Что сказал покойник

— Дудки, — невежливо ответила я.

— Как, простите?

— Дудки. Пусть ждут, если им так хочется, но я не приеду. Я же говорила, что не выйду отсюда!

Через десять минут он опять позвонил.

— Двадцать четыре восемнадцать, а если они с полковником приедут к вам?

— Если согласны разговаривать на лестнице, пусть приезжают. В квартиру никого не впущу.

— Тогда приезжайте вы. Мы дадим вам сопровождающих.

— Подавитесь своими сопровождающими…

В состоянии крайнего душевного напряжения ожидала я весточки от Алиции. И была полна решимости не верить никому, пока не получу доказательств, что этот человек послан ею. Ярость бушевала во мне, как лава в действующем вулкане.

Через полчаса позвонили в дверь. Закрыв лицо маской и взяв в руки колотушку, я подошла к двери, полная решимости пустить её в ход при малейшем подозрительном движении. Так как от Алиции до-прежнему не было никакой вести, у меня были все основания полагать, что это опять гангстеры — как видно, у них не осталось времени, и они идут ва-банк.

За дверью оказался незнакомый человек. Так я и думала!

— Чего надо? — невнятно произнесла я, так как вата порядком-таки мешала.

— Я от полковника Едлины, — сказал незнакомец, глядя на меня с удивлением. — Двадцать четыре восемнадцать. Буду вас сопровождать.

— Поищите себе другую компанию. Вот если бы тут, на лестнице, стоял полк солдат в полном обмундировании, я, может быть, и вышла. Да и то, если бы с ними был сам Циранкевич, потому что только его я хорошо знаю в лицо. Так что привет! Марш в Родопы!

Прежде чем он успел ответить, я захлопнула дверь. Вскоре по телефону возобновились переговоры и уговоры. Мне предлагались на выбор две возможности: или полковник приезжает во мне, или я к полковнику. От визита его ко мне я тут же отказалась категорически: ведь этот несчастный человек, которого обманывают на каждом шагу — я, разумеется, имею в виду полковника, — не сможет явиться ко мне в сопровождении всего своего отдела. С ним будут один или два человека, разумеется бандиты, которым он полностью доверяет, а они прикончат здесь и его, и меня. Из двух зол лучше уж мне ехать к нему. Но не в «Гранд» же!

Наконец позвонил сам полковник.

— Я все понимаю, но так не может дальше продолжаться. Мне доложили, что вы никого не желаете впускать в квартиру. Не желаете вы также приехать в «Гранд-отель»…

— …и силой вы меня отсюда не вытащите, — дополнила я.

— Так что же вы предлагаете?

— Так я быть, я пойду на большой риск и сама приеду к вам, но только в Главное управление и только после того, как предварительно сама позвоню вам туда. Больше я не попадусь на удочку. Позвоню сама. Надеюсь, телефонная книга не была подделана два года назад в предвидении теперешних событий и номер вашего телефона в ней настоящий. Но предупреждаю, что всякого, кто по дороге попытается приблизиться ко мне, я бью без предупреждения. Чтобы потом не было претензий.

— Ладно, бейте. В управлении я буду через пятнадцать минут. Звоните и приезжайте, но не подведите. Дело неотложное!

Выждав пятнадцать минут, я позвонила в управление. Коммутатор сразу соединил меня с нужным номером. Несколько гудков, и вот в трубке послышался несколько запыхавшийся голос полковника:

— Фу, еле успел. Пришлось бежать по лестнице. Какие ещё физкультурные упражнения запланированы у вас для меня?

— Пока не знаю. Ладно, приеду.

— У вашего дома находятся двое наших людей. Не бейте их. Впрочем, они предупреждены и будут держаться на расстоянии. Жду.

Уже стемнело. Лестница была освещена. С ножом в одной руке и колотушкой в другой я впервые покинула квартиру после трек дней сидения взаперти. Оружие мешало мне запереть дверь, но я как-то ухитрилась это сделать и спустилась вниз. Как же теперь мне отключить противоугонное устройство в машине, на выпуская из рук ножа и колотушки? А тут ещё сумка в руках.

