Пятнадцать суток за сундук мертвеца

—    Ну и что?! Какое мне дело до того, что там с ними случилось? Мне плевать, мне на всех плевать! Что ты ко мне лезешь?! Ненавижу, ненавижу!!!

Вот тебе раз! А я-то тут при чем? На шум выбежали Сашка и Клавдия.

—    Что случилось? — обеспокоился Саня.

—    Да вот, истерика у пациента, — указала я на Валерию. — Разоралась ни с того, ни с сего.

Лерка блуждала злым взглядом по нашим лицам. А потом вдруг сделала попытку убежать. Но мы с Клюквой были настороже. Едва девушка дернулась к лестнице (дорогу к лифту преграждал Саня), Клавка схватила ее за руку и добродушно произнесла:

—    Куда же ты? Мы с тобой еще не поговорили. Не торопись. Сейчас Афоня ментов вызовет, и мы уедем отсюда. Ты, разумеется, с нами. В спокойной обстановке, за рюмочкой кофе и побеседуем.

Валерия сникла, опустила плечи и покорно поплелась к выходу. На всякий случай мы с Клавкой крепко держали ее с обеих сторон под руки. В таком боевом порядке и сели в машину: Лерка в середине, а мы с Клавдией по бокам. За всей этой кутерьмой я даже забыла спросить, что обнаружилось в квартире Бориса. Покосившись на Валерию, я решила, что потерплю до дома с выяснениями. Неизвестно, как она среагирует.

Машин на улицах заметно прибавилось. Саня сосредоточенно вертел баранку, изредка бросая взгляд в зеркало заднего вида. Клавка нетерпеливо вертела головой и беспрестанно вздыхала. Думаю, ей тоже не терпелось поделиться со мной впечатлениями. Чтобы хоть как-то отвлечься и развлечься, я спросила у Сани, как прошло рандеву с хозяином «Рено».

—    Нормально, — пожал плечами Шуша. — Сначала, правда, бодаться хотел... А знаете, кто он по профессии? Только не смейтесь: парень — частный детектив! Поэтому и засек, как мы его «пасли». Я на всякий случай взял его координаты. Жизнь у вас бурная, может, и пригодится!

Похвальная дальновидность! Что до меня, то, как только все закончится, я, во-первых, хорошенько высплюсь, а во-вторых, дальнейшая моя жизнь будет протекать между домом и работой. Никаких свиданий, знакомств и прочей чепухи. Иначе с моим везением я обязательно вляпаюсь в какую-нибудь неприятную историю.

К немалому удивлению Сашка привез нас к себе домой.

—    Никак, Александр Михайлович, ты опять нас под арест решил посадить? — удивилась Клюквина. — Так напрасный труд это, ей-богу!

—    Господь с вами, Клавдия Сергеевна! Я же обещал не чинить препятствий. Просто мне показалось, что здесь будет удобнее разговаривать. Во всяком случае, встреча с владельцем арт-галереи тут нам точно не грозит.

Клавдия хмыкнула и помогла Валерии выбраться из машины. Я внимательно изучала Сашкино лицо. Говорил он, на первый взгляд, вполне серьезно, но я успела заметить, как несколько чертей показались в его глазах, скроили ехидные рожицы и исчезли.

В парадном дежурил Иван. Завидев процессию, возглавляемую Клавдией, он как-то странно напрягся. Руки охранника сами собой сжались в кулаки, и он сделал шаг навстречу.

—    Здравствуй, Иван-царевич! — сладко пропела я. — Опять на боевом посту?

Иван нервно сглотнул. По всему видать, воспоминания о нашей первой встрече не вызывали у него теплых чувств.

—    Спокойно, Ваня, — Сашка похлопал парня по плечу. — Все в порядке. Я сам за ними присмотрю.

Клавка весело подмигнула охраннику:

—    Виктору привет передавай!

Дома Сашка усадил всех в столовой и собственноручно приготовил чай. Валерия выглядела подавленной. Она уперлась взглядом в стену, к чаю не притронулась, впав в глубокую задумчивость. Я наблюдала за Лерой и пыталась понять, почему она предпочла некрасивого Бориса красав-цу Николаю? Может, Боря был замечательным человеком: добрым, отзывчивым, нежным? Кстати, о Боре. Что же случилось-с ним? Этот вопрос я задала Сашке.

—    Он повесился, — ответил тот.

—    Сам?

Сашка кивнул:

—    Скорее всего, да. Никаких видимых следов насилия, в квартире относительный порядок. Кроме того, на столе лежала записка...

Порывшись в карманах, он извлек оттуда листок бумаги, сложенный вчетверо.

—    Ты скрываешь улики от следствия? — удивилась я, разворачивая бумажку.

