Мистер Монк и «синий грипп»

— Вы и не одиноки, — заверила я. — У Вас есть друзья и Ваша семья.

— Это люди говорили тебе, когда твой муж умер?

— Ваша жена не умерла.

— Это почти то же самое, — простонал он. — И каждый раз, вспоминая, как она уходила, я понемногу умираю.

— Вы говорили жене об этом?

— Она знает, — ответил Стоттлмайер.

Я не собиралась спорить. Я не знала его и Карен настолько хорошо, чтобы судить о его правоте.

— Вы боитесь стать как мистер Монк?

— В сущности да, боюсь, — признался он. — За исключением превращения в гениального детектива.

— Такого не случится.

— Натали, знаешь, что я делал прошлой ночью? Я начистил до блеска все свои ботинки. Раньше бы мне такое и в голову не пришло.

— Вы измерили шнурки, дабы убедиться, что они ровные? Разместили их в оригинальные, идеальные и новые коробки? Расставили коробки по цвету?

— Нет.

— Тогда Вы не Монк, — резюмировала я.

— Но определенно ощущаю себя «монканутым», — проронил он. — Сегодня утром, бросив взгляд на свои башмаки, я схватил их, вышел на улицу и извалял в грязи.

А вот это уже странно. Но я оставила мнение при себе.

— Полировка обуви, чистка Вашей кладовой и прочее — эти мелочи, обычные мирские ритуалы и жизненные обязанности помогают Вам пройти через самое худшее, — поделилась я своими выводами. — Вы функционируете, даже если кажется обратное. Думаю, это часть лечения. А потом, в один прекрасный день, Вы проснетесь утром, и Ваша печаль потеряет силу, а гараж заблестит чистотой. Некий бонус.

Он размышлял над моими словами некоторое время, а потом вздохнул: — Спасибо, Натали. Я очень ценю твое участие.

— В любое время, капитан, — улыбнулась я, намеренно пытаясь подчеркнуть формальность наших отношений. Мне не хотелось, чтобы он подкатывал ко мне. — Чем собираетесь заняться?

Он пожал плечами. — Полагаю, начну уборку гаража.

Зазвонил мой мобильник. Это был Монк. Я не могла поверить в то, что услышала.

— Я приеду прямо сейчас, — я захлопнула телефон и уставилась на Стоттлмайера.

— В чем дело? — заинтересовался он.

— Мэр хочет видеть мистера Монка, — выпалила я. — Думаете, мэр желает привлечь его к работе над расследованием убийств?

И сразу поняла, что возможность Монка получить вознаграждение за поимку Золотоворотского Душителя тает на глазах, как и моя надежда на прибавку к зарплате.

— Мэр знает, что Монк не станет работать ни с одним полицейским кроме меня, — произнес капитан. — И ни один полицейский кроме меня не станет сотрудничать с Монком.

— Тогда зачем ему все это?

— Возможно, мэр хочет, чтобы Монк провел переговоры с полицейским профсоюзом, — пожал плечами Стоттлмайер.

— А почему мэр хочет, чтобы именно мистер Монк выступил переговорщиком?

— Ты можешь придумать лучший способ сломить волю профсоюзных деятелей? — выдал Стоттлмайер. — Да за час, проведенный в одном помещении с Монком, они застрелят либо его, либо себя.

Мэрия Сан-Франциско была выстроена вскоре после землетрясения 1906 года, как бы прокричав всему миру, что город вернулся — стал больше, сильнее и гораздо пышнее, чем прежде.

Изящные завитки в стиле боз-ар, дорические колонны и огромный медный купол в стиле гранд барокко придавали зданию мэрии ни с чем несравнимый вид. И словно одного купола недостаточно, его венчает огромный шпиль и фонарь, который загорался ночами, предшествующими заседаниям городского совета.

Здание всегда казалось мне броским и напыщенным, а не величественным и внушительным. Думаю, это вполне логичное место для скопления политиков и бюрократов.

Но стоя в офисе мэра Смитровича я почувствовала себя как в аквариуме. На стенах висели тарпон, рыба-меч и дорада с разинутыми пастями. Снаружи работала пара мойщиков окон, вглядываясь в нас из-за стекла. Для полного эффекта не хватало только керамической русалки и замка, вокруг которого можно плавать. Мы представились.

