Небесная милиция

— Хорошо поешь, Роман. Душевно, — сказал человек в дождевике.

Роман Барсуков, потянувшийся было к своему недопитому стакану пива, застыл от неожиданности. Он медленно поднял голову и пристально посмотрел на подошедшего.

— Мы знакомы? — произнес он, стараясь казаться спокойным.

Человек в дождевике усмехнулся.

— Ну, это как посмотреть, Роман. Я думал, что хорошо тебя изучил, а ты у нас, оказывается, еще и певец. Можно присесть?

Не дожидаясь разрешения, незнакомец снял дождевик и опустился на стул.

— Меня Олегом зовут. Олег Семашко.

Барсуков качнул головой.

— Очень приятно.

— И мне тоже очень приятно, — кивнул в ответ Семашко. — Надо бы выпить за знакомство. Как считаешь? Эй, уважаемая! — он подозвал официантку. — Ту водка, плиз.

— Я пить не буду, — сказал Барсуков.

— Почему? — удивился Семашко.

— Не хочу.

— Ну, обижаешь, — протянул Семашко. — Знаешь, сколько я тебя искал. Все здешние леса облазил, я уж не говорю про Москву и Питер. А ты со мной выпить не хочешь. Не по-людски.

— Тебя Барон прислал? — еле слышно спросил Барсуков.

— Какая разница, кто прислал? — сказал Семашко. — Главное, что я тебя нашел. Нашел, хитреца такого! — он засмеялся. — Ты ведь хитрец, да? Всех провел! Это ж надо было додуматься на яхте уплыть! Из Москвы!!! У Барона, понятное дело, собственного флота нет. Псы его по старинке работают, по аэропортам, да по вокзалам рыщут. А тут яхта! Совсем другие понятия.

Официантка принесла водку.

— Выпей, не кочевряжься, — сказал Семашко. — Эй, дамочка, — крикнул он вдогонку официантке. — Неси бутылку, чтоб зря не бегать. Батл ов водка.

Барсуков взял рюмку и решительно опрокинул ее в рот.

— Денег все равно нет, — прохрипел он, осипшим от водки голосом. — Поздно. Уплыли денежки.

— Это уже не моя забота, — махнул рукой Семашко. — Я тебя нашел — и баста. Мог сразу отзвониться, не сидеть, не пить тут с тобой. Но вот, понимаешь ты, вопросик у меня один к тебе имеется. Личный, если можно так выразиться. Не возражаешь?

— А с чего ты взял, что я вообще буду с тобой разговаривать? — Барсуков посмотрел на Семашко с вызовом. — Может, полицию вызвать?

Семашко прыснул от смеха.

— Какая полиция, Рома!? Ты тут сколько уже торчишь? Хоть одного полицейского видел? У них же преступности нет. Полиция сюда два дня из райцентра плыть будет. Зато, если я позвоню, через пять минут прибудет бригада. Спецподразделение. Сам знаешь какое. Так, что, Рома, забудь про полицию и усеки одну простую вещь. Ты тут с целыми зубами и здоровыми почками сидишь лишь до тех пор, пока мы с тобой разговоры за жизнь разговариваем. Понял? — голос Семашко стал злым и жестким.

Барсуков вытер со лба выступивший пот. Руки его едва заметно дрожали. На столе появилась заказанная бутылка водки.

— Выпей вот, — Семашко плеснул водки в стакан.

Барсуков послушно выпил.

— Ты от Лехи Гужвы узнал где я? — спросил он.

— От Лехи, — кивнул Семашко. — Но ты на него зла не держи. Он тебя не продавал. Он хороший парень, просто доверчивый слишком. Я его в Питере нашел. Он визу себе делал, чтоб сюда приехать. Как вы договаривались. Ну я сказал, что могу помочь…

— Понятно, — сказал Барсуков. — Но он… по крайней мере в порядке?

— Цел и невредим. Только без загранпаспорта. Ерунда. Со временем восстановит. Давай еще по одной, — Семашко разлил водку.

Молча выпили.

— Что ты хотел спросить? — сказал Барсуков.

Семашко достал сигареты и не спеша закурил. Предложил Барсукову.

— Не курю, — сказал Барсуков.

Семашко выпустил дым. Сплюнул табачную крошку.

— Скажи, ты капитана Рыкова видел? — спросил он наконец.

Барсуков усмехнулся.

— Вот его-то вам ни в жизнь не достать, — сказал он и посмотрел на Семашко с непонятно откуда возникшим чувством превосходства.

— Да я не о том сейчас, — поморщился Семашко. — Ты лично его видел?

