Гончаров идет по следу

На мое счастье, хозяйка покоев, где квартировал Виноградов, оказалась дома. Высокая бюстастая женщина средних лет встретила меня недоверчиво и даже подозрительно. Перед тем, как впустить меня в квартиру, она долго не решалась снять дверную цепочку и доверить мне свою драгоценную жизнь. Только благодаря моему обаянию, врожденному такту и неотразимой улыбке она решилась на столь отчаянный шаг.

— Так ведь я и сама не знаю, где Денис, — ответила она. — Я бываю здесь редко, и, как правило, мы не встречаемся.

— А как же он отдает вам деньги за проживание?

— Он уплатил за год вперед. Но раз в месяц я сюда прихожу и делаю генеральную уборку. За это он мне платит отдельно. Обычно оставляет деньги на кухонном столе. А вы кем ему будете?

— Ротный я его, понятно? Капитан Гончаров. Вопросы есть?

— Нет.

— Зато у меня к вам есть. Когда вы в последний раз его видели?

— Наверное, больше месяца тому назад. А что?

— Ничего. Вы сегодня уже убирали квартиру?

— Конечно, вы не представляете, что здесь было. Полный кавардак, я когда вошла, просто ужаснулась. Все разбросано, раскидано, как будто здесь проходили соревнования по тяжелой атлетике.

— Почему именно по тяжелой? — насторожился я. — Почему вы так решили?

— Ну по легкой, какая разница, я в этом не разбираюсь.

— Расскажите мне подробнее, какую картину вы увидели, когда вошли.

— А почему я должна вам все это рассказывать, ротный капитан?

— А вот почему. — Прямо в нос любопытной женщине я сунул недействительное уже удостоверение охранника и для вящего устрашения добавил: — Если не хотите разговаривать со мною здесь, то завтра я вызову вас повесткой. Как вам удобнее?

— Мне удобнее здесь, пройдемте в комнату, что же мы в дверях стоим?

— Спасибо, — усаживаясь в кресло, поблагодарил я. — Так что же вы увидели страшного, когда вошли в квартиру?

— Ну страшного-то я ничего не увидела, не на такое смотреть приходилось. Но обстановочка была — не обрадуешься. В передней все было нормально, в спальне тоже относительный порядок, а вот на кухне и в этой комнате — не приведи Господи.

— Пожалуйста, поконкретнее, и давайте начнем с кухни.

— Ну, во-первых, в раковине гора грязной посуды, причем кое-какая разбита. Все полотенца перемазаны и брошены туда же. На кухонном столе пустые бутылки, стаканы и рюмки. Две из них расколоты. На обеденном столе горы засохшего хлеба, зеленой колбасы и протухшего мяса. Представляете? А по всему этому добру, как по Бродвею, разгуливают ленивые тараканы и жирные мухи. На полу тоже черт знает что творится. В затоптанный, засаленный линолеум вдавлены куски сала, посредине засохшая лужа какой-то томатной пасты, а кругом, где только можно, окурки. Окурки в стаканах, окурки в тарелках, и на холодильнике тоже окурки. Весь кафель загажен какой-то дрянью, сразу и не разобрать — то ли остатки пищи, то ли просто натуральное дерьмо. Вы не поверите, но даже потолок был заляпан чем-то желтым. Только кухню я отмывала почти три часа. Ну куда это годится? Скажите, на кой черт мне нужен такой квартирант?

— Да, конечно, вы правы, — вежливо согласился я. — Но перейдем к комнате. Кажется, здесь все в полном порядке?

— Это сейчас! — Женщина брезгливо передернула плечами. — Видели бы вы, что здесь творилось полтора часа назад. На паркете засохшая блевотина, диван сдвинут, кресла перевернуты, стекла в стенке разбиты, а два стула пополам. Я их сразу на балкон вынесла, один починить можно, а другой вообще расщеплен. Дрались, наверное.

— А раньше подобное с вашим квартирантом случалось?

— Нет, что вы, Денис мне всегда казался спокойным и уравновешенным парнем, никогда бы не подумала, что однажды я застану такую картину. Если бы знала, то дальше порога его не пустила.

— У него была подруга?

— А кто его знает, наверное, была. По крайней мере, на некоторых рюмках, которые я сегодня мыла, есть следы губной помады. Да и на окурках фильтры красные. Ясное дело — не один он здесь гулял. Я не против, сама была не безгрешна. Но ты погуляй, а наутро за собой убери. И зачем ломать мебель? А то как свиньи перепьются — и по мордам, по мордам! Нет, такой квартирант мне не нужен.

