Дочь палача и дьявол из Бамберга

– Ух ты, – удивленно проговорила Катарина. – Я больше гостей не ждала.

– Быть может, это епископ собственной персоной, – со смехом заметил трактирщик Лампрехт. – По-моему, он теперь ваш большой должник.

Катарина покачала головой и направилась к двери. Отворив дверь, она радостно вскрикнула:

– Боже правый, Матео! А с ним еще и господин режиссер, если не ошибаюсь… Вот так сюрприз!

Барбара торопливо поднялась и вытерла перепачканный соусом рот. Магдалена заметила, как сестра немного покраснела.

В дверях стоял сэр Малькольм. Чтобы войти в низкую комнату, долговязому режиссеру пришлось пригнуться. За ним вошел стройный Матео. Юноша, похоже, не совсем оправился после ареста. Пройдут, наверное, недели и месяцы, прежде чем заживут все ссадины на лице. И все же он радостно улыбался. Сэр Малькольм держал в руках букет зимовников, который он с низким поклоном протянул Катарине. Лицо его украшали многочисленные кровоподтеки, полученные в тюрьме, которые он попытался скрыть с помощью грима. В своем парике англичанин напоминал дешевую пародию на падшего парижского придворного.

– Прежде чем навсегда покинуть этот славный город, мы решили выразить свое почтение молодоженам, – сказал Малькольм в привычной своей вычурной манере. – Mylady, нижайше благодарю вас за то, что приняли и выходили одного из моих артистов.

– Но… иначе ведь и быть не могло, – в смущении ответила Катарина и приняла букет. – Правда, я думала, вы давно уехали из города…

Малькольм отмахнулся:

– У нас еще куча дел. Все-таки наш инвентарь серьезно пострадал в этой жуткой истории. Нет, мы еще стоим лагерем у городских стен. Теперь там снова безопасно, ведь, хм… оборотень наконец убит.

Он хитро улыбнулся, и Магдалена заметила, что пребывание в тюрьме стоило ему переднего зуба.

– Когда мы уладим наконец все дела, то отправимся в Вюрцбург, – продолжал Малькольм с нескрываемой гордостью, хоть и шепелявил немного. – Епископ Шёнборн лично предложил нам жилье на зиму! Поэтому мы будем играть в его дворце и произведем там настоящий фурор. – Малькольм выпрямился во весь свой рост и торжественно раскинул руки: – Ха! Труппа сэра Малькольма прославится на всю Германию, а до Жискара скоро никому не будет дела. Как изволил выразиться Шекспир? «Весь мир – театр, в нем женщины, мужчины – все актеры»! – Он подмигнул Катарине. – Или вот еще: коли повесят на доброй веревке, то уж не женят на злой бабе.

– Что верно, то верно, – ответила Катарина и показала на два свободных стула: – Садитесь же, поешьте с нами и выпейте.

Малькольм взглянул на горшки, полные жаркого, и облизнулся.

– Ну, думаю, мы можем еще немного задержаться… Что скажешь, Матео?

Юноша подмигнул Барбаре, и Катарина наполнила артистам тарелки.

– Скажи, у вас с Матео…

Магдалена перегнулась через стол и многозначительно посмотрела на сестру, но та лишь отмахнулась.

– Можно и не шептаться, как заговорщики, – пожала она плечами. – Мы с Матео еще вчера все обсудили. Я всю ночь пробыла у него в лагере, и…

– Ты всю ночь была у него? – Магдалена едва совладала с собой. – Черт, что ты хочешь сказать этим? И… и почему я об этом ничего не знаю?

Барбара взглянула на нее с грустью:

– Ну вот, ты прямо как мама заговорила…

– Занятно, – пробормотала Магдалена. – Кое-кто уже говорил мне это сегодня… Ну да ладно, рассказывай. Что ты делала с Матео в их лагере?

– Ну, мы с ним попрощались, только и всего. – Барбара помедлила. – Мне… мне кажется, что у нас с Матео… Ну, скорее, хм… платонически. Матео мне объяснил. Это значит, что люди друг другу нравятся, но любви как таковой нет. К тому же я не могу представить себе, как буду скитаться всю свою жизнь. Хотя сэр Малькольм вчера опять говорил, что у меня настоящий талант…

Она смерила Магдалену суровым взглядом, но потом черты ее вновь разгладились.

– Когда я укрылась в саду после того жуткого представления, мне еще не приходилось чувствовать себя такой одинокой, – продолжила она тихим голосом. – И я поняла, что без семьи мне куда тяжелее, чем я думала.