— Видел, — сказал Барсуков.

— Выходит, он… жив? — осторожно спросил Семашко.

— Конечно, жив.

— Ну и как он… — Семашко сделал рукой неопределенный жест, — как он выглядит?

— Знаешь что, — возмутился Барсуков. — Я тебе не Леша Гужва! Может еще телефон продиктовать?

— Ладно, ладно! — мгновенно сдался Семашко. — Можешь не отвечать. Я не то хотел спросить. Я хотел спросить, какой он?

— Какой… — Барсуков пожал плечами. — Невысокий, крепкий. В общем, обыкновенный.

— И как же он такой обыкновенный тебя на такое дело раскрутил? — усомнился Семашко.

— Да никого он не раскручивал. Просто сказал: хватит тебе горбатиться на эту мразь. На вас то есть, — Барсуков посмотрел на Семашко с усмешкой. — Сказал, хватит бояться. Пора жить свою собственную жизнь, не чью-то чужую. Пора быть мужиком, в конце концов.

— И что, он сказал, а ты сделал. Так просто?

— А что тут сложного-то? Я ведь это и сам все давно понимал. Все! — громко повторил быстро захмелевший Барсуков. — Мне только смелости не хватало. Нужно было чтобы кто-то пришел и сказал. Вот он и пришел.

Барсуков замолчал. Семашко тоже молчал. Снова запела вдова Маарит.

— И куда ты собирался податься? — спросил наконец Семашко.

— К морю, — ответил Барсуков.

— Ах, ну да, — сказал Семашко. — Ты же у нас моряк. Даже в мореходке год проучился.

— А ты откуда знаешь?

— Говорю же, все про тебя знаю, — сказал Семашко. — Мне заплатили, чтобы я все узнал. И чтобы нашел тебя.

— Ну что ж, поздравляю, — мрачно произнес Барсуков. — Свои деньги ты отработал. Нашел меня.

Семашко покачал головой, потом старательно потушил сигарету и сказал:

— Не нашел.

— Что? — не понял Барсуков.

— Не нашел, — повторил Семашко. — Ты сейчас встанешь и быстро уйдешь отсюда. К яхте своей не возвращайся. Иди через лес. Держись вдоль берега, куда-нибудь обязательно выберешься. Не в поселок, так к дороге. Попроси чтобы тебя отвезли в полицию. Там скажешь отстал от группы. В общем, соврешь что-нибудь. Пусть тебя проводят до аэропорта и посадят на самолет. Любой самолет.

— Так ты меня… — Барсуков пристально посмотрел на Семашко.

— Вставай и уходи. Быстро!

Больше повторять не пришлось. Барсуков поднялся из-за стола, торопливо кивнул и вышел из бара, не оборачиваясь.

Семашко налил себе водки. Выпил. Закурил сигарету. Потом достал телефон и набрал номер.

— Его здесь нет, — сказал он в трубку. — Да, яхта здесь, а самого нет. — В поселке говорят, уехал три дня назад. — Куда неизвестно. — А я почем знаю? — сказал он раздраженно. — Да. — Нет. — Нет. — Будет сделано. — Пока.

Вдова Маарит Хильсконен наконец-то закончила петь.

28

Врачи определили у Обиходова сотрясение мозга. Плюс два поломанных бедра. И еще что-то, трудно переводимое с французского на русский, и поэтому, наверное, не очень серьезное. Он лежал весь в бинтах в чистенькой светлой палате госпиталя Святой Сары Саломейской. Название госпиталя было красиво вышито на салфетке, на которой стояла ваза со свежими цветами. Над изголовьем кровати Обиходова висело массивное распятие. Медсестры-монахини носили на головах старомодные чепчики, накрахмаленные до жестяной твердости. Сестры умели передвигаться совершенно бесшумно, словно ангелы, и бдительно следили, чтобы Обиходов не нарушал предписанный ему режим, а именно: полный покой, все естественные надобности только в утку, общение с посетителями не больше десяти минут в день. Последний пункт доставлял сестрам больше всего хлопот, потому что, как только Обиходов мало-мальски пришел в себя, к нему заявилась большая компания — Дудкин, Левандовский, Анечка, Кристоф, пара племянников и три дочери Кристофа. Монахини встали горой, пропускать такую компанию в палату они наотрез отказались. После долгих уговоров к больному допустили троих — Дудкина, Левандовского и Анечку, заставив их надеть белые халаты.

— С ума сойти! — восхищенно присвистнул Левандовский, увидев обстановку палаты. — Какое благолепие! Эх, зря я от госпитализации отказался. Мне, между прочим, тоже предлагали.