Молочные берега

— Имеешь-имеешь. Давай дальше, мы с Крысом — само внимание.

— Ну вот, пошла я, значит, с сумкой…

— Куда пошла? — перебил ее Лешка.

— Куда-куда, на рынок! Продукты хотела купить…

— Чего?! — с нескрываемым изумлением воскликнул Сазонов. — Ты — и продукты?!

— Да что ты к каждому слову цепляешься?! — окончательно рассвирепела Тамара.

— Ты же с диет не вылазишь!

— Твое-то какое дело?! Я, может, раз в жизни себя жратвой решила побаловать, Крысу вон вместо дурацкого «Педигри» кусочек настоящего мясца купить…

Крыс, услышав, знакомые слова, уронил на асфальт слюну и трогательно заскулил. Лешка с нехорошей ухмылочкой пробормотал:

— С сумкой — раз в жизни, за жратвой — тоже раз в жизни. И оба эти раза на один день приходятся…

Тамарины щеки запылали, и она ловко съездила своему бывшему любовнику по шее.

— Ты хочешь сказать, я вру?

— Избави меня бог, — шепнул Лешка и закрыл рот руками, демонстрируя предельное внимание.

Тамара дышала тяжело, как после хорошей пробежки по пересеченной местности, и разъяренно сверлила его глазами. Крыс испуганно притих. Тамара с немалым трудом заставила себя успокоиться и прошипела:

— Так вот, слушай сюда! Я, значит, вышла в тот день с сумкой на рынок. Как сейчас помню — двадцать пятого октября дело было. Ну, иду я, значит, себе спокойно…

— Никого не трогаю! — услужливо подсказал Лешка.

Не уловившая издевки Тамара истово подтвердила:

— Точно. Ангел ангелом и с сумочкой в руке! Иду я, иду да рукой помахиваю. Между делом как бы. Иду и помахиваю… А в ней сумка, не забыл еще?

— Ну что ты, как можно?

— Ага. Ну а тут… — Тамара сделала большие глаза и выдохнула — Вихрем подскочил ко мне шкет лет восьми от роду, сумку вырвал и деру! Я опешила, сам понимаешь, не ожидала. А когда опомнилась да за ним побежала, поздно было. Исчез, паршивец! Увидеть только и успела, что белобрысый он совершенно и росточка небольшого. Вот и ищу теперь.

— А зачем?

— Что — зачем?

— Зачем ты его ищешь? Или думаешь, он твою сотню рублей на сберкнижку положил, а сумочку горит желанием вернуть? В жизни не поверю, что ты такая дуреха!

— При чем тут сотня? — сердито буркнула Тамара. — И дурацкая сумочка?

— Верно, ни при чем. Тогда скажи, чего ради ты за ним бегаешь? Мораль ему хочешь прочесть? На тему, что красть грешно?

— Хотя бы!

— Эй, Крыс, нас с тобой здесь явно не уважают. Пошли-ка все же к Сереге, а?

— Да погоди ты! Я действительно ищу мальчишку, чтобы он мне кое-что вернул!

— Да? И что же?

— Ну, документы.

— Какие документы?

Тамара сердито покосилась на несостоявшегося мужа и, не подумав, брякнула:

— Паспорт и водительские права!

— Водительские права?

— Да!

— У тебя же их никогда не было!

— А тебе откуда знать?! Мы уже два года как отдельно живем! И вообще…

Что «вообще», Лешка слушать не стал. Как и говорить что-нибудь. Развернулся преспокойно, подхватил с асфальта грязный поводок и невозмутимо двинулся к улице Горького. Предатель же Крыс на хозяйку даже не оглянулся! Пристроился к ноге недавнего противника и неспешно потрусил рядышком.

Опешившая Тамара застыла на месте. Затем от души выругалась и побежала за ними, куда ей было деваться?

ГЛАВА 18

Меж тем Лелька принялась за дело весьма серьезно. Для начала обзавелась ручкой и аккуратным блокнотиком. Миниатюрный японский диктофон, что услужливо предложил ей Сергей, подумав, забраковала: зачем? Она же не собиралась десять раз прослушивать тети Машину болтовню. Самое важное проще записать. А уже потом над ним голову ломать.

И оказалась права. Потому что взволнованная тетя Маша перемежала свою путаную речь всхлипами и без конца возвращалась к своим обидам. Лельке едва удалось вытянуть из нее то, что нужно. Ну, на первый взгляд. И отфильтровать, отбросив лишнее.

