Тупиковое звено

У Даши защипало в носу.

— Это ужасно… Ужасно.

— Ужасно, что ты женщина. — Старуха произнесла это таким тоном, словно сама была мужчиной в четвертом поколении. — Да что толковать… Ты должна отыскать всех его детей.

— Простите, чьих детей? Старуха явно заговаривалась.

— Да Николая! Деда твоего.

— А разве я не сказала, что мой отец был единственным ребенком в семье?

— А при чем здесь ты? — взгляд Марии Андреевны стал через чур саркастическим для умирающей. — Я же сказала, что ты — ту…пиковое звено. Ты должна отыскать его предыдущих жен и их детей.

— Но почему вы уверены…

— Все Вельбахи были такими. Все своих жен переживали. Ни один не был женат меньше двух раз.

— Слабовато для…

— Метр Дюпри получил копии свидетельства о регистрации брака Николая и твоей бабушки. Так вот, он вступал в брак, будучи разведенным. Значит, как минимум одна жена была.

— У них могло и не быть детей. Или были девочки.

— Ты зачем сюда пришла? Помогать или давать советы? Я же сказала, что заплачу…

Даша опустила глаза. Некоторое время она разглядывала дубовый пол. Умирающая безусловно заслуживала сочувствия, но могла бы быть и помягче со своей двоюродной внучкой. В конце концов она же не виновата, что родилась девочкой.

— Если вы думаете, что я возьмусь за поиски ради денег…

— Мне все равно, ради чего ты это будешь делать.

— Тогда почему бы вам не нанять детективов?

— А разве ты не детектив? — Для умирающей вопрос прозвучал слишком иронично.

Даша почувствовала, что краска заливает щеки. Эта фраза означала, что баронесса знакома с ее биографией. И ценит ее не слишком высоко.

— …Кроме того, я не верю чужим. Когда речь идет о таких деньгах, а главное, о титуле, сломаться может даже кристально честный. Я не хочу фальшивых внуков. А ты свою кровь не обманешь, — Старуха хотела сказать что-то резкое, но голос ее вдруг задрожал, стал слабым, дребезжащим. — Найди его, Дарьюшка, дай умереть спокойно. На Дальнем Востоке он где-то жил…

Даша сжала кулаки. Провались они пропадом, эти узы кровные. Где ей этого наследника разыскивать? На Дальнем Востоке электричества-то нет, не то что баронов в изгнании.

«Простите, пожалуйста, здесь бароны случайно не проживают? А то некому дворец оставить и пару десятков миллионов».

Да ее поленом прибьют. Убьют последним электрическим разрядом.

— Ну хотите, я фамилию поменяю? Без всяких денег…

— А прок с того какой? Все равно замуж выйдешь. Дети-то мужнину фамилию носить станут.

— А я внебрачных нарожаю, — Даша попробовала шутить, она совсем забыла о разговоре в столовой.

Раздался резкий каркающий звук:

— Хочешь, чтобы Вельбахи ублюдками прибавлялись?

— Ну знаете! «Гадкая старуха».

Даша сделала движение, словно хотела встать. Но Марья Андреевна остановила ее еле заметным движением руки. Все-таки порода в ней чувствовалась.

— Сядь. Ты не смеешь на меня сердиться. Я стара. Я умираю. И снова жалость наполнила душу.

— Так зачем бранитесь? — как можно мягче спросила она. — Я ведь хочу помочь вам. Послушайте, а почему бы вашему пасынку не взять вашу фамилию и дело с концом?

Лицо старухи потемнело.

— Нет, — после небольшой паузы ответила она и словно камень сверху положила. — Пока жив на свете хоть единственный Вельбах мужского пола, все должно принадлежать ему. Такова была воля Мельхиора, и никто не в силах ее изменить. Не я это решила, не мне и менять.

Этого еще не хватало! Даша заломила бровь:

— Простите, я не совсем в курсе. О ком вы сейчас говорили?

