Загадка о тигрином следе

Это заявление британца только подлило масла в огонь. Побелевшими от ненависти глазами Гранит смотрел на представителя враждебного мира. С презрением Лаптев сказал Янгдхазбенду:

– Мы рискуем жизнями в этом походе во имя торжества всеобщей справедливости и равенства, а вы – за деньги, чины и награды.

На это англичанин неожиданно для Одиссея признался, что, действительно не только забота об интересах своего государства движет им:

– Людей толкают пускаться в подобные авантюры разные мотивы и обстоятельства. Но в основном за историю человечества первооткрывателей новых земель заставляло отправляться в опасные скитания и плавания по неизведанным странам и морям жажда обогащения и славы, власти и почёта. Патриотизм среди нашего брата тоже иногда присутствует, но обычно далеко не на первом месте. Кто-то всего лишь выполняет приказ. Что же касается лично меня, то вы совершенно правы: грешен, ибо действительно мечтаю разбогатеть. Я бедный джентри. Отец ничего не оставил мне. По завещанию большая часть наследства досталась моему старшему брату. Так что кроме как на себя мне не на кого надеяться. Я провожу свою жизнь в седле, чтобы в старости иметь под задницей удобное кресло. Надеюсь выйти в отставку в звании майора с соответствующим пансионом.

Но Лаптева полушутливый тон Ягдхазбенда только разъярил.

– Вы беспринципный пират! Такие как вы британские ублюдки стали подстрекателями злодейского убийства 26 бакинских комиссаров! За это преступление вы дорого заплатите. Настанет день и вас также поставят под пулемёты восставшие индийцы.

Прямодушный комиссар стал уверять англичанина, что не пройдёт и полгода, как героическая Красная армия будет на берегах Инда, потому что все – от рядового красноармейца до самого Наркомвоенмора Троцкого – мечтают принести свободу многомиллионному народу, порабощенному кучкой заморских торгашей. А для большей убедительности Гранит подозвал одного из красноармейцев и спросил, желает ли он учавствовать в подобном походе. Ответом ему был восторженный вопль: «Даёшь Индию!», сопровождаемый многоголосым «ура!!!» других находящихся неподалёку красноармейцев.

Казалось, сбывались самые мрачные подозрения английского разведчика. Однако Ягдхазбенд лишь усмехнулся и, глядя почему-то только на Лукова, вывел:

– М-да, не ожидал встретить в этих молчаливых горах таких красноречивых агитаторов. Как учёные вы не носите револьверов, однако владеете более грозным оружием, чем огнестрельное, – силой опытного агитатора, силой, которая повелевает толпой и может вызвать камнепады и лавины восстаний…

После этой яростной стычки комиссар презрительно замолчал. А англичанин больше не возвращался к разговору на острые политические темы. Беседа стала вращаться вокруг сугубо научных вопросов. Опытный путешественник и талантливый востоковед впервые встретились на Памире, и любая затрагиваемая тема вызывала неподдельный обоюдный интерес. Несмотря на недавний инцидент, их общение становилось всё более непринуждённым, и вскоре снова приобрела вполне дружеский характер.

Одиссей отметил про себя необычность ситуации: возле одного костра напротив друг друга сидели представители двух враждебных лагерей и мирно беседовали. Хотя, то, что в этих горах они непримиримые враги, сомнений уже не осталось ни у одной из сторон.

Перед тем как пойти спать Ягдхазбенд обронил весьма любопытную фразу: «И всё-таки я рад этой нашей мирной встрече, но я буду не менее рад встретиться с вами в боевых условиях, например, на индийской границе; в любом случае вы можете рассчитывать на тёплый приём».

Едва он отошёл от костра шагов на пятнадцать, Лаптев толкнул Одиссея локтем в бок:

– Слышал, что он сказал?! Угрожает сволочь! Говорит: устроит нам засаду на индийской границе. Пристрелить собаку! Немедленно!

Комиссар извлёк из-под себя спрятанный револьвер:

– Сержанту предложим перейти на нашу сторону, ну а коль откажется и его тоже в расход.

Одиссей с негодованием оттолкнул нацеленный в спину британца револьвер.

– Мало того, что вы выдали нас с головой, вы ещё ведёте себя как последний негодяй!