Отправив тетю Машу одеваться, Лелька хмуро изучала исписанные странички: фактов было маловато. По ее записям получалось: воровать начали ровно два месяца тому назад. И особо не стеснялись — семь случаев за такое короткое время!

При этом новичков в отделе не было. Пятеро женщин давно присмотрелись друг к другу, в общем-то сработались, даже дружили, и это — особенно мучительно.

Самая молоденькая — Лидочка. Всего три года в фирме проработала. Именно у нее украли кольцо с брильянтом, материнское наследство. Да, еще — она одна поднимала двух детей!

Лелька всмотрелась в собственную запись и недовольно скривилась: четверых тетя Маша знала больше десяти лет. А с… как ее там? ага — Вера! Значит с этой Верой тетя Маша вообще целую вечность знакома. Еще с университета. И уж в ней, по ее словам, уверена, как в себе самой.

Якобы изумительнейшей души человек! И фантастически несчастлива в личной жизни. Развелась, бедняжка, уже с третьим мужем, и дети — настоящие оболтусы. Сын бросил институт и нигде не работает, а дочь в этом году должна закончить школу. Оба тунеядцы и тянут с матери деньги самым бессовестным образом.

Лелька невольно фыркнула: здесь тетя Маши сделала паузу, застенчиво потупилась и, вытирая кружевным носовым платочком слезы, вспомнила о Лешке. И тут же сообщила, что она — счастливейшая мать, ей грех жаловаться. Лешик — прекрасно зарабатывает и о ней никогда не забывает. Золото, не мальчик!

Вон телевизор новый две недели назад подарил. Нет, почему к дню рождения? Просто так. Лешику не нужен повод, он чудесный ребенок, какая жалость, что Томочка… Ах, Лешик безнадежно влюблен!

Тетя Маша провела Лельку по квартире, демонстрируя действительно многочисленные и не дешевые подарки сына, и Лелька в результате немножко рассердилась на младшую сестру: и что ей нужно?! Такой парень…

Посмеявшись над шитой белыми нитками тети Машиной политикой, Лелька неохотно вернулась к блокноту и в очередной раз прокляла свой почерк. Иероглифы — не буквы!

Итак, что там дальше? Наташа. Фамилия у нее смешная — Куцих. Украинская, что ли? Эта старше всех. И первой пришла в фирму. Тринадцать лет в ней. Кажется, она же собирается уходить. Точно. Мол, обстановка в отделе невыносимая. А у нее возраст, здоровье, нервы не те. Ну-ну!

Раз, два, три. Наташа — третья. Кто там последняя? Ну, не считая, само собой, тети Маши.

Кошмар, разбирай теперь эти каракули! С другой стороны, с диктофоном она, Лелька, целый день бы провозилась, тетя Маша столько наболтала — жуть, инфомации, правда, минимум.

О, Коломийцева! А имя? Имени нет. Почему-то о ней тетя Маша говорила очень сдержанно, даже неохотно. Лелька каким-то образом поняла: сама тетя Маша подозревала именно ее. А вот факты…

Когда Лелька спросила напрямую, тетя Маша покраснела как маков цвет и тут же стала горячо уверять в обратном. Мол, никаких улик, а Коломийцева — едва ли не кристальной чистоты человек. Пусть и не с очень приятным характером.

Лелька еще раз просмотрела записи и пожала плечами — от краж пострадали все! Вера — даже дважды. Как и несчастная Лидочка. А вот остальным пока везло, их почистили единожды. Но — существенно! Не считая самой тети Маши. Лелька хмыкнула: трудно считать катастрофой потерю телефонной карты, пусть даже совсем новой.

Итак, что же получается? Семь краж. Семь! На пять человек. Начнем с первой. Первой… Кто же у нас вляпался первым? Ага — Лидочка!

Дурашка похвасталась утром, что отложила денег себе на новый брючный костюм и даже присмотрела подходящий в торговом центре. Очень симпатичный, почти классический, из плотного шелка цвета гречишного меда. Правда, страшно жаль пяти тысяч, но… И Лидочка при всех пересчитала приготовленные для покупки костюма деньги — ровно пять тысячерублевых голубеньких купюр. Не знала, бедняга, что видит их в последний раз. Потому что перед уходом с работы она снова полезла за ними в сумочку и… Тетя Маша даже не смогла сказать толком, когда именно пропали деньги!

Лелька раздраженно сдвинула брови: по ее словам, все они на месте обычно не сидят. То одна, то другая убегает из комнаты, собирая нужные подписи на документы. И обедать ходят достаточно вольно. Когда у кого появляются свободные минуты. Центр города все-таки, рядом полно кафе. И тот день — не исключение.