Летний отдых

— Зачем на предыдущей? На следующей. Это, видимо, от недосыпу. Второй день рано встаю.

— Ну, сегодня понятно — экзамен. А вчера что? Это на тебя не похоже.

— Да уж не по своей воле. Сплю я спокойненько, слышу — телефонной звонок. Ладно, думаю, мама подойдет, ей сегодня на работу с утра, как раз, наверное, встала. А он все трезвонит. Я не выдержала, подошла, подняла трубку, а там гудки. Ладно, снова ложусь, только начинаю засыпать — опять звонок. А я видела, что мамы дома уже нет. Подхожу у телефону, говорю «алле» — а там бросают трубку. Ну, думаю, собаки! Хоть бы подряд два раза позвонили — еще ладно. Так нет, дожидались, пока я засну! А потом час еще проворочалась, боялась третьего звонка.

— Интересно, кто это был? — заинтересовалась Света. — Все твои знакомые знают, что тебя будить опасно.

Я засмеялась.

— Все объяснилось просто. Пришла с работы мама, и я, кипя, стала ей живописать свои утренние страдания. Вот, говорю, какая-то собака дважды меня разбудила. Знала бы, кто, на куски б разорвала. Смотрю — странное у нее выражение лица. Тут до меня и дошло. Представляешь, родная мать! А она решила проверить, как у них на работе работает автоответчик. Набрала номер, подождала — не срабатывает. Она попила чаю и набрала еще раз, как вдруг слышит в автоответчике мой голос. Она по инерции набирала наш домашний номер! А услышав мой голос, испугалась и бросила трубку. Говорит, решила ни за что не признаваться. Но я ее разоблачила.

— Но хоть не разорвала на куски?

— Нет, конечно. Ради родной мамочки я готова даже пожертвовать сном.

— Надеюсь, ты не обедала? — спросила Света. — Я специально для тебя зажарила курочку.

— Благодетельница! — задыхаясь от восторга, выдохнула я. — Ты меня спасаешь!

Довольно долгое время мне было не до разговоров — я вгрызалась в сочное, нежное мясо. До светской беседы я доросла лишь тогда, когда мы перешли к кофе с бутербродами. Бутерброды были со шпротами и с твердокопченой колбасой. А потом — ликер, тот, который принес Сережа.

— Покажи-ка свой купальник! — потребовала Света.

Я сходила в прихожую за сумкой и вытащила на свет божий это выдающееся произведение портняжного искусства. Моя подруга оглядела его с недоумением.

— Он, кажется, был другого цвета? Ты его сама красила, что ли? Что это?

Ее обличающий перст указывал на желтые пятна.

— Мой обед, — честно ответствовала я.

Света с изумлением перевела взор на кости от курицы. Я поспешила внести ясность:

— Потенциальный. Два яйца всмятку.

Света сунула нос в мою сумку, вздохнула и молча пошла в ванную застирывать купальник. Я поплелась за ней.

— Но я ведь не нарочно! — оправдывалась я. — Я хотела вкрутую. Только не люблю переваренные, вот и не додержала.

— Я вот все думаю, — трагическим тоном произнесла Света, — как вы там без меня жить будете целую смену? В Южном лагере. Мне страшно вас отпускать. Пропадете ведь!

— Пропасть не пропадем, но оголодаем точно. Помнишь, какие ты готовила нам там супы! А вермишель! Ох! Смотри, когда приедешь, чтобы мы тебя тут же не съели.

— Кстати, о еде, — оживилась Света. — Как сдал экзамен твой кошмар?

Меня несколько озадачила подобная ассоциация, но тем не менее я живописала эпопею с билетом и для полноты картины добавила:

— А потом три часа он сидел и сверлил меня взглядом. Ладно, вначале это можно было объяснить историей с яйцом, она не только его прельстила. Потом я решила, что он хочет идти ко мне отвечать, позвала его, но он отказался. Тогда я пересела на заднюю парту — а он повернул шею и все равно смотрит. Так до конца и просидел.

— Но экзамен-то сдал?

— Если бы! В конце экзамена молча вернул билет и ушел. Вернее, он хотел сразу уйти, но я успела его перехватить и вырвать билет. Хватит, он у меня и так уже два раза похищал карточки с контрольной работы.

Света пожала плечами.

— Ты к нему слишком строга. Бедный мальчик явно хотел признаться.

— В том, что ничего не выучил, — вставила я. — И хватит о нем. Давай, пока сохнет купальник, займемся оракулом.

Усевшись прямо на ковер, мы стали листать пророческую книгу.

— Глаза разбегаются! — восторгалась Света. — Какой бы выбрать вопрос? Ну, для начала — «нравлюсь ли я мужчинам?»