Кенингсон тоже был глубоко возмущён вероломным намерением юнца:

– Это возмутительно! Как вам не стыдно, молодой человек, – платить чёрной неблагодарностью за оказанное вам гостеприимство!

Тогда комиссар с издёвкой поинтересовался у Одиссея:

– И что же тебе мешает устранить врага – интеллигентское чистоплюйство или симпатия к английским скотам?

– Неписанные законы учёных-путешественников, диктующие взаимовыручку и уважение к коллеге, независимо от того, к какому государству он принадлежит. А вы если не прекратите подобную коминтерновскую «самодеятельность», будете снова подвергнуты аресту. Как вы смели взять с собой листовки, я же запретил вам это!

Неожиданно комиссара поддержал Насыров, который прежде никогда не пытался спорить с Луковым:

– Комиссар правильно предлагает. Англичанина нельзя отпускать. Европейские дьяволы помогают басмачам. Они враги советской власти.

– И вы туда же! – изумился Луков. Даже верный Георгий впервые за всё время не поддержал безоговорочно Одиссея. Возможно, комиссар уже успел рассказать юному индийцу, что англичанин приравнял его к собакам.

Одиссей стал объяснять соратникам, что убийство английского офицера спровоцирует большой международный скандал и даст повод Англии осуществить прямую военную интервенцию против ещё неокрепшей Туркестанской республики.

– Пускай, пускай приходят! Этим они лишь подпишут себе смертной приговор! Красная армия отразит любой удар, и на плечах интервентов нам будет проще ворваться в Индию.

Удивительно, но прежде недолюбливающий комиссара, считающий его врагом своего друга-начальника, Георгий радостно заулыбался и закивал при этих словах!

– Вы так же смыслите в политике, как я в переводе Советской конституции на иврит, – неприязненно ответил комиссару Луков, а Георгию в сердцах сказал:

– Ты меня разочаровал.

После этого разговора Одиссей стал всерьёз беспокоиться за безопасность английского коллеги. Доверять охрану Ягдхазбенда красноармейцам было рискованно. Оставалось взять это дело в свои руки…

В этот же вечер произошло ещё одно событие, которое очень расстроило Лукова. Пропал Георгий. Никто не видел, как он исчез из лагеря. Одиссей винил только себя, ведь это он обидел гордого юношу. Вместе с Кирой и другими он обшарил все окрестности лагеря, но следов паренька найти так и не удалось. Видимо, обидевшись на старшего товарища, гордый юноша решил покинуть экспедицию. Это был очень тяжёлый удар для Одиссея, ему очень тяжело было смириться и с этой потерей. Уже не впервые за эту экспедицию он терял людей, в надёжность которых верил.

Глава 82

Среди ночи Одиссей отправился, якобы, справить нужду, однако на прежнее место ночёвки не вернулся, а незаметно спрятался среди мешков неподалёку от палатки Ягдхазбенда. Спавший перед входом в палатку, свернувшись калачиком, большой чёрный волкодав англичанина поднял голову и настороженно зарычал в сторону Одиссея. «Значит, Ягдхазбенд внутри, и с ним всё в порядке» – удовлетворённо заключил Луков.

Свой прежний шатёр, который был сделан из толстого брезента и звериных шкур, и прекрасно защищал от дождя и ветра, англичанин, как и подобает джентльмену, отдал в распоряжение русской барышни, а своему сержанту велел установить для себя запасную лёгкую палатку.

Свечение от полной луны было таким ярким, что тайному наблюдателю прекрасно было видно всё вокруг. Луков был уверен, что вовремя заметит того, кому вздумается совершить покушение на жизнь британца. Да и пёс наверняка отреагирует на приближение чужака рычанием или лаем…

После напряжённого дня не поддаться сну оказалось очень непросто. Как не старался Одиссей сопротивляться дремоте, усталость всё-таки одолела его. Правда, совсем ненадолго. Казалось, за эти полчаса в лагере ничто не изменилось. Только палатка англичанина теперь светилась изнутри жёлтым светом! Кто-то всё-таки прокрался в этот ночной час мимо тайного стража. И пёс англичанина почему-то не подал голоса, возможно, хозяин специально успокоил его. Одиссей как-то упустил из виду вероятность того, что галантный британец и скрывающийся в отряде шпион могут искать встречи друг с другом.