— Я вас понимаю, — проникаясь сочувствием, поддержал я удрученную женщину. — А какую картину вы застали в ванной комнате? Наверное, тоже катастрофическую?

— А вот тут вы как раз ошибаетесь. Ванна просто сияла чистотой, раковина и кафель блестели, как на витрине, я даже глазам своим не поверила.

— Вот как? — неприятно удивился я. — А мне можно взглянуть?

— Господи, ну конечно, какие могут быть проблемы?

Ванная комната действительно напоминала операционную, и это было плохо, это было очень плохо, потому что мне показалось, что господин Гончаров опять вляпался в неприятную историю, выбраться из которой будет крайне затруднительно.

— Вот видите, я же вам говорила! — с какой-то гордостью заметила хозяйка. — Наверное, Денис начал уборку, а потом его срочно куда-то вызвали.

На тот свет его вызвали или он сам кого-то туда проводил, подумал я, но говорить бедной женщине этого не стал, а просто спросил, где находятся его вещи.

— Так в спальне все его барахло, там у него под кроватью два чемодана и большая спортивная сумка и еще сверху всякое добро разбросано, я до него не касалась. Мало ли что, заявится и начнет мне контрпретензии предъявлять. Лучше уж от греха подальше! Вы идите, смотрите, а я пока мусор вынесу. Тут ведра на четыре набралось, да еще битого стекла сколько.

— Сколько бы не было, но идти вам никуда не надо, — бесцеремонно остановил я добрый порыв хозяйки.

— Как это не надо? — удивилась она. — Что же, по-вашему, всю эту блевотину я должна держать дома? Нет уж, такого я не потерплю.

— Кажется, я вам ясно сказал, — строго прикрикнул я на нее. — Вас как зовут?

— Валерия Ивановна Гладышева, а что?

— А то, Валерия Ивановна, что в вашей квартире произошла крупная неприятность и теперь этот мусор необходимо тщательно проверить. Возможно, там отыщутся некоторые любопытные подробности, которые помогут нам понять, что здесь произошло. Сейчас я аккуратно посмотрю его вещи, а затем, вернувшись в отдел, направлю к вам оперативную группу. Вы же никуда из дома не отлучайтесь и ни до чего не дотрагивайтесь, садитесь и смотрите телевизор. Вы меня хорошо поняли?

— Да, а как же… Мне на работу к четырем… — послушно садясь, растерялась женщина. — Ведь могут уволить…

— Не волнуйтесь, никто вас не уволит, вам дадут оправдательный документ.

В спальне меня сразу же озадачило отсутствие спортивной сумки и одного чемодана.

Ревизируя вещи и документы Дениса Виноградова, я установил, что родился он в июне семьдесят шестого года в одном из сел необъятного Красноярского края. Наверное, эти же сведения я мог почерпнуть и из его личного дела. Больше ничего примечательного мне, похоже, обнаружить не удалось. Куча армейских и тусовочно-молодежных фотографий требовала более детального и кропотливого изучения, но временем я не располагал, нужно было поскорее о своих подозрениях сообщить милиции. И все-таки какое-то тревожное, вдруг возникшее чувство заставило меня еще раз перебрать снимки. Нет, Гончаров, что ни говори, а интуиция у тебя, в отличие от мозгов, работает феноменально. Украдкой сунув фотографию в карман и еще раз строго-настрого приказав Валерии сидеть дома и ничего не трогать, я покинул подозрительную квартиру и, немного послушав жизнь подъезда, проник на чердак.

Долго искать мне не пришлось. Десятидневная оттепель и прогретый солнцем черный гудрон крыши дело свое сделали. Повинуясь носу и ориентируясь на запах, я вскоре натолкнулся на стоящий возле вентиляционной трубы металлический ларь непонятного назначения. Между ним и трубой были втиснуты чемодан и большая спортивная сумка. Открывать я их не стал, потому что излишнее любопытство иногда вызывает тошноту и мигрень.

Стараясь держаться стеночки, не заходя на середину, я прошел чердак насквозь до своего подъезда. Приоткрыв дверцу, внимательно изучил порожек, и на пыльном полу чердака, прямо возле выхода, явственно обнаружились и следы волочения. Удовлетворенный своей догадливостью, благополучно избежав любопытных глаз, я проскользнул в квартиру. Даже не раздеваясь, первым делом позвонил нашему дорогому участковому и настоятельно посоветовал незамедлительно пожаловать ко мне в гости. Не желая развивать разговор по телефону, тут же положил трубку.