Я жулика люблю

— Не дам, — кратко ответил полковник Пряничников. — Рано!

Сокол застонал. Быховский бросил на него короткий взгляд из-под нахмуренных бровей:

— Игорь, не трепещи. Никуда он не денется! Нам важнее установить, где он деньги спрятал. А насчет Мотылевой ты, конечно, прав; но ведь она не знает, что мы ее слушаем, как она Дорофееву, поэтому…

Тут из «машинки» старого чекиста раздался веселый женский голос:

— Макар Захарович, это Люда Мотылева. Извините, что я вам не звоню, а говорю по вашему приборчику. Вы уж дайте нам самим довести дело до конца, хорошо? Общий привет доблестной милиции!

Быховский замер с открытым ртом, Дядя Ваня и Кирпич одновременно крякнули, а Сокол воздел к потолку руки и выразительно закатил глаза.

Генерал опомнился первым.

— Быстро в машину, — скомандовал он. — Прикроете этих энтузиастов. Марш!

Сокола и Кирпича словно ветром сдуло.

Быховский смущенно улыбнулся ошеломленному Дяде Ване:

— Да, Ванюша, старость — не радость. Какова девица, а? Внучка моего друга! — с гордостью заключил он.

— Объявляю маленькую передышку. — Я повалилась на диван и закурила.

— Большое спасибо, — язвительно сказал Гений и прижал руку к сердцу. — И зачем я только с вами связался, кто-нибудь может мне объяснить? То гоняюсь за этой бешеной кошкой, тратя бензин и собственные нервы, то «жена» требует кофе в неподходящий момент, то еще что-нибудь придумаете… — Он махнул рукой и надулся.

Юля нежно погладила его по головке, отчего бедный Пашка даже дернулся, и ласково приказала:

— Заткнись, ладно? Без тебя бы вряд ли что-нибудь получилось. Ты ведь у нас Гений, умница, лапочка…

— Подлиза, — Пашка заметно воспрял духом и стащил с тарелки очередной бутерброд.

— Что дальше? — нетерпеливо спросила Карина.

— А вот что. — И я выложила на стол дословную копию приснопамятной записки Шутилова, с которой и началась вся эта авантюриада:

«Инв. к. — фуфло.

У М. к-т на К. Поэтому пох. Вз. Ш.

Дача, подв., яр. 3. Олифа. Ц.Б. + В.

У М. р. К. Там же.

Д-р — под. л. Не в курсе.

Могли пр. хв.».

Юля искоса взглянула на бумажку:

— Слушай, Милка, ну сколько можно пудрить нам мозги этим бредом? Мы все равно ее не прочитаем. Шифр я бы еще попробовала разгадать, а чужие сокращения… Мало ли что это значит! «Ц.Б. + В.», олифа какая-то! Ну при чем тут олифа?

Словно фокусник, я достала из сумочки другую бумажку и молча положила ее на стол рядом с первой.

Ребята вскочили со своих мест и склонились над второй запиской, при этом дружно стукнувшись лбами.

Пашка от волнения зачитал ее вслух, машинально потирая переносицу:

«Инвестиционная компания — фуфло.

У Мордвинова компромат на Калиновского. Поэтому похищение. Взаимный шантаж.

Дача, подвал, ярус 3. Олифа. Ценные бумаги плюс валюта.

У Мордвинова расписка Калиновского. Там же.

Директор — подставное лицо. Не в курсе.

Могли пришить хвост».

Все трое подняли на меня глаза, и Карина зловеще спросила:

— И давно это было «расшифровано»?

— Сравнительно недавно, — осторожно ответила я. — Макар Захарович отдал мне ее вместе с аппаратурой. Он довольно долго над текстом бился, между прочим, пока концы с концами не связал. Кстати, «перевод» достаточно вольный, так что не обольщайтесь.

— И ты молчала, — не менее зловеще подытожила Юля.

— А зачем бы я стала вас отвлекать? Нужно было Ритулей заниматься. Зато теперь этой записке самое время.

— Конспираторша, — возмутился было Пашка, но вдруг широко улыбнулся. — Ладно, прощаем. А? — Он посмотрел на Юлю.

Та только рукой махнула:

— Мотылева, ты вреднее серной кислоты, честное слово! Но ради общего дела… Фиг с тобой, живи.