— Мельхиор Вельбах. С него наш род стал тем, кем стал. Он был умным, жестоким и беспощадным. И совершенно лишенным сентиментальности. Он полагал, что сильным растение становится только тогда, когда все лишнее вырывается с корнем. Поэтому и составил завещание таким образом, что наследство никогда не делится и все целиком передается тому, кто по достижении тридцати родит большее количество сыновей, не взирая на старшинство в семье. С тех пор это правило соблюдалось беспрекословно. Но… Вельбахи всегда были там, где шла война. Сначала они воевали за германские земли против шведов, потом за шведов против России, потом снова против шведов, но уже за Россию, а потом за Россию против Германии. Такой вот круг. В нем сложно было выжить. У нашего отца был сын и три дочери. Если бы Николай погиб на той войне, я действительно оставалась бы последней.

— И как в таком случае надлежало распорядиться имуществом? — поинтересовалась Даша. — Неужели Мисхор, ой, простите, Мельхиор ничего не предусмотрел на этот счет?

Старуха тяжело вздохнула:

— Ему казалось, что стремление получить все состояние само по себе обеспечит появление в роду как можно большего числа мужчин, но…

Даша пожала плечами:

— Так ведь это когда было. Сейчас женщины равны в своих правах.

— Дура ты! — Старуха опять впала в гнев. — Дура ты беспородная. Коммунистическое отродье.

Даша с трудом сдержалась. А старуха продолжила ворчать.

— Прав был наш предок: только мужчина может осознать предназначение рода. Слава Богу, что я последняя могу распоряжаться имуществом, ты бы все по ветру пустила.

— Просто я считаю, что женщина может хранить память не хуже мужчины.

— Хранить! Да что от тебя останется через полвека? Дети наследуют не только имя, но и плоть отца. Его кровь всегда сильнее. Дитя еще назвать не успели, а оно уже отчество имеет. Отчество! Как ты-то свое имя детям передашь? Тьфу!

Теперь становилось понятным, почему баронесса так и не вышла замуж. Если ее избранник не имел в роду с десяток маркграфов, то и время-то на него тратить не стоило. А в голове, где-то на заднем плане, пульсировала мысль: «В самом деле, почему это каждому ребенку дают именно отчество? Как второе доказательство отцовства?»

Старуха с угрюмой насмешкой следила за ее размышлениями.

— Дошло, наконец?

Даша завела глаза к резному потолку. Ей не хотелось соглашаться.

— Но ведь были случаи, когда для сохранения рода фамилия передавалась по женской линии. Взять хотя бы, к примеру, княгиню Прозоровскую или княгиню Репнину…

— А ты хоть знаешь, как это происходило? Только с высочайшего соизволения. И кто помнит Репнину или Прозоровскую? Зато рода их супругов так и остались князьями Волконскими и князьями Голицыными.

Спор начинал раздражать. Князья, бароны… Она бы еще на императоров перешла. — Хорошо, баронесса. — Даша не стала скрывать иронии. — Что вы от меня хотите? Чтобы я среди почти двухсотмиллионного населения России отыскала вам наследника?

— Прежде всего это тебе надо, это твоя семья. Твоя кровь.

— Да? В таком случае моя кровь могла бы немного поделикатнее общаться со мной.

— Не в этом дело. — Старуха прикрыла глаза, голос ее ослаб. — Мы лишь обязаны обеспечить продление рода. Мне это не удалось…

Даше неожиданно стало ее до слез жаль. Маленькое сухонькое существо, не выполнившее своей главной миссии. Наверное, Мария Андреевна очень хотела иметь детей, и если бы они у нее были, не металась бы она сейчас, на пороге смерти, н поисках родной крови, а просто передала бы все своим внукам и внучкам, невзирая на их пол и наказ грозного Мельхиора или как его там…

— Я сделаю это, — тихо произнесла молодая женщина. — Я потрачу всю жизнь, но просьбу вашу выполню.

Старуха приоткрыла один глаз.

— У тебя-то жизни еще, может, и много отмерено, да вот я ждать не могу. — Она снова стала язвительной. — Сроку у тебя не больше двух месяцев. — И пробормотала еле слышно: — Так врачи говорят.

Жгучий стыд захлестнул Дашу волной. Вместо того чтобы действовать, она сидит тут и спорит с умирающей.

— Знаете что, — Даша постаралась придать уверенность своему голосу, — первым делом я дам объявления во все местные газеты и в…

— Ни в коем случае! — Старуха даже подскочила на своем ложе. — Даже думать об этом не смей!

— Но почему? Я уверена, что в первый же день человек сто придет.