Дамы с заначкой

Учители и медработники, служащие и рабочие — все как один почувствовали тягу к труду на земле.

В выходные дни транспорт заполнялся до отказа загорелыми людьми с корзинами, канистрами, тяпками и граблями, обмотанными тряпками. Обсуждалась только одна тема: как увеличить урожайность и избавиться от вредителей!

— Вы пробовали бордосскую жидкость?

— Что вы, против этих гусениц помогает только сигаретный пепел. Надо разнести его в глицерине…

— Это чтобы гусеницы поскользнулись? Какой глицерин? Вы выбросите потом эту капусту…

— А огурцов опять не будет. После дождя на прошлой неделе все цветки почернели.

— Это наш любимый химкомбинат постарался.

На участках возникли будки, старые вагончики, где хранился сельхозинвентарь и одежда фазендейрос. А как же иначе назвать эти шесть соток — только фазенда! Об условиях выращивания кофе и сахарного тростника народ знал не понаслышке, все смотрели бразильские и мексиканские сериалы. Потом на участках стали расти разнокалиберные домики, лачужки, домины. Архитектурные стили были самые разные: от минималистских бетонных блочных домов с плоскими крышами до стилизованных под грузинские, обложенных диким камнем с полукруглыми оконными проемами и арками, средневековых замков с колоннами и башенками, напоминавшими оборонительные сооружения. Каминные трубы, гаражи и бассейны указывали на уровень доходов хозяина участка.

Сережина семья не была исключением. Как только папа, инженер станкостроительного завода, получил участок, в первые же выходные он привез семью на место.

— Да, повезло, — сказала мама, когда пришла в себя.

Голая земля была утрамбована до состояния асфальта. Чахлые кустики и пробивающаяся кое-где желтая трава сулили сомнительные успехи в земледелии.

— Здесь вообще есть вода? — не унималась мама.

— Будет, — бодро ответил папа. — Мы выкопаем колодец и установим насос. Правда, Серега?

Серега в это время сосредоточенно думал о чем-то, ходил по участку и мерил шагами расстояние между какими-то известными только ему точками. Наконец он остановился и решительно произнес:

— Дом будем строить здесь!

— Дом?! — воскликнули мама и папа.

— Да. Эскизы и чертежи я подготовлю через неделю.

Так дачный коттедж стал первым серьезным проектом, который Сергей осуществил еще будучи школьником. Он получился настолько удачным, что соседи приходили посмотреть и получить консультацию, где лучше сделать камин или как пристроить летнюю кухню. После окончания школы вопроса, кем быть, для Сережи не существовало! Ясно — архитектором. Он легко поступил на архитектурный факульт строительного института. Там он пользовался авторитетом из-за своей серьезности и умения объяснить любую сложную тему очень просто и доходчиво. Его мечтой и целью было открытие своего архитектурно-проектного бюро.

У Евгения Летягина, по прозвищу Летяга или Жека, все было совершенно иначе. Девочки липли к нему с самого детства, в саду он любил играть с ними в куклы, умел так красиво украсить домики из песка, что детвора не рисковала их разрушить. Он так искусно мог вплести ленту в жиденькую косячку одноклассницы, что она сама себе казалась обладательницей роскошных волос. Папа Жеки и его брат не были в восторге от его увлечений. Рыбалка, походы и прочие мужские радости, такие, как футбол, были ему неинтересны. Зато мама была в восхищении от таланта сына превращать простые вещи в изысканные.

— Вы — мои будни, — говорила она старшему сыну и мужу, — а он — мой праздник!

Евгений был непостоянен, как настоящий художник, но никто не обижался, ничье сердце не было разбито. Девушки чувствовали себя приобщенными к настоящему таланту и высокому искусству. Окончив школу в своем городке, он поступил на худграф университета в краевом центре. Учеба захватила его полностью, а большой город открывал перспективы роста. В выходные дни Жека любил потолкаться на блошином рынке, зайти в магазины, где были антикварные отделы Его очень привлекали старинные и просто старые вещи, они хранили воспоминания, тепло рук их прежних владельцев. Жека иногда брал какую-нибудь вещь и пытался представить себе ее историю. Вот, например, этот чудесный резной веер из сандалового дерева и шелка, расписанного вручную нежными цветами, который привлек его внимание сразу же.