Переложив оружие в левую руку, я принялась правой шарить под задним крылом и, разумеется, прикоснулась ключом к кузову. Раздался истошный вой, я сама испугалась и, забыв всякую осторожность, быстренько отключила установку. Вой прекратился. Осмотревшись, я увидела на другой стороне улицы двух мужчин, тех самых подозрительных типов. Они стояли возле своей ухе отремонтированной «сирены» и внимательно наблюдали за мной. Хотя уличные фонари светили довольно слабо, я на всякий случай грозно поглядела на них и села в машину. Сложив своё оружие на коленях, я тронулась в путь.

Следом за мной двинулась «сирена». Пожав плечами, я сильнее нажала на газ. Расстояние между нами должно было резко увеличиться, но, глядя в зеркало заднего вида, я убедилась, что ничего подобного не произошло. «Сирена» не отставала от меня. Странно.

Я проверила ручной тормоз, не затянут ли он случайно. Потом опять посмотрела назад, и тут что-то внезапно упало на мостовую прямо передо мной. И я это что-то переехала.

Мне стало нехорошо. Неужели человек? Никогда в жизни не наезжала я на человека. Раз переехала курицу, так и то несколько дней была не в себе. Дальше я действовала уже автоматически, забыв обо всем на свете.

Пяти метров мне хватило, чтобы остановить машину. В этом месте дорога шла с небольшим подъёмом вверх, и меня занесло поперёк мостовой. Оставив машину включённой на первой скорости (не знаю, когда я её успела включить), я выдернула ключи зажигания и выскочила из машины, на ходу подхватив покатившуюся с колен колотушку.

Не знаю, что бы я сделала, если бы то, что я переехала, оказалось человеком. Но это был не человек. Это была доска, тщательно обмотанная тряпками. Я её хорошо разглядела при свете уличных фонарей.

Я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание. У меня не было сил подняться, и я продолжала стоять на коленях посреди мостовой, склонившись над проклятой доской. Какой-то человек подбежал ко мне, взял под руку и попытался поднять.

— Скорей! — прошептал он мне на ухе.

Все ещё находясь в шоковом состояния, я не сопротивлялась, когда он потащил меня к «ягуару». Вдруг до моего сознания дошло, что за рулём моей машины сидит какой-то незнакомый человек. Тот, что тащил меня, попытался разжать мой судорожно сжатый кулак, чтобы извлечь ключи от зажигания. Из «сирены», затормозившей перед кучей тряпья, выскочили двое.

Тошнотворная слабость, овладевшая мною, вдруг мгновенно испарилась. Ей на смену пришло ставшее уже привычным состояние бешеной ярости. Одним движением вырвалась я из рук удерживавшего меня негодяя и с криком «прочь, свинья!» изо всей силы огрела его колотушкой.

Он попытался уклониться, но я все-таки попала, да так, что загудело. Правда, что именно загудело, не знаю, а выяснять было некогда. Расправившись с одним, я как разъярённая фурия двинулась на того, что сидел за рулём. Оглушённый негодяй, немного оправившись, попытался меня удержать, схватив за воротник жакета. Сдержать меня, однако, в тот момент не смог бы никто. Что ткань! В тот момент я была способна разнести в клочья стальную броню. Оставив воротник в руках негодяя, я замахнулась на сидящего за рулём, но тот успел сориентироваться и, сжавшись в комок, вывалился из машины через противоположную дверцу, так что мой удар пришёлся, к сожалению, по пустому сиденью. Опять загудело, на сей раз понятно что.

Тем временем к драке подключились подоспевшие из «сирены». Один из них сцепился с первым из нападавших, а второй попытался помешать мне сесть в «ягуар».

— Прочь! — опять завопила я и замахнулась колотушкой, но он не стал упорствовать и мгновенно исчез. Не проверяя, не лежит ли кто под машиной, взревев мотором, я рванула с места.

В зеркальце я видела, что драка сразу прекратилась и проклятая «сирена» опять кинулась за мной. С ума сойти! Сигналя во всю мочь, с включёнными фарами я ворвалась на Пулавскую, как четыре всадника Апокалипсиса, вместе взятые, и, заскрежетав тормозами, резко остановилась у подъезда Главного управления милиции. Из здания выскочили несколько привлечённых шумом милиционеров. Тут же подъехала и остановилась проклятая «сирена». С пеной у рта, преисполненная желанием немедленно разделаться с преследователями, я выскочила из машины и, подняв над головой колотушку, кинулась к ним со своим боевым кличем «прочь!» — как-то ничего другого не приходило в голову.