«Не можешь не нравиться мужчинам, ты умеешь кокетничать в обращении с ними», — честно ответил оракул.

— Вот собака! — возмутилась я. — Мне б хоть раз такое сказал!

— Хорошая книга. Что там дальше? Вот — «достигну ли я до желаемого мною, кого люблю страстно?» Только вот не знаю, кого бы мне из них загадать? Ага, загадала!

«Достигнешь, да не впрок тебе будет».

— Странный ответ… О, вот интересно! «Хранит ли мне верность мой возлюбленный в мое отсутствие?»

«Так же, как ты ему».

Света в гневе захлопнула книгу и вскочила.

— Нет, быть того не может! Сплошное вранье! Я прекрасно знаю, что это неправда! Не может он мне все время изменять, он хороший. Спроси лучше что-нибудь ты.

— А раз все знаешь, так нечего спрашивать. Вот, спрошу, «ехать ли мне в дорогу». Про Южный лагерь.

«В дороге тебя обкрадут», — мрачно известил оракул.

Я всполошилась. До сих пор попадание в ответах было фактически стопроцентное. Неужели обкрадут? Надо мне быть повнимательней.

Света хмыкнула и задала следующий вопрос — «выйдет ли замуж задуманная особа?»

— Если обо мне, так я уже спрашивала, — призналась я.

— Ну и что! Так… «А надо ли ей это?» Ну, знаешь ли! Разумеется, надо. Я уже давно мечтаю тебе кого-нибудь подыскать. Одного даже почти нашла, так тебе подходил — просто чудо! Вы словно созданы друг для друга.

— И что?

— Он меня бросил, — развела руками Света. — Во, смотри, что я спрошу! «Честного ли поведения задуманная мною особа?» Наконец-то все о тебе узнаю!

«Поведения скверного — так же, как и ты», — сурово отрезала книга.

Мы захохотали.

— А я о себе и не спрашивала, — даваясь от смеха, фыркнула Света. — Побоялась! Так он взял и все равно сказал! Ну и ну!

Я выдвинула оригинальную идею.

— По этому оракулу вполне можно снять телесериал. Представляешь: счастливая молодая пара с радостью ожидает прибавления семейства. И вот Антонио задает вопрос о будущем наследнике своих миллионов: «Точно ли означенному дитяти отец задуманная особа?» «Нет», — отвечает оракул, и герой в гневе обвиняет в неверности свою прекрасную Марианну. Она, оскорбленная, тайком покидает богатый дом и устраивается работать официанткой в убогую харчевню. Новорожденного ребенка она, по обычаю положительных героинь, случайно забывает на незнакомой улице. А Антонио тем временем интересуется, честного ли поведения его лучший друг, и снова получает отрицательный ответ. Горько рыдая, он убивает коварного друга. Потом он спрашивает, чем ему добывать средства к существованию, и оракул вещает: «Разве что воровством». Ошеломленный герой скрепя сердце вынуждает себя взяться за столь противное его честной натуре ремесло и в результате оказывается в тюрьме. Но и там не расстается он с великой книгой. «Как я могу избавиться от своей печали?» — беспокоится он. «Останься на месте», — велит оракул, и Антонио наотрез отказывается выходить из заключения, передав дела по управлению своими миллионами младшему брату. И так далее. По серии на вопрос. Вопросов имеется двести шестьдесят, так что вполне… А в двести шестьдесят первой таинственный незнакомец в маске, уже сто серий находящийся в одной камере с героем и вместе со своим сыном, почему-то вызывающим в сердце Антонио сладкий трепет, занимающийся на нарах химическими опытами, случайно проливает на чудесный фолиант один из реактивов. Верхний слой краски смывается, обнажая истинный текст. И — о ужас! — герой обнаруживает, что отцом ребенка является он, друг был честен, а воровать нехорошо. Слезы раскаянья и горя бегут по его щекам, но тут незнакомец снимает маску — и превращается в того самого друга, чудом выжившего после смертельной раны. Вместе они бросаются на поиски Марианны. Она стала самой богатой женщиной страны, ей принадлежит сеть фешенебельных ресторанов. Красивейшие мужчины добиваются ее внимания, однако ни одному из них не удалось развеять ее непреходящей печали. Антонио молит ее о прощении. Марианна ни на минуту не переставала его любить, но имеет ли она право на счастье, когда ее бедный ребенок, быть может, страдает от голода и холода? Он ведь был прикрыт всего одной батистовой пеленкой. «Вот такой? — спрашивает друг, распахивая рубашку своего мнимого сына и демонстрируя хранящийся у того на сердце потрепанный лоскуток. — Я нашел это милое дитя много лет назад посереди дороги». Наступает всеобщее счастье.