— Восхитительная штучка! — услышал он за спиной чей-то голос. Он обернулся. Это была пожилая дама, невысокая, очень изящная, она напоминала актрису немого кино, отличаясь от современных женщин не только своим нарядом и невиданной шляпкой с короткой вуалью, но и какой-то особенной горделивой осанкой.

— Да, вы правы, я сам засмотрелся, наверное из Китая или Японии, ©та роспись по шелку очень характерна, — сказал Жека.

— Приятно видеть молодого человека, который разбирается в старине.

— Я изучаю историю культуры в университете и вообще интересуюсь всякими красивыми предметами.

— Так вы студент? А кем будете, дизайнером? Такое непривычное слово для моих ушей.

Я имею представление только о декораторах и художниках, с ними приходилось сталкиваться в театре.

— Вы работаете в театре? — спросил Жека.

— Я была актрисой. — Дама не без кокетства взглянула на Жеку сквозь вуаль, явно ожидая восхищенной реакции.

— Правда? В каком театре? Позвольте, я угадаю. В оперетте? Нет, пожалуй, в драме.

— Вы правы. Я прослужила на подмостках театра Драмы сорок пять лет.

— Сорок пять лет на подмостках — звучит как название спектакля, — заметил Жека.

— Да, годы пролетели, как один спектакль в двух действиях с антрактом и буфетом. Занавес опущен, зал пуст, жизнь окончена, — неожиданно горько сказала дама.

— Ну, не стоит смотреть на жизнь так мрачно. Пока женщина носит такие шляпки, ее жизнь имеет смысл.

Жеке даже не пришлось изображать галантность, эти слова сами сорвались у него с губ. Бывшая актриса улыбнулась:

— Как вас зовут, юноша?

— Евгений, Жека.

— А я Раиса Петровна. Знаете, Жека, если вы никуда не торопитесь, мне было бы приятно побеседовать с вами еще.

— В общем-то я свободен, хотел только забежать по двум адресам, здесь в центре. Ищу квартиру.

— Вам негде Жить?

— Я живу в общежитии, но хочется покоя и тишины, некоторой независимости от соседей.

— Жека, я с удовольствием сдам вам комнату в своей квартире, недорого, но с одним условием.

— С каким?

— Мы будем с вами беседовать иногда по вечерам. Видите ли, я не успела завести семью и совершенно одинока, а сидеть у подъезда со старушками в моей шляпе.., вы понимаете?

— Еще бы, — сказал Жека. — Что ж, ваше условие вполне приемлемо, я бы даже сказал, интересно.

— Идемте, Евгений, я покажу вам квартиру, — сказала Раиса Петровна, беря его под руку.

Вместе они вышли на шумную улицу.

Квартира в старом доме сталинских времен Жеке очень понравилась. Она была так непохожа на все, виденные им прежде. В ней витал богемный дух, столь близкий его сердцу. Старинное пианино с резным пюпитром и канделябрами привело его в восторг.

— Вы играете? — он оглянулся на Раису Петровну.

— Да, — ответила она. — Сейчас уже реже.

— Я мечтал научиться игре на фортепиано.

— Я могу дать вам несколько уроков, правда, должна вас предупредить, я не играю классический репертуар.

— А что, песни из кинофильмов?

— Нет, джаз.

— Ух ты!!! — Жека изобразил игру на саксофоне.

Раиса Петровна подняла крышку пианино…

Соседки у подъезда с удивлением переглянулись, услышав зажигательный рок-н-ролл, доносившийся из открытого окна.

Беседы с Евгением становились для одинокой старой женщины праздником. Она чувствовала себя помолодевшей и счастливой. Из общения с Евгением она черпала энергию юности, а он учился у нее терпению и мудрости. К его возвращению из университета она часто надевала шелковое черное платье, вышитое бисером. Они были настоящими единомышленниками.