Заморский принц в нагрузку

— Чудачества? Это чудачество носит милицейские погоны.

— Не понял.

— У меня родной брат майор милиции. В этом выражается моя наследственность. А в остальном я нормальный человек. Так что, прежде чем поселить Владимира у меня, вы, Николай, хорошо подумайте. Может быть, стоит ограничиться наружным наблюдением за моим домом или вообще поверить мне на слово?

— Ладно, я буду звонить. И не приведи господи, если ты меня обманула, — с этими словами Николай повернулся ко мне спиной и прямиком направился к входной двери.

У меня отлегло от сердца. Но я рано радовалась — Николай передумал. Остановившись на пороге, он еще раз повернулся ко мне:

— Знаешь, Вован все же поживет у тебя.

Вован дебильно улыбнулся:

— А как же брат-мент?

— А что мент? На тебе ничего нет. Ты у нас с чистой и незапятнанной репутацией. Если родственник нагрянет, представишься, скажем, другом по лагерю.

— Какому лагерю? — смутилась я.

— Пионерскому лагерю, куколка, пионерскому. Николай ушел, определив мне на постой своего человека. Чтобы Вовчик не шастал лишний раз по квартире, я сразу ограничила ему территорию:

— Слушай, если ты у меня будешь маячить перед глазами, я позову брата и пожалуюсь на незаконное вторжение. Даже звать не буду, он сам ко мне по нескольку раз в день наведывается, — сказала я на всякий случай, если Вовану придет в голову мысль обрезать телефонный провод.

— А где же мне тогда сидеть?

— Здесь, в коридоре. Сейчас стульчик вынесу.

Вован оказался смирным и покладистым парнем. Он совсем не обиделся на мою негостеприимность и возражать против коридора не стал. Я вынесла стул, он сел. Чтобы ему не было скучно сидеть просто так, я в дополнение к стулу принесла вчерашнюю газету — пусть читает.

Разобравшись с Вованом, я отправилась обратно в постель — почему-то именно в лежащем положении умные мысли посещают меня чаще.

«Что же получается? В очередной раз у меня увели Карлоса из-под носа. Кто, куда, с какой целью — неизвестно. Если так пойдет и дальше — мне никогда не доведется увидеть моего португальца. А Вован? До конца моих дней будет сидеть в этой квартире? Он, конечно, тихий, много места не занимает, но все равно постоянно видеть его перед глазами как-то муторно. И выгнать не выгонишь — за ним стоит Николай, а за Николаем его шеф, Мавр. Имя какое-то устрашающее. Так и хочется сказать: «Мавр шутить не любит». И сдался ему мой Карлос. Наверное, сдался. Ортега — мешок с деньгами, вот потому-то у меня его постоянно и уводят. Сначала Стас, потом Светлана. Кто на этот раз? Мне бы это хотелось знать не меньше, чем Мавру и Николаю. А с другой стороны — при чем здесь эти двое? Какое отношение Карлос имеет к долгу Стаса? Никакого! Так почему эти ребята меня прессуют?»

— Вова! — крикнула я в коридор. — А ты знаешь номер телефона Николая?

— А зачем он вам?

— Зачем нужен номер телефона? Чтобы позвонить, разумеется. Хочу у него кое-что спросить.

— Тогда — да.

— Тогда давай. — Я схватила карандаш и придвинула к себе газету, чтобы на ней черкануть номер Николая. Вован продиктовал мне ряд цифр. — Можешь идти, Вова.

Вован беспрекословно удалился в коридор, а я стала думать, как деликатнее выразить Николаю свои претензии. Но ничего путного в мою голову почему-то не приходило. Я опять откинулась на подушку и мысленно стала проигрывать предстоящий разговор: «Предположим, я скажу: «Николай, это несправедливо. Карлос денег у Стаса не брал, значит, и вам ничего не должен, оставьте моего миллионера в покое». Вот именно — миллионера. Вот в чем загвоздка! Деньги Карлоса не дают никому спать. А значит, пока португалец здесь, все будут гоняться за его деньгами, и ни Мавр, ни Николай от меня не отстанут. По сути дела, сам Ортега никому не нужен, кроме меня, наверное. Светлана на него позарилась, узнав от Люси, что у моего жениха виноградников немерено и дом на атлантическом побережье. Стас задумал с помощью денег Карлоса решить свои денежные проблемы. Кто третий? Что ему от бедного иностранца нужно? Опять деньги?»

