Рыбалка у медной горы

Полковник оглянулся на дверь, приложил палец к губам и понизил голос:

— Бестолочь, это я специально, чтобы дестабилизировать противника. Мне надо было вывести Петровского из себя, и у меня это получилось. Он же…

Неожиданно полковник умолк: на кухню вошел Петровский.

— Она сказала, что обо всем позаботилась и мне нечего волноваться. — Троица напряженно молчала — И еще она сказала, что… скончалась моя мама. — Даша тихонько охнула.

— …и после похорон мы отправимся в Кению. Там как раз начинается охотничий сезон. Полковник прищурил один глаз.

— Ирина хорошо стреляет?

— Хорошо… Очень хорошо.

Глава 34

Даша выглядела очень взволнованной. Она все время одергивала то пиджак, то юбку, поправляла пышное жабо. Полетаев с интересом разглядывал ее и наконец не выдержал:

— Такое впечатление, что ты стащила эту одежку у передовиц труда тридцатых годов.

— Почти угадал, — в голосе прозвучала гордость. — Мне этот костюм двоюродная сестра одолжила. Помнишь, которая учителем работает?

— А, Катюша… — полковник закивал. — Помню, помню. И зачем же она тебе выдала это обмундирование? У тебя же своего чемодана три.

Даша приложила ладонь ко рту и зашептала:

— Они с мамой решили, что медаль лучше всего будет смотреться на чем-нибудь строгом, вот как этот костюм, например.

— У тебя есть медаль? — удивился Полетаев. — Ты мне ничего об этом не говорила. Даша глянула сердито.

— Будет! Для чего, по-твоему, руководство завода вызвало меня в эту штаб-квартиру?

— Ты полагаешь, они хотят вручить тебе медаль?

— Разумеется. Ведь я, по сути, вернула им целый курорт.

— Ну, ну… — снова покивал Полетаев. — Я смотрю, надежды не только юношей питают.

Даша вздернула конопатый носик.

— Ты просто мне завидуешь. Тебе небось даже почетной грамоты никогда не давали.

— Да неужели!

В следующую секунду им пришлось прервать перепалку, ибо массивные дубовые двери распахнулись и вышедший из них предупредительный молодой человек в дорогом костюме торжественно провозгласил:

— Дарья Николаевна, генеральный директор приносит свои извинения за то, что заставил вас ждать. Прошу…

Сдерживая дрожь, Даша вскинула голову, улыбнулась и медленно двинулась по направлению к огромному инкрустированному столу, за которым сидело шестеро упитанных мужчин. Все они с повышенным интересом рассматривали приближающуюся рыжеволосую женщину. Наконец один из них, судя по месторасположению за столом, генеральный директор, встал и направился навстречу взволнованному детективу.

— Дарья Николаевна, голубушка вы наша! — Он раскрыл руки и заключил раскрасневшуюся женщину в объятья.

Полетаев ревниво следил за каждым его движением.

— Кто бы мог подумать, — продолжал петь генеральный, — что такая хрупкая, очаровательная женщина сможет то, — он обернулся и погрозил подчиненным кулаком, — что оказалось не под силу всей нашей службе безопасности. Дорогая Дарья Николаевна, от имени всего нашего предприятия и себя лично позвольте вручить вам нашу скромную награду. Я понимаю, что ничто не сможет выразить всю глубину нашей признательности, но мы все-таки попытаемся. — Он снова обернулся, и к нему поспешил молодой человек, очень похожий на первого, в таком же дорогом костюме. В руках он держал какую-то продолговатую коробочку.

Даша не удержалась и бросила высокомерный взгляд на полковника. Тот буквально впился взглядом в бархатную крышку, словно пытаясь ее просверлить. Даша выгнула грудь колесом, а в голове промелькнула мысль: даже если он насквозь проколет, когда будет прикалывать награду, она не издаст ни звука.

Открыв коробку, генеральный вынул оттуда какую-то глянцевую бумагу.

«Наверное, удостоверение к медали, — решила Даша. — А может, к ордену?!»

— Дарья Николаевна, позвольте вам вручить именной сертификат на двух человек, дающий право останавливаться в нашем санатории в любое время и на любой срок! Знайте, вы всегда здесь долгожданный гость. Поздравляем!

Грянули дружные аплодисменты. Сквозь наворачивающиеся на глаза слезы Даша могла видеть, что громче всех ей аплодирует красивый, ухоженный мужчина с пронзительно синими глазами.

— Поздравляю, поздравляю! — радостно восклицал он.

— Да будь ты проклят, — шепнула она, но слова отчаяния беззвучно потонули в общем веселье