провели это время вместе.

Кэндзи не спал всю ночь в поисках доказательств своей неправоты и убедился, что их ему не найти. А тут еще эта поездка в шесть утра. Кэндзи шагал рядом с Виктором, то зевая во весь рот, то яростно сжимая челюсти — в зависимости от того, что брало в нем верх: усталость или злость.

Они миновали узкую улочку с приземистыми домами. Во дворах громоздились кучи мусора, среди которых бродили люди с огромными корзинами и крюками.

— Тряпки!

— Железо!

— Бумага!

Все, что имело хоть малейшую ценность, вываливали вдоль тротуара и продавали за несколько — максимум пятнадцать — су. Дамские шляпки соседствовали с ракушками, какие прикрепляют на головные уборы паломники; рядом с кучкой ржавых гвоздей валялся ворох старого белья, платья и рваные пальто. Неряшливо одетые женщины хватали жалкие лохмотья, вырывая их друг у друга из рук. Кэндзи невольно пришло на ум, что сам он скорее остался бы в костюме Адама, нежели ввязался в драку с этими гарпиями.

Верзила в ободранной шубе и русской шапке-ушанке из кролика схватил Кэндзи за рукав и принялся нахваливать свой товар:

— Сюда, сюда! Распрощайтесь с зубным камнем! Все стулья в вашей столовой [83] останутся при вас! А вот это снадобье прочистит вам кишки получше клизмы! А это раз и навсегда избавит от вшей! А вон то…

Кэндзи с трудом вырвался из цепких рук торговца и нагнал Виктора, который с любопытством разглядывал стопку старых книг и газет. Торговка — смуглая мартиниканка с толстыми косами, уложенными на висках наподобие бараньих рогов, низким густым голосом приговаривала:

— Выбирай, выбирай, цыпленочек! Скину четверть цены.

— А где мне найти Клови Мартеля? — осведомился Виктор.

— Иди вон туда. В такой дождливый день он из-под своего навеса и шагу не сделает.

Кэндзи и Виктор, отчаянно работая локтями, пробрались сквозь толпу и вскоре оказались в тупичке перед столиком с товаром, принадлежащим двум косоглазым сестрам-близнецам. Молоденькая покупательница с приклеенной к губе сигаретой, в красном платке на шее, провела пальцем по лезвию старого перочинного ножа.

— И они называют это «пером»! Да эта рухлядь древнее моей бабки! Рукоятка совсем сгнила. Только дотронулась — она возьми и тресни!

Зеваки, столпившиеся здесь же, загоготали.

— Ежели не получается открыть руками нож со стопором, умные люди открывают его устричным. Так что ты сама виновата. У нас первоклассный товар! — вскинулась одна из близнецов.

— Ты со своим первоклассным товаром меня надула, старая кошелка, — крикнула девчонка, — отдавай обратно мои деньги!

— Держи карман шире, — ухмыльнулась вторая сестра.

— Ну, жабы, вы у меня сейчас попляшете! Дьявольское отродье!

Виктор и Кэндзи поспешили отойти. Отыскать Клови Мартеля не составило труда: его невероятных размеров и невероятного же пурпурного цвета нос, выдающий пристрастие к алкоголю, был заметен издалека. Высокий, тощий, с костистым подбородком и пушистыми бакенбардами, Мартель грыз спичку и с интересом наблюдал за потасовкой. Кэндзи окинул взглядом сокровища, разложенные у его ног: ночная ваза, зуб нарвала, две шляпные булавки, скверная копия «Джоконды», щипцы для колки орехов…

— Когда эти милашки закончат выдирать друг у друга волосы, я наконец смогу разложить весь свой товар. Даю слово, если вы не отыщите у меня того, что вам нужно, я сверну лавочку и уеду из города!

— Как насчет чаши из обезьяньего черепа, украшенной бриллиантами и изображением кошачьей головы? — спросил Виктор.

Клови Мартель глядел на них с невинным недоумением.

— Вот так задачка! Где ж мне добыть такую штуковину? В «Кристофле», [84] не иначе.

— Вы ее уже добыли. У дочери некого Леонара Дьелетта. Но на самом деле она принадлежит вот этому месье, — и Виктор показал на Кэндзи.

— Я? Я ничего не покупал. Не знаю никакого Дьелетта. И вообще — что, свободный обмен товаром уже запрещен?

— Где чаша?! — не отступался Виктор.

— Понятия не имею, о чем вы толкуете! Где она, где она… Где-то во Франции, должно быть! И вообще, дайте мне спокойно работать, я тут не ворон считаю.

Кэндзи сделал шаг вперед и бесстрастно произнес:

— Повторяю еще раз. Чаша была украдена у меня. А продажа краденого преследуется по закону.

— Ах, вот как вы запели! Я здесь уже десять лет и никто — никто! — не обвинял меня в том, что я торгую краденым! Давайте, зовите шпиков, пусть обыщут меня и убедятся. Эй, Абель, ты слышал? — обратился он к толстобрюхому торговцу вином, — Господь свидетель, голова у меня дырявая, но все свои сделки, всю выручку и все товары я помню наизусть. Обвиняя меня, вы оскорбляете всех представителей нашей славной профессии!

Вокруг уже собиралась толпа, одобрительным гудением поддерживая Мартеля.

— Все верно, мы живем в свободной стране! — выкрикнул здоровяк-старьевщик.

Виктор шепнул Кэндзи:

— Этот тип нам зубы заговаривает.

А Клови Мартель, почувствовав себя увереннее, завопил:

— Что мне сделать, чтобы вы поверили мне? Перерезать себе глотку? Спрыгнуть с колокольни Сен-Медар?

Кэндзи посмотрел на него с презрительной усмешкой.

— А ты, китаеза, чего склабишься? Хочешь, чтобы я тебе зубы вышиб? Проваливайте оба, пока целы!

— Не связывайтесь с ним, — тихо сказала Виктору незаметно подошедшая мартиниканка, — он с утра выпил столько, что у него в брюхе впору киту плавать. Так мы ж не все такие. Не зовите шпиков, не надо. Вы чего ищете?

— Украденную вещь.

— Не надо было обвинять Клови в воровстве, вы все испортили.

— Но ведь он, скорее всего, продал эту вещь, — вздохнул Виктор. — А вы случайно не знаете, с кем он обычно имеет дело?

— Дайте подумать. Коли это что-то ценное, Клови мог сбыть товар своему дружку.

— Он здесь?

— Ну, нет, он у нас помоечный аристократ. У него дом с островерхой крышей.