Тупиковое звено

— И?..

— Скажите, Ди-ди, вы видели лица этих людей?

— Конечно видела. — Даша неуверенно улыбнулась, она все еще подозревала какое-то недопонимание. — Мой Бог, конечно я их видела, и не раз! Прекрасная живопись.

— Прекрасная?! — Месье Кервель воздел руки. — Как вы можете так спокойно говорить об этом? Все нутро мое восстает! Это так животно! Их лица показывают все без малейших купюр. Все самые низменные чувства — страх, предательство, наслаждение от предчувствия чужой смерти — все, все там! Уверю вас, даже в самом жестком сексе вы не встретите подобною откровения. Нет, я должен это видеть еще раз!

Пребывая в каком-то трансе, Филипп снова потряс руками и выбежал из спальни. Даша растерянно смотрела на дверь. Затем, очевидно находясь под впечатлением от услышанного, она прошла в кабинет подполковника и отыскала на книжных полках альбом с передвижниками. Найдя нужную репродукцию, она подошла к окну.

Действительно, впечатление даже от репродукции было сильным, но все же Даша не испытывала и десятой доли тех чувств, о которых говорил ей Кервель. Хотя…

— Читаем?

Полетаев держал в руках соломенный поднос с двумя крошечными кофейными чашечками. Темно-зеленый тончайший фарфор покрывала изысканная китайская роспись.

— Нет. — Даша склонила голову, пытаясь взглянуть на картину под иным углом. — Рассматриваю порно.

Чашечки жалобно звякнули. Полетаев осторожно поставил поднос на стол и подошел к ней. С некоторым недоверием он глянул на репродукцию, затем перевернул альбом обложкой к себе и снова раскрыл на той странице, которую изучала Даша.

— Прости, мне кажется, или это все-таки Суриков?

— Суриков.

— Э-э-э, подруга, да я смотрю крепко тебя прижало. — Подполковник сочувственно потрепал Дашу по плечу. — Пора бы тебе кого-то найти, иначе это плохо кончится…

Позеленев, как тот фарфор, молодая женщина зашипела:

— Еще одна шутка с твоей стороны…

— С моей стороны?! Ведь это ты сказала, что рассматриваешь порно!

— Это сказала не я. — Даша опять принялась исследовать репродукцию. — И знаешь… Сейчас мне тоже кажется, что какая-то определенная доля истины здесь есть.

— В чем? — Подполковник смотрел на нее сверху вниз. — В том, что боярыня Морозова — прообраз Эммануэль? Это тебя в университете так научили? Мило, нечего сказать…

Даша снова ощетинилась.

— Солдафон, он и есть солдафон! Твой предел — урок черчения в четвертом классе. — Она закрыла альбом и снисходительным взором окинула собеседника. — Кто говорит о внешнем? Речь идет о том, что в простых, казалось бы, образах тонко чувствуюший зритель сумел разглядеть тот психоэмоциональный настрой, который автор подсознательно вложил в…

— А под зрителем ты, конечно, подразумеваешь нашего дражайшего Фи-фи?

— И что? — невольно осеклась бывшая искусствоведша, прерванная на самом интересном.

Полетаев зевнул и потянулся за кофе.

— В таком случае послушай доброго совета: порекомендуй своему дяде «Купание красного коня» Петрова-Водкина. Думаю, ему это понравится куда больше. Я бы сказал, что Петров-Водкин — не просто порно, а жесткое порно.

Даша с возмущением замахнулась на собеседника альбомом.

— Ты ночной кошмар любого интеллигентного человека! Ты…

Неожиданно с улицы послышались громкие крики. Даша прервала обличительную речь и навострила уши.

— «Скорую», немедленно вызовите «скорую»! — доносилось в приоткрытую форточку. — Человека убили!

Не сговариваясь, Даша с Полетаевым бросились к выходу, едва не застряв в дверях. Выйдя победителем из столкновения, Даша, дробно стуча каблучками, побежала по лестнице. Даже спортивный Полетаев едва поспевал за ней. Но уже у самых дверей он вдруг остановился, придержал молодую женщину за руку и каким-то извиняющимся голосом попросил:

— Я не буду выходить на улицу. Ты узнай, что там случилось и…

Даша не стала дослушивать. Стряхнув его руку, она выбежала на улицу.