«Я ухожу, — писал Борис. — Долг растет с каждой минутой. Даже если продать квартиру, денег все равно не хватит. Впрочем, продать ее я не смогу — спасибо братцу, постарался! Меня все равно убьют. Только перед смертью заставят мучиться. Так уж лучше я сам... Простите, если сможете. А не сможете — не надо. Мне, в принципе, все равно. Интересно, а есть ли жизнь после смерти?»

Хорошая индульгенция себе любимому. Натворил дел на этом свете, теперь решил поколобродить и на том. Ну, ничего! Там ему покажут, почем фунт лиха. Насколько мне известно, самоубийц в рай не пускают. Я протянула листок Валерии и спросила:

—    Это почерк Бориса?

Валерия перевела взгляд на записку, несколько секунд непонимающе таращилась на нее, потом глаза ее наполнились слезами, и она кивнула.

Неожиданно поднялся Сашка и, пробежав рысцой по столовой, предложил:

—    Валер, давай-ка, облегчи душу. Бориса уже нет, выгораживать его не надо... Мы с удовольствием тебя выслушаем. Я понимаю: тяжело. Зато потом полегчает, можешь мне поверить.

Мы с Клавкой напряженно застыли, ожидая решения девушки. Саня прекратил беготню, сунул руки в карманы брюк и принялся гипнотизировать Лерку.

—    Водка есть? — задала она неожиданный вопрос.

Сашка, казалось, не удивился. Он достал из холодильника едва початую бутылку водки, поставил на стол четыре граненых стакана и аккуратно перелил в них все содержимое. Я с опаской покосилась на Клавку. По существующей традиции стоит ей немного выпить, как на бедную сестренкину голову валятся неприятности, как из рога изобилия. А заодно, по причине близкого родства, под раздачу попадаю и я. Для примера достаточно вспомнить недавний визит Клюквиной к Ефиму. Клавдия сделала вид, что не замечает моего испепеляющего взгляда. Она с независимым видом протянула руку, взяла стакан и, выдохнув, как заправский алкоголик, сделала довольно внушительный глоток. Валерия какое-то время вертела стакан в руках, а потом залпом отправила водку в желудок. Ни я, ни Сашка к своим порциям не притронулись.

Звонок в дверь нарушил воцарившееся в столовой тягостное молчание. Мы с Клавдией недоуменно переглянулись.

—    Надеюсь, это не Прохор, — неуклюже пошутил Сашка и пошел открывать.

Я изо всех сил пыталась разобрать, что происходит в коридоре. От напряжения у меня даже зачесались уши. К сожалению, Сашкина квартира была чересчур велика! От досады на глаза навернулись слезы.

—    Как думаешь, Афонь, кто это? — прошептала Клавдия.

—    Понятия не имею. Надеюсь, этот визит не несет с собой неприятностей для нас.

Сашка отсутствовал уже пятнадцать минут. Признаюсь, такое продолжительное отсутствие здорово действовало на нервы. Я нетерпеливо ерзала на стуле, а Клюквина зло прошипела:

—    Ну, чего он так долго?! Ох, не нравятся мне эти переговоры вдали от родины.

Из нас троих только Лерка сохраняла полное спокойствие. Она взяла в руку мой стакан, снова целиком опорожнила его и опять уставилась на стену. Соображения безопасности заставили меня убрать со стола Сашкин стакан с водкой. Когда я уже готова была немедленно хлопнуться в обморок от нестерпимых переживаний, в коридоре раздались тяжелые шаги. От страха перед ближайшим будущим глаза закрылись сами собой.

—    Ну, привет, красавицы! — услышала я знакомый голос.

—    Здрасте... — немного растерянно отозвалась Клавка.

С величайшей осторожностью я приоткрыла глаза. На пороге столовой стоял Яша в форме подполковника милиции и вполне дружелюбно улы-бался. Повода для улыбок я не видела, поэтому кисло ответила:

—    Привет, коли не шутишь. Арестовывать явился, что ли?

—    А вас есть за что арестовывать? — Яша удивленно приподнял бровь. — Надо же, а с виду такие симпатичные девушки.

С этими словами Яков уселся за стол. Сашка, как радушный хозяин, моментально поставил перед другом стакан. Как-то было очень понятно, что Яков еще долгое время будет радовать нас своим присутствием. Честно говоря, при нем я чувствовала себя не слишком уютно: его вид напоминал об «обезьяннике» в Малаховке и толстом Петракове. Валерия никак не среагировала на появление нового персонажа в столовой. Казалось, окружающий мир перестал для нее существовать. Я всерьез обеспокоилась состоянием душевного здоровья девушки и, коснувшись ее руки, осторожно спросила: