Проклятые в раю

— Нет. Я была одна. Я прошла по Калакауа-авеню, пересекла канал и свернула на Джон-Эна-роуд, прошла квартал или около того вниз, в сторону пляжа.

— Как далеко вы зашли?

— До того места, где футов через двадцать дорога поворачивает к Форту де Рассей. Я собиралась еще немного пройти вниз по этой дороге, а потом повернуть назад и вернуться в «Ала-Ваи-Инн».

— Просто дыша воздухом, — кивнув, подхватил Дэрроу.

— Совершенно верно.

— Что случилось дальше, дорогая? Простите, но я вынужден спрашивать.

Она начала выкручивать пальцы лежавших на коленях рук, словно хотела отвинтить их, ее взгляд стал отсутствующим и затуманился.

— Сзади подъехала и остановилась машина, туристский «форд». Оттуда вышли двое мужчин, схватили меня и потащили к машине. Я сопротивлялась, и тогда тот, которого звали Джо Кахахаваи ударил меня по лицу, в челюсть. Сильно.

Рядом с ней, поднеся руку ко рту, ахнула Изабелла.

Но Талия осталась бесчувственной.

— Второй, Генри Чанг, зажал мне ладонью рот и втащил на заднее сиденье. Я умоляла отпустить меня, но едва я открывала рот, Кахахаваи бил меня. Чанг тоже бил.

— Автомобиль все еще стоял, — спросил я, — или двигался?

— Двигался, — сказала она. — Как только они меня втащили, они тронулись. Там было еще два или три парня на переднем сиденье.

— Какой национальности? — спросил я.

— Тогда я думала, что гавайцы. Позднее я узнала, что в этой группе были представители разных рас.

Согласно материалам, которые я прочитал, эта разноперая компания молодых местных бандитов состояла из Джо Кахахаваи и Бена Ахакуэло — чистокровных гавайцев, Хораса Иды и Дэвида Такаи — японцев, и Генри Чанга, в котором текла китайская и гавайская кровь.

— Продолжайте, дорогая, — произнес Дэрроу.

— Я предлагала им деньги, я говорила, что мой муж даст им денег, если они меня отпустят. Я сказала, что у меня есть деньги с собой и они могут их взять. У меня был кошелек и я сказала: «Возьмите мою сумочку!» Один из тех, кто сидел на переднем сиденье — Ахакуэло, — обернулся и сказал: «Возьми сумочку», и Чанг забрал ее. Я хорошо рассмотрела этого Бена Ахакуэло — он несколько раз оборачивался и ухмылялся. У него золотой зуб, а где-то здесь большая пломба.

Она открыла рот и показала пальцем.

— Как далеко они вас увезли? — спросил я.

— Я не знаю. Знаю только, что они ехали по Ала-Моана-роуд. Они заехали в подлесок с правой стороны дороги, и Кахахаваи и Чанг выволокли меня из машины и затащили в кусты, а потом Чанг меня изнасиловал...

Талия проговорила все это спокойно и бесстрастно, словно зачитала список отдаваемого в стирку белья, но сидевшая рядом с ней Изабелла кусала губы, и слезы текли по ее лицу, размазывая макияж.

— Я пыталась вырваться, но не смогла. Они несколько раз ударили меня и так сильно, что у меня закружилась голова. Я не могла осознать, что это происходит со мной! Я не знала, что люди способны на такое... Чанг бил меня, а остальные стояли тут же, держа меня за руки.

Изабелла всхлипнула.

Талия, казалось, не заметила этого.

— Потом остальные... сделали это со мной. Меня изнасиловали пять или шесть раз... Кахахаваи был последним. Я начала молиться, это его разозлило и он очень сильно ударил меня. Я закричала: «Ты выбьешь мне зубы!», а он ответил: «Ну и что? Заткнись!» Я умоляла его больше не бить меня.

Зажав рот рукой, Изабелла вскочила и выбежала из комнаты.

— Их было пятеро, — сказал я. — Вы полагаете, вас могли изнасиловать шесть раз?

— Я потеряла счет, но по-моему, Чанг изнасиловал меня дважды. Я помню, что он стоял рядом и сказал: «Я хочу еще». Остальные не возражали, но один из них сказал: «Давай быстрей, нам надо возвращаться на Калихи-вэй».

— Они говорили по-английски? — спросил я.

— Со мной — да, иногда они говорили между собой на каком-то другом языке. Мне они по-английски наговорили всяких мерзостей, которые я не хочу повторять.