В прихожей вновь раздался трезвон. Вован просунул в комнату голову и смущенно доложил:

— В дверь звонят. Открывать?

Хоть какой-то от него прок.

— Открывай, чего уж там.

На этот раз пришел Облом.

— Кто это? — разъяренно прорычал адвокат, ворвавшись в комнату и указывая всей пятерней на Вована.

В припадке ревности Облом бывает чрезвычайно страшен и может устроить скандал на ровном месте. Вместо того чтобы разобраться, что к чему, он сразу лезет в бутылку. Отвратительная привычка. Не говоря уже о том, что в эти моменты он напрочь забывает о хороших манерах. Вот, пожалуйста, влетел в комнату с глазами навыкате, а поздороваться забыл. Знала бы, что он так будет себя вести, велела бы Вовану не открывать.

«Мне подумать нужно, а этот Отелло устраивает очередную сцену ревности. Все мысли в моей голове передушил на корню», — разозлилась я на Облома и тоже не стала с ним здороваться.

Я продолжала лежать в постели. Эти двое молча пялились друг на друга. Вован молчал, поскольку думал, что я объясню, для чего его здесь оставили. А Облом вроде как уже задал вопрос и ждал на него ответа.

Пауза затягивалась, Облом пыхтел и наливался красной краской. Я испугалась, что он вконец обезумеет, и поторопилась его успокоить:

— Облом, не волнуйся, здесь все свои. Разве ты его не помнишь? Это Владимир, он со мной поживет.

— Какой такой Владимир? И почему он должен здесь жить?

— Ну, как ты не помнишь? Он спускался к нам в погреб. В Андреевке дело было. Забыл? Вова, идите на пост, я хочу поговорить с Петром Константиновичем. Вам ведь Николай не велел присутствовать при всех разговорах?

Вован как солдат развернулся вокруг своей оси и отправился в коридор дочитывать газету. Облом проводил его недобрым взглядом и вернулся к теме:

— И что с того, что мы сидели с ним в подвале? Как он к тебе попал? Почему он должен здесь жить?

— Временно, Облом, временно. А.попал он ко мне очень просто, его сюда привел Николай, подручный все того же Мавра.

— Кто такой Мавр?

— Ну, это уже слишком! Непростительный склероз для твоего возраста! Ты сам мне о нем рассказывал! Это тот серьезный товарищ, которого Стас обманул за карточным столом. Вспомнил, о ком идет речь?

— Допустим. Но мне все равно непонятно, почему этот тип здесь.

— Они думают, что Карлос или придет сюда, или мы в конце концов его найдем.

— А им-то он зачем?

— Они почему-то решили, что именно Карлос должен вернуть за Стаса долг.

— Карлос? По-моему, не очень хорошая идея — требовать с иностранца деньги. Он им ничего не должен.

— Так-то оно так. Но разве объяснишь людям Мавра, что они поступают неправильно? Я, например, не берусь вести с этими типами разъяснительную работу на тему: «Что такое хорошо, а что такое плохо». Пусть уж лучше Вован здесь торчит.

— И долго Вован будет здесь сидеть? — Облому все еще не нравилось присутствие постороннего мужчины в моей квартире. Как будто мне оно нравилось?

— Пока Карлос не найдется или Мавру не надоест его пасти.

— А если не найдется? — осторожно спросил Облом.

— Придется мне тогда выйти замуж за Вована, — пошутила я.

Облом изменился в лице — моя шутка ему не понравилась.

— Не там они его ищут. Здесь ему делать нечего, — и для наглядности похрустел косточками пальцев на правой руке.

— Верно, — вдруг осенило меня. — Надо предложить Николаю перебросить Вована на квартиру к Светлане. Если он добровольно ушел, то так же добровольно может вернуться.

— Это действительно выход, — согласился со мною Облом. — Звони своим новым знакомым — так мы избавимся от назойливого присутствия этого Вована. Вот только, боюсь, Светлана тебе за охранника «спасибо» не скажет. Она сейчас все свои силы бросила на охмурение Люсиного жениха, а посторонний человек, тем более этот, — Облом взглядом показал на дверь в коридор, — своим присутствием все может испортить.