— Для меня настоящее удовольствие наконец встретиться с Вами, мистер Монк, — Смитрович вышел из-за стола и пожал руку Монку. — Я Ваш большой поклонник.

Я передала боссу влажную салфетку.

— В самом деле? — спросил Монк, протирая руку.

— Я действительно ценю Ваши неустанные усилия, направленные во благо города.

— Какое облегчение, — обрадовался Монк. — Я уж начал думать, что Вы игнорируете мои письма. Наконец-то пришло время, когда хоть кто-то из властей решил избавить Сан-Франциско от великого позора и выпрямить зигзагообразный участок улицы Ломбард.

— Вы хотите выпрямить Ломбард? — удивился мэр.

— Того, кто утвердил план улицы, нужно избить его же рейсшиной, — распалялся Монк. — Хорошо, что его вовремя остановили, иначе все улицы были бы похожи на Ломбард. Меня удивляет, что никто раньше не потрудился исправить вопиющее недоразумение.

— Сами знаете, мистер Монк, — развел руками Смитрович, — есть масса других актуальных вопросов, требующих нашего пристального внимания.

— Что может быть важнее этого?

— На самом деле, — замялся мэр, — я вас пригласил по другой причине.

— Вы не выпрямите Ломбард?

— Пока нет.

— Знаю, Вы столкнетесь с оппозицией от ненормального меньшинства хиппи и битников. Но я за Вас на все сто процентов!

— Это обнадеживает, поскольку мне реально нужна Ваша поддержка, — улыбнулся Смитрович. — Мне совершенно ясно, что мы оба разделяем глубокую и крепкую любовь к нашему великому городу.

— Он не станет великим, пока в нем находится самая извилистая улица в мире, — возразил Монк. — Какое величие в городе с кривой улицей? Просто подумайте о туристах, которые приедут сюда и увидят это безобразие.

— Миллионы туристов приезжают посмотреть на улицу Ломбард, — заметил Смитрович.

— Чтобы потом высмеивать нас, — не унимался Монк. — Думаете, фраза «тупые америкосы» из-за чего возникла? Из-за улицы Ломбард! Исправьте улицу, и эта фраза больше никогда не прозвучит!

— Сейчас меня больше волнует отсутствие полицейских отчетов о работе. Большинство офицеров и контролирующего персонала не вышли на работу, — сообщил мэр. — Это создает огромную проблему общественной безопасности. У нас нет людей для расследования серьезных уголовных преступлений. Вы знаете, как важны первые сорок восемь часов после преступления. Следы стынут. Необходимо решать эту проблему, особенно с загулом Душителя. Они выбрали абсолютно неподходящее время для забастовочной чуши.

— Вы могли бы отказаться от требований большого понижения зарплаты и отмены льгот полицейским, — встряла я. — Бьюсь об заклад, это вернет офицеров на работу.

— Разумеется, я мог бы дать полицейским то, что они требуют, — процедил мэр, выстрелив в меня сердитым взором, а затем переведя его на Монка, — но тогда где взять деньги на выпрямление улицы Ломбард?

Монк посмотрел на меня. — Это сильный аргумент!

— А вот и нет, — не согласилась я. — При всем уважении, мистер Смитрович, эти люди рискуют жизнями ради нас. И мы обязаны дать им высокую заработную плату, самую доступную медицинскую помощь и комфортную пенсию.

— А что я должен сказать коммунальщикам, школьным учителям и пожарным, не пользующимися такими преимуществами, миссис Тигер? И что объяснить гражданам, нуждающимся в новых школах, а также в чистых, безопасных и очень прямых улицах?

Последнее было сказано явно для Монка, но тот не обратил внимания. Он наклонял голову так и эдак, пытаясь заглянуть за мэра.

Мэр взглянул через плечо, заинтересовавшись, что отвлекает Монка. И увидел только мойщиков стекол, стирающих пенный раствор с окна.

— Вы же пригласили мистера Монка не для того, чтобы поделиться линией партии в переговорах с профсоюзом, — заметила я, — Вам что-то нужно от него.

— Правда, нужно, — кивнул мэр и обратился к Монку. — Мне нужна Ваша помощь в раскрытии городских убийств.

Но Монк полностью увлекся помахиванием мойщикам. Те помахали ему в ответ. Монк снова махнул рукой. Те ответили. Монк опять махнул, а мойщики его проигнорировали.