5

Филипп Кервель лежал на свежевыпавшем московском снегу и неподвижным взглядом смотрел в небо. Странно и нелепо выглядело бесформенное красное пятно на нежном кашемире цвета молодого шампиньона.

6

Дальнейшее Даша помнила не очень хорошо. Единственное, что осталось в памяти, так это то, что приехавшая «скорая» первым делом занялась ею. Молодой бородатый доктор сделал укол успокоительного, и Полетаев увел ее наверх.

— Ну ты меня и напугала, — покачивая головой, приговаривал он. — В жизни не слышал, чтобы человек так кричал. На первом этаже лопнуло стекло, честное слово.

— Отстань… — одними губами прошептана Даша. — Милый, милый Филипп, неужели я больше никогда не услышу его «бон жур, шер Ди-ди".

В синих глазах заплясали искорки.

— Только в том случае, если ты вдруг оглохнешь, или месье Кервель по какой-то причине расхочет с тобой здороваться.

Даша резко приподнялась, по сильная слабость заставила ее опуститься обратно на заботливо взбитые полушки.

— Так он… жив?

— Да. По счастью, да. Лежи спокойно, я налью тебе коньяку. — Полетаев достал из шкафа небольшую хрустальную стопку.

— Но я собственными глазами видела кровь. Он лежат так неподвижно, он… — Дрожащий голос внезапно оборвался каким-то резким звуком.

Полетаев обернулся.

Расширенными от ужаса зрачками Даша смотрела на левый рукав своей рубашки. На манжете отчетливо виднелись несколько коричневых пятен.

— Это же… Это…

— Так, спокойно. Не надо нервничать. — Подполковник еще раз посмотрел на стопку, затем, посчитав ее недостаточно вместительной, вернул на место и достал бокал побольше. — Да, это кровь Филиппа, но ничего страшного не произошло: пуля только задела ему плечо. Ее даже вытаскивать не придется — прошла навылет.

— Где он сейчас?

— В больнице, разумеется. — Всем своим видом Полетаев демонстрировал спокойствие и уверенность. Казалось, он даже повеселел. — Предполагаю, что в самое ближайшее время мы будем иметь счастье увидеть его вновь.

— Слава Богу! — Молодая женщина даже перекрестилась. — Но что это значит? Его хотели убить?

Подполковник перестал улыбаться. Лицо его на мгновение приняло озадаченное выражение.

— Может, и хотели, — вполголоса произнес он. — По крайней мере мне очень бы хотелось на это надеяться.

— А?

Реплика прозвучала более чем странно. Почти кощунственно. Особенно учитывая внезапно возникшую между мужчинами дружбу.

— Прости, что ты сейчас сказал?

— Я говорю, что покушение на месье Кервеля — очко в его пользу, — спокойно пояснил Полетаев, напивая коньяк в рюмку. — Что тут непонятного?

— Какое еще очко? — Даша ощутила в загривке неприятный холодок. — Зачем Филиппу какие-то очки, он что — подозреваемый?

— Для меня все твои друзья и родственники — подозреваемые, — отрезал подполковник, убирая бутылку на место. — А что касается Филиппа, то гибель Скуратовых теоретически была бы ему не менее выгодна, чем, например, твоему отцу.

— Да как же ты можешь… — растерялась Даша. — Ты же кормил его осетриной, ты даже заставил его переехать к себе! А теперь, когда несчастный умирает, ты говоришь про него такие гадости?!

— Потому и заставил, — Позабыв, кому именно он наливал коньяк, подполковник выдохнул и опрокинул бокал в рот. — Чтобы в случае чего твой дядюшка ненароком и тебя не пристукнул.

— Ты совсем уже… — Даша покрутила пальцем у виска. — Ты и вправду его подозревал?

— А какая мне разница, кого подозревать? — равнодушно возразил Полетаев. — Лично для меня существуют только факты. Я и себя буду подозревать при наличии на то веских оснований.

— Вот он — профессиональный кретинизм в действии, — констатировала Даша. — Только ты не ровняй Филиппа с собой. Да он даже мухам руку подает, помогая сойти с потолка, а ты его в киллеры записал!

— Ну мало ли какие бывают убийцы, — вздохнул Полетаев. — Зато теперь я почти спокоен.