— Могла все-таки хотя бы намекнуть, — обиженно сказала Карина. — Я тебя за это так обработаю, что целый год краску не смоешь. Марш в ванную, Мата Хари чертова!

Юля и Гений принялись конспиративным шепотом (чтобы не услышал Макар Захарович по своему агрегату) обсуждать дальнейшие планы, а я была доставлена в ванную комнату, усажена на табуретку и подвергнута очередной мучительной процедуре. Не желая доставлять Карине лишнее удовольствие, я сидела молча, как партизан на допросе, зажмурившись до рези в глазах, и размышляла.

Похоже, эпопея с похищенными вкладами приближается к заключительной стадии. Только бы удалось вцепиться в хвост неуловимого Фантома, когда он вместе с денежками рванет отсюда! Судя по всему, он не собирается затягивать свое пребывание в родной стране. Отомстит своему Корякину, и поминай как звали!

От страшного волнения у меня даже живот схватило. Я заерзала на табуретке и тут же получила от Карины увесистый шлепок по спине:

— Замри, наказание ты мое!

Я стиснула зубы и замерла как изваяние.

Наконец эта пытка кончилась. Морщась от едкого запаха, я встала с табуретки, взглянула на себя в зеркало и даже попятилась от неожиданности.

Иссиня-черные волосы придали мне облик одновременно загадочный и зловещий. Брови стати шире раза в полтора, а тщательно прокрашенные ресницы казались наклеенными.

— Линзы, — скомандовала Карина, протягивая мне маленькую коробочку.

Я осторожно вставила черные линзы, поморгала и заорала на любимую подругу:

— Я теперь какая-то… графиня Дракула! Ты что натворила, гримерша несчастная? Я сама себя боюсь!

— Значит, и все остальные испугаются. Пошли к ребятам.

В комнате верные «супруги» продолжали наблюдение и совещание. Завидев меня, Пашка невольно сглотнул и на всякий случай отодвинулся подальше, а Юля присвистнула:

— Хороша! Вылитая людоедка из племени Мумбо-Юмбо. Такое впечатление, что ты питаешься падалью и пьешь кровь христианских младенцев. У зрителей будет истерика!

— Истерика будет у меня, когда я стану умываться перед сном и взгляну в зеркало, — буркнула я, усаживаясь на стул. — Ну, что?

— Ждем-с, — ответил Пашка.

Я вздохнула и собрала остатки терпения. Скорее бы все кончилось!

Вечер тянулся, как резиновый. Мы провели в ожидании не меньше трех часов. Но все же нам было гораздо лучше, чем Риточке Дорофеевой. За неимением иных занятий мы уселись играть в преферанс и увлеченно расписывали пульку, пока наша автодива томилась в полном одиночестве.

Юля легко загнала нас «в гору» и довольно хихикала, сгребая в кучку поставленные на кон спички. Пашка ворчал, что женщин с такими способностями надо изолировать от незащищенных членов общества и содержать в стальной клетке с прочными замками. Карина тщетно пыталась хоть что-то содрать с нас на «мизере».

Я играла рассеянно, голова была занята совсем другим.

Зря я Макара Захаровича дразнила, вот что! Гонор взыграл, и я совершила очевидную глупость. Лучше бы он по-прежнему считал меня недалекой курочкой, не подозревающей, что наши с ребятами действия отслеживаются подчиненными Дяди Вани точно так же, как мы отслеживаем Ритины. Еще обидится старик и отдаст приказ нас изолировать. А я ведь просто помру, если не загоню Фантома в угол самолично, всем ментам назло!

Мое самобичевание, к счастью, оставшееся тайной для остальных, было прервано резким звонком, раздавшимся из прослушивающего устройства.

Юля швырнула карты на стол:

— Фантом!

Мы впились глазами в экран.

Услышав звонок в дверь, Рита пулей вылетела из кресла и рванула в прихожую так быстро, что по экрану размазалось пестрое пятно.

Дверь распахнулась, раздался звук, похожий на треск выстрела, и высокий мужчина, стоявший у порога, охнул и схватился рукой за щеку.

После этого пощечины посыпались на него градом. Изловчившись, Шутилов схватил обезумевшую Риту за руки. Она взвыла громче пароходной сирены и врезала ему по лодыжке. Фантом заорал от боли и запрыгал на одной ножке, пытаясь впихнуть невесту в коридор и закрыть дверь.