Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)

– Но где она? Где графиня? – спросил Леон.

– Она уже здесь около часу или даже больше. Она обогнала меня одной станцией и торопилась домой, чтобы скорей увидеть своего мужа.

– Бедный граф! – проговорил Арман де Кергац. – Я боюсь, чтобы он не остался навсегда помешанным.

– Не думаю, – ответил Фернан с живостью, – доктор Самуил Альбо уверяет, что он выздоровеет.

В это время лакей подал записку от графини Артовой.

Баккара действительно была уже около двух часов в Париже.

В эту минуту, когда почтовая карета графини Артовой въезжала во двор, из него выезжала коляска господина Леона Роллана.

Когда графиня уезжала, она не могла сказать своей сестре, зачем и куда она едет и когда приедет.

Две недели графиня Артова не присылала сестре никаких известий о себе, а та, думая что-нибудь узнать о ней, ездила всякий день в улицу Пепиньер.

Сестра графини Артовой вскрикнула от радости и велела остановить коляску. В это самое время Баккара выпрыгнула из кареты, и сестры бросились в объятия друг другу.

– Сестра моя! – проговорила Баккара после первой минуты радости. – Я только что приехала, чтобы взять тебя и опять уехать. Мы поедем к моему бедному Станиславу в Фонтеней-о-Роз.

– Два дня тому назад я с Леоном ездила к нему. Ему гораздо лучше.

– Серьезно? Ты меня не обманываешь, милая Серизочка? – воскликнула графиня Артова с волнением и беспокойством, которые ясно доказывали, что она сильно любит своего мужа.

– Клянусь тебе. Он узнал и Леона, и меня.

– В самом деле?

– Уж он знает, что он граф Артов, и не воображает себя Ролланом де Клэ.

– Спрашивал он обо мне? – спросила дрожащим от волнения голосом графиня Артова.

– Нет, – отвечала Сериза, опустив глаза.

– О боже мой, – прошептала сквозь слезы графиня, – разум возвращается к нему и… он начинает припоминать.

В глубине кареты сидела женщина, лицо которой было закрыто вуалью.

Увидев ее, Сериза удивилась.

– Тебя удивляет? Это Ребекка.

Графиня сделала знак еврейке, и все три женщины последовали в дом.

Графиня вошла, увидела письмо и прочитала следующее:

Графиня села, взяла перо и ответила:

Баккара написала уже известную нам записку к Арману де Кергацу и, отдав ее лакею, приказала тотчас же отнести.

Еврейка снова опустила вуаль на лицо, чтоб хоть немного скрыть свое удивительное сходство с графиней Артовой. Баккара, оставшись с сестрой, переменила свой мужской костюм, который она в свое продолжительное путешествие не снимала с плеч, и, одевшись, велела подавать карету.

– Доктор Самуил Альбо, – сказала графиня сестре, – тоже приехал из Мадрида, но, не доехав до Парижа, сел в дилижанс и помчался в Фонтеней-о-Роз. Он хотел поскорей увидеть моего бедного Станислава и узнать, могу ли я к нему прийти. Поедем. О, как длится время!

Баккара с сестрой поехали в Фонтеней-о-Роз, где граф Станислав Артов снова лечился под надзором доктора Самуила Альбо.

В этот же самый день вечером, ровно в девять часов виконт Фабьен д'Асмолль, верный своему слову, данному господину Роллану де Клэ, своему прежнему другу, пришел к нему в улицу Прованс.

Роллан ждал его, он встретил виконта учтиво, но вместе с тем церемонно, дав заметить в своем приеме чувство удерживаемой приязни, которой виконт д'Асмолль был невольно тронут.

– Вы видите, милостивый государь, я аккуратен, – сказал виконт.

Роллан поблагодарил и, отворив двери кабинета, попросил его войти туда.

Виконт Фабьен д'Асмолль сел.

– Вам, вероятно, известно, господин виконт, – проговорил Роллан, – что я прибыл сюда из Франш-Конте, куда я ездил за получением наследства от покойного кавалера де Клэ, моего дяди.

– Да, это я слышал.

– Вы также были во Франш-Конте, в замке Го-Па, в то время, когда с герцогом де Салландрера сделался апоплексический удар.

– Виноват, милостивый государь, разве я к вам пришел для того же, для чего и вы ко мне приходили?

– Нет, тогда я хотел свести с вами некоторые денежные счеты, а сегодня…

Роллан, видимо, хотел замолчать.

– Ну, что же? – спросил д'Асмолль.

– Сегодня, – продолжал Роллан, – я желаю услышать от вас мнение обо мне.

– Милостивый государь, – проговорил Фабьен, которого этот вопрос смутил, – я был вашим другом и любил вас, до сих пор я считал вас только ветреным и легкомысленным, любовь эта, часто получавшая толки, все-таки оставалась неприкосновенной. Но однажды…

Виконт, в свою очередь, не решался договорить.

– Я знаю, что вы хотите сказать, – проговорил де Клэ. – Однажды, когда я показался вам вероломным и бессердечным, когда я скомпрометировал и обесчестил женщину, вы перестали уважать меня. Ведь вы так хотели сказать?

Виконт молчал. Но господин де Клэ не обиделся и продолжал грустным, но твердым голосом:

– Господин виконт, я вас пригласил не для того, чтобы уговорить вас завязать снова дружбу между нами и восстановить прежнее ваше мнение обо мне. У меня бы хватило силы перенести общее презрение, если бы дело касалось одного меня, верьте мне.

– Кого же может еще касаться? – спросил удивленный виконт.

– Особы, которую я обесчестил, особы, оклеветанной в общественном мнении… Графини Артовой. Да, виконт.

На губах д'Асмолля появилась презрительная улыбка.

– Вы хотите поднять ее в общественном мнении?

– Да.

– В чьих же глазах?

– В ваших и во всех.

– Затем вы меня сюда позвали?

– Да.

– Господин де Клэ, вы забываете, что мы не находимся в таких коротких отношениях, чтобы вы могли себе позволить такого рода шутки.

– Я шутить не люблю, – ответил Роллан.

– Вы хотите доказать, что графиня Артова невинна?

– Да, – проговорил Роллан с твердостью.

– Что вы… никогда.

– Никогда.

– Вы тогда будете последний из мерзавцев или сумасшедший.

Роллан был спокоен.

– Дополните вашу мысль, – сказал он сдержанно.

– Вы будете последний из подлецов, если графиня в действительности окажется невинной, потому что вы сами разглашали по всему Парижу ее позор. В глазах моих вы сумасшедший. Вы, вероятно, забыли, что я сам был здесь, слышал через замочную скважину ваш разговор.

– Вы имеете полнейшее право, господин виконт, говорить мне это, потому что я не могу вам отвечать, но через несколько минут у меня будут блестящие доказательства.

Виконт пристально посмотрел на Роллана и, вероятно, спросил себя, в самом деле, не помешан ли он.

– Через несколько минут? – спросил виконт. – Так вы ждете кого-нибудь?

В это время в прихожей раздался звонок.

– Тс! – сказал Роллан.

Он вышел из кабинета и пошел сам отворять двери, потому что он был в квартире один, даже без лакея.

Через несколько секунд он вошел к Фабьену в сопровождении графа де Кергаца.

Знакомство Роллана с де Кергацем не было известно Фабьену, и потому удивление его еще больше увеличилось.