Магдалена улыбнулась:

– Что ж, когда-нибудь ты, наверное, заведешь свою собственную.

– Да, но до тех пор еще есть время. До тех пор мне хочется побыть с вами еще немного.

Барбара откинулась на стуле и окинула взглядом болтающих, спорящих и смеющихся гостей. Потом подмигнула старшей сестре:

– И вообще у нас замечательная семья. Не лишенная своих причуд, зато с вами никогда не соскучишься.

Послесловие

Вниманию любопытных!

Как всегда, читать исключительно после романа. Или, как сказал бы Якоб Куизль: лапы прочь, гром вас разрази к чертям собачьим!

Когда меня спрашивают, за что я так люблю исторические романы, я, как правило, отвечаю одно: еще не написано истории лучше, чем сама история.

Действительно, всякий раз, копаясь в книгах, я натыкаюсь на столь невероятные, необычные, забавные или просто смешные факты, что сам бы вряд ли додумался. Моя жена, когда читает рукопись, часто качает головой и говорит, что я, наверное, зашел слишком далеко. А я от радости себя не помню каждый раз, когда могу заявить, что такое было на самом деле.

Если говорить о данной книге, то рассказчика во мне пробудили два факта. (Но прежде советую вам дочитать роман, если не хотите лишить себя удовольствия от разгадки…)

Первым открытием стала заметка в историческом труде, в котором упоминался так называемый «Волколак из Ашбаха». В 1685 году окрестности баварского города Ашбах терроризировал волк, пожиравший людей. Жертвами его стали два ребенка и молодая женщина. Горожане были убеждены, что в громадного зверя перевоплотился покойный бургомистр Михаэль Ляйхт. При жизни он был мошенником и теперь якобы превратился в оборотня. Его видели даже на собственных похоронах!

Настоящий волк вскоре угодил в яму, и его забили камнями. Но люди по-прежнему верили в жуткого монстра. С волка сняли шкуру, ему сделали человеческое лицо из бумаги, надели парик и плащ. В таком виде горожане под всеобщее ликование повесили оборотня на виселице.

Оборотень в Баварии? Я взялся за книги и вскоре наткнулся на другие случаи. Например, в 1641 году в Штраубинге, где по окрестным лесам бродила целая свора этих чудищ. Или в Бедбурге близ Кельна, где в 1589 году колесовали некоего Петера Штумпа. Его обвинили в ужасных злодеяниях: в волчьем обличье он загрыз более дюжины детей и даже съел мозг собственного сына.

Действительно, по всей Германии, а особенно во Франции, то и дело вспыхивали процессы над людьми, которые, согласно обвинению, превращались в кровожадных чудовищ. Цифры разнятся, некоторые эксперты говорят о 30 000 предполагаемых оборотней в Европе лишь за период с 1520 по 1630 год. Число, которое меркнет на фоне жутких процессов над ведьмами.

Разумеется, о настоящих оборотнях при этом и речи не шло. Зачастую под обвинение попадали простые пастухи или углежоги, которые жили в лесу и уже поэтому вызывали подозрение. Среди них могли быть некоторые психически больные. Люди того времени всякую форму безумия могли объяснить связью с дьяволом.

Есть интересное предположение, что иногда оборотнями считали людей, зараженных бешенством. Симптомы и по сей день практически неизлечимой болезни действительно придавали зараженным сходство с волками. У людей начинались припадки, во время которых они кусались, иногда издавали вой и брызгали пеной. Лицевые мускулы сводило судорогой, и зубы казались длиннее. Кроме того, больные панически боялись воды. Как и в наши дни, бешенство переносили собаки и волки, а также хищники помельче, вроде лис и хорьков, и даже летучие мыши.

Когда я узнал из газетной заметки об этой связи между оборотнями и бешенством, я сразу понял, что обнаружил занятный способ убийства. Волнительный момент для всякого автора, пишущего детективы…

Вторым историческим фактом, побудившим меня написать этот роман, стал бамбергский процесс над ведьмами 1612–1630 годов, во время которого погибло около тысячи человек. Наряду с вюрцбургским процессом он считается самым опустошительным в Европе. В Цайле-на-Майне была сооружена специальная печь, чтобы сжигать многочисленные трупы. Многие дома в Бамберге потом пустовали десятилетиями и ветшали на глазах, потому что их владельцы погибли на костре. Развалины, дома с призраками, упадок некогда богатого города… В романе все это создает зловещую атмосферу, основанную на исторических данных.