— Конечно, дорогая, — сказал Дэрроу. — Но вы слышали, как они называли друг друга по именам?

— Да, я слышала имя Балл, слышала имя Джо. Я слышала еще одно имя... это могло быть Билли или Бенни, и еще я слышала прозвище Коротышка.

— Вы, должно быть, хорошо их разглядели, — заметил я.

Она кивнула.

— На Кахахаваи была рубашка-поло с короткими рукавами, синие брюки, на Ахакуэло — синие брюки и голубая рубашка. На Хорасе Иде — темные брюки, кожаный пиджак. А Чанг... по-моему, Чанг был в темных брюках.

Коп может только мечтать о таком свидетеле.

— А теперь, дорогая, после того, как они надругалась над вами, — проговорил Дэрроу, — что случилось потом?

— Один из них помог мне сесть, кажется, Чанг. Он сказал: «Дорога вон там». Потом они побежали к машине, сели в нее и уехали. Тогда-то я и разглядела машину.

Я спросил:

— Как она стояла?

— Задней частью ко мне. Фары и задние фонари были включены.

— Именно тогда вы и увидели номер?

— Да. Я заметила номер. Мне показалось, что это 58-805, но, по-моему, я ошиблась с одной цифрой.

На самом деле номер принадлежавшего сестре Хораса Иды туристского «форда» был 58-895. Легко ошибиться, учитывая, через что она прошла, и перепутать 9 и 0.

Дэрроу спросил:

— Дорогая, что вы делали после нападения?

— Я была не в себе. Заблудилась в кустах и наконец выбралась на Ала-Моана. Я увидела ехавший со стороны Вайкики автомобиль и побежала к нему, размахивая руками. Машина остановилась. Я подбежала к ней, из-за света фар я ничего не видела и спросила, белые ли люди в машине. Они ответили — да, и я сказала, что со мной случилось и попросила отвезти домой. Они хотели отвезти меня в полицейский участок, но я попросила привезти меня сюда, что они и сделали.

Дэрроу спросил:

— Что вы сделали, когда оказались дома?

— Разделась и подмылась.

Несколько долгих минут все молчали.

Потом Дэрроу мягко спросил:

— Эта процедура оказалась... успешной?

— Нет. Через пару недель я обнаружила, что беременна.

— Прошу меня простить, дорогая. Насколько я понял, ваш врач провел операцию и удалил эту... э... проблему?

— Да.

На подгибающихся ногах в комнату вернулась Изабелла. Она смущенно улыбнулась и села на кушетку, оставив Талии много места.

Дэрроу заговорил:

— Возвращаясь к той ужасной ночи... Когда вы затем увидели мужа?

— Примерно в час ночи, — сказала Талия. — Он позвонил от друга, разыскивая меня, и я сказала: «Пожалуйста, приезжай скорей, случилось ужасное».

— Когда ваш муж вернулся домой, вы рассказали ему, что с вами сделали эти люди?

— Не сразу. Я не могла. Это было слишком ужасно, слишком страшно. Но он сел рядом со мной на кушетку и продолжал расспрашивать. Он понял, что произошло, что-то немыслимо плохое. Хотя я и вымылась, все лицо у меня было опухшее, в синяках, из носа текла кровь. Он умолял рассказать ему.

— И вы рассказали?

Она кивнула.

— Я рассказала ему все... как они меня насиловали. Как Кахахаваи разбил мне челюсть, когда я стала молиться. Как они все напали на меня...

— Насколько я понимаю, ваш муж позвонил в полицию и отвез вас в больницу...

— Да. Со временем я опознала четырех из этих парней, которых задержали во время другого изнасилования той же ночью.

Дэрроу осторожно расспросил о том, что было дальше, о неделях лечения — удаленные зубы, зашитая рана на челюсти, о «пародии» на суд над пятью насильниками, который ничем не закончился, о нездоровом интересе прессы, расовых волнениях, вылившихся в несколько столкновений между военными моряками и местной молодежью.

— Но хуже всего были слухи, — глухим голосом продолжала она. — Говорили, что Томми не поверил мне и подал на развод. Что я была изнасилована морским офицером, а Томми застал его в моей спальне и избил, а затем избил меня... самые разные отвратительные, грязные слухи.

— Как ваш муж перенес эти обстоятельства, дорогая?

— Я просила его не обращать внимания на сплетни, но он не мог спать и очень похудел. А еще я с криком просыпалась по ночам, и он был рядом, успокаивал меня. Он вел себя чудесно. Но я беспокоилась.