Провал операции «Z»

Как сказал один могучий (боком входит в дверь) поэт, и я того же мнения, неотвратимость страшной опасности представляет для человека что-то типа освобождения. Когда он перед лицом неминуемой угрозы, то легко переступает порог мелких мещанских проблем. (Я философствую специально для читателей, автоматически водящих пальцем по строчкам, чтобы возбудить иной раз их второе "я", спрятанное в подсознании, иногда и мне самому удается возбудиться.) Раздеваюсь до трусов и лезу в воду. Пластмассовую коробочку с артиллерией заворачиваю в свою рубашку и привязываю длинной веревкой, обмотав ее вокруг талии. Антигона принесла мне три вантуза для пробивания засоров сортиров и ванн, и я их затыкаю за импровизированный пояс, как ручные гранаты.

Мы специально выбираем лодку побольше, чтобы мне было легче спрятаться за кормой. Окакис и дочь гребут по очереди. Я держусь за протянутый за бортом спасательный фал. Расслабляюсь, и мне даже нравится, меня как будто катают по теплой воде. Перестав чувствовать приятное скольжение воды о свое туловище, быстро соображаю, что мы прибыли к месту назначения, и ныряю под киль. Почему-то в голове опять проносится что-то типа «десять футов под килем…». Я высовываю нос из темной воды и пытаюсь разглядеть происходящее. Чей-то голос кричит:

— Держите веревочный трап! Потом слышится «шлеп», сопровождаемый «бам!», — трап ударяется о борт субмарины.

— Привяжите лодку к трапу! Теперь вначале девушка, давайте руку, мадемуазель!

Антигона и папаша по очереди покидают шлюпку, которая, сбросив груз, дает мне чувствительный удар по кумполу.

Слышу глухой стук каблуков по металлическому корпусу подлодки. А вокруг все море освещено. Ребята-подводники направили прожектора во все стороны, чтобы избежать неожиданных сюрпризов. К счастью, освещенное поле начинается лишь метрах в десяти от корпуса, поэтому покатые бока субмарины остаются в полной темноте. Это как раз то, что доктор прописал. Мой внутренний голос принимается бормотать старую песню: «Малыш Сан-Антонио, когда человек обладает репутацией, как у тебя, нужно доказать, что ты ее достоин! Теперь валяй беги, плыви, летай, но отомсти!»

Вот так, под увещевания внутреннего голоса, я ныряю как можно тише и плыву к корме. Собственно, что такое подводная лодка? Плавучая гигантская цистерна с мазутом и небольшим ограждением рядом с рубкой.

Таким образом, я оказываюсь у подножия полукруглой скользкой массы металла, на которую можно забраться только в том случае, если у вас и папа и мама были улитками.

Но Сан-Антонио, который все знает, все умеет, все предвидит и все может решить, прихватил с собой вантузы для прочистки ванн и унитазов.

Я жду и прислушиваюсь. С левого борта доносятся голоса. Тогда я решаю идти на абордаж с правого борта. Мне нужно подняться лишь на трехметровую высоту, но, ребята, это же абсолютно гладкий металл — не за что ухватиться!

Я вытаскиваю из-за пояса вантуз и, максимально поднявшись из воды, насаживаю его на борт субмарины. Тяну вниз — держится. Тяну сильнее и вместе с вантузом соскальзываю в воду. Незадача! Но не надо отчаиваться и сходить с ума! Как сказал поэт, даже самые отчаянные коты ходят не спеша! Мне кажется, этим котом — пардон, поэтом — был Жак Превер.

Поскольку одного вантуза недостаточно, я решаю поставить все три на максимальную высоту. К счастью, мелкая волна постоянно шлепает о корпус подлодки и мои действия в плане децибелов проходят практически бесшумно. Я выскакиваю из воды и пришлепываю вантуз на высоте примерно метр шестьдесят два от ватерлинии. Беру второй, и мне удается насадить его рядом с предыдущим с первой же попытки. То же и с третьим, господа. И вот над моей головой живописная группа из трех дубин (с вами было бы больше!), составленных вместе. Теперь предстоит самое сложное. Развязываю веревку, которая у меня вокруг талии (и какой талии!), придерживая рубашку, где замотан пистолет, дабы случайно не уронить его в воду.

С большим трудом, еле-еле, одной рукой, помогая себе зубами, сооружаю скользящий до ужаса узел, в то время как другой рукой судорожно сжимаю коробку с пистолетом. Набрасываю лассо на рукоятки вантузов — мимо! С третьей попытки удается, как у настоящих волевых спортсменов. Все три рукоятки в петле. Теперь осторожно тяну за веревку, и узел затягивается. Наконец, когда все три ручки стянуты намертво вместе, я повисаю на веревке всем весом — вантузы держат!

Завязываю рубашку вокруг шеи, откинув узел с пистолетом за спину.

Начинаю медленный (но верный) подъем. Когда руки достигают уровня вантузов, я с ужасом понимаю, что мне лезть вверх еще больше метра.

Черт, что же делать?

Думай, Сан-А, думай как следует!

Я прислушиваюсь к своему внутреннему голосу и нахожу решение. Не сомневайтесь в своем Сан-А, курочки мои! Как Зорро, он всегда найдет выход из любого положения. Держась одной рукой, другой отрываю самый широкий вантуз. Главное, чтоб два оставшихся выдержали! Прижимаюсь грудью к корпусу субмарины, становлюсь моллюском — каждая клетка (моей грудной клетки и ниже) буквально присасывается к гладкой металлической поверхности. Подтягиваюсь медленно-медленно, иначе сорвусь — и начинай все сначала!

Вантузы держат. Я вам честно скажу, понадобится двенадцать тысяч двести тридцать три года, согласно приблизительным подсчетам и теории вероятностей, чтобы кто-то другой повторил с успехом мой, скажем скромно, героический поступок. Левой рукой я удерживаюсь на уровне рукояток вантузов, а правой пришлепываю освободившийся вантуз на пятьдесят сантиметров выше. Вы ухватываете демонстрацию силы воли?

Теперь медленно и очень осторожно, держась за веревку, подтягиваю ноги вверх по корпусу лодки так, чтобы голова оказалась внизу. Вам ясно? Должно быть, ясно, поскольку все молчат…

Если не верите, пойдите к пожарным и попросите исполнить то же самое, увидите, что они вам ответят! А ведь пожарные — люди тренированные, да и во время работы у них всегда где-нибудь что-нибудь горит, правда? Вот только коробка с пистолетом усложняет умопомрачительный трюк, поскольку свисает с шеи вниз, пытаясь отделить шею от туловища. Завершаю полуоборот — фу-у-у! Теперь двумя ногами захватываю рукоятку верхнего вантуза…