Возвращение блудной мумии

Ошарашенная услышанным, я еще минут пять посидела в кустах, потом незаметно отошла от дома, свернула на соседнюю улицу и побрела по ней в состоянии полной прострации.

Я ожидала чего угодно, но только не этого. Поверить, что Миллендорф зарезал Эсмеральду, я не могла. С другой стороны, то, что Ник категорически отказался взять меня с собой, говорило не в его пользу. Да и на негров он любит поохотиться, если, конечно, не врет, и сбежавшая француженка называла его тупым агрессивным животным. Раз называла, значит, были у нее для этого какие-то основания.

На меня, правда, Ник не произвел подобного впечатления, но ведь я его почти не знала. Вдруг на самом деле он маньяк? Если Ник не убивал бурку-бурячку, как объяснить тот факт, что полицейские застукали его в момент, когда он вытаскивал из груди ван Аахен свой собственный охотничий нож?

Когда Миллендорф уезжал, никакого ножа у него с собой не было, это я точно помнила, но, к сожалению, это ничего не означало. Ник вполне мог хранить нож в машине.

Поймать такси на маленьких улицах в квартале частных домов было нереально, и я, прикинув, где должно находиться шоссе, двинулась в том направлении, молясь про себя, чтобы мне на пути не попались негритянские расисты. О том, что Южная Африка после отмены апартеида стала весьма опасным местом для белых людей, я знала из телерепортажей. И почему только мне не сиделось в мирной спокойной Барселоне?

Заметив машину с зеленым огоньком, я, размахивая руками, ринулась ей наперерез. Сев в такси и назвав адрес Ника, я с облегчением вздохнула и откинулась на спинку сиденья. Теперь можно было подумать о том, что делать дальше.

Выходя из такси, я уже имела четкий план действий. Для начала я собиралась как следует выспаться, а утром позвонить Марио и рассказать, в какую историю я ухитрилась влипнуть. Конечно, логичнее всего было бы собрать вещички и первым же рейсом вылететь в Барселону, но меня останавливала мысль о Миллендорфе. Вдруг это не он убил Эсмеральду?

Если Ник невиновен, разве я могу бросить его в тюрьме? Как ни крути, а попал он туда из-за меня. Марио лучше знает Ника, может, подскажет мне, что делать. Конечно, вначале он поворчит, что предупреждал меня и все такое прочее, но потом наверняка посоветует что-нибудь дельное. Если бы я только могла поговорить с Миллендорфом и выяснить, что именно произошло у Эсмеральды!

Поскольку ключей от дома Ника у меня не было, уходя, я поставила замок на “собачку” и плотно притворила дверь, рассчитывая на то, что вряд ли какому-нибудь вору придет в голову ломиться в нее среди ночи.

Однако теперь мысль о незапертой двери почему-то вызвала у меня панику. В каждом углу мне мерещились скрывающиеся там злоумышленники с длинными, остро отточенными охотничьими ножами. Включив свет на нижнем этаже, я с облегчением убедилась, что все вещи находятся на своих местах, а по углам никто не прячется.

Закрыв изнутри входную дверь, я, слегка приободрившись, поднялась на второй этаж. Предвкушая, с каким удовольствием заберусь сейчас под одеяло и отключусь до утра, я распахнула дверь в спальню и нажала на выключатель. Одной секунды оказалось достаточно, чтобы понять, что мечтам моим, по крайней мере в ближайшее время, не суждено сбыться.

Нагло заняв мое место, на кровати под старинным дедушкиным балдахином отдыхал здоровенный угольно-черный негр.

— Сюрприз, — радостно оскалился он, нацеливая мне в лоб очень большой пистолет с навинченным на ствол глушителем.

Проснувшись от пения птиц, я не сразу сообразила, где нахожусь, и некоторое время тупо созерцала огромное, от пола до потолка, окно, выходящее в сад, и зеркальную стену, в которой отражались как окно с садом, так и покрытая тигровым покрывалом низкая овальная кровать красного дерева, на которой я, собственно, и лежала. Пол был покрыт “тигровым” же ковром, по которому, как коралловые атоллы в океане, в живописном беспорядке были разбросаны круглые кожаные пуфики.

Комната мне понравилась. Я себе понравилась гораздо меньше. Волосы растрепаны, лицо какое-то помятое. Интересно, что я такое учудила прошлой ночью, если даже вспомнить не могу, ни где я, ни как тут оказалась? Наркотиками вроде не балуюсь, алкоголем тоже не злоупотребляю. Как же я докатилась до жизни такой?

Мысли в голове ворочались лениво и неохотно, по телу разливалась тяжелая вялость. Помассировав несколько реанимирующих и стимулирующих активных точек, я слегка взбодрилась и сообразила, что вроде бы нахожусь в Южной Африке. После этого открытия события прошлой ночи, как по мановению волшебной палочки, полностью восстановились в моей памяти.

— Проглоти, — сказал негр с пистолетом, протягивая мне белую таблетку.

— Что это?

— Всего лишь снотворное.

— Так я тебе и поверила. Вдруг это яд?

— Зачем возиться с ядом, если проще просто пристрелить?

— Хотя бы для того, чтобы имитировать самоубийство.

— Чтобы имитировать самоубийство, совсем не обязательно тебя травить. Существует множество альтернативных вариантов, особенно в Южной Африке. Ты можешь застрелиться, повеситься, утопиться, выброситься из окна, лечь на рельсы, устроить корриду с носорогом, подергать льва за хвост, поплавать наперегонки с крокодилами…

— Действительно, на редкость богатый выбор, — вздохнула я. — А если я откажусь пить эту гадость?

— В таком случае я оглушу тебя рукояткой пистолета, — пожал плечами негр. — Результат тот же, но голова потом долго будет болеть, да и шишка вскочит.

— А зачем меня усыплять?

— Пожалуй, я тебя все-таки оглушу, — задумчиво произнес негр. — Уж больно ты любопытная.

— Ладно, трави, изверг, — согласилась я, — Запить хоть таблетку можно?

Я попыталась спрятать снотворное за щекой, но разгадавший мою уловку бандит укоризненно покачал головой и выразительно помахал у меня перед носом рукояткой пистолета. Я сдалась и проглотила лекарство. Последним, что я запомнила, был дедушкин балдахин, тихо колышущийся у меня над головой.

Все вышесказанное подразумевало, что, во-первых, кому-то, по совершенно непонятной причине, пришло в голову меня похитить, а во-вторых, этот кто-то, если, конечно, судить по размерам и обстановке комнаты, в которой я оказалась, был очень богатым человеком.

С трудом поднявшись с овального ложа, я подошла к двери. Как и ожидала, она была заперта, равно как и оконные рамы.

Оглядев комнату на предмет поиска тяжелых предметов, я заметила собственные туфли, аккуратно стоящие на ковре около кровати. Прихватив один из них, я вновь переместилась к окну и, размахнувшись, изо всей силы врезала каблуком по стеклу.

Никакого результата. Пуленепробиваемое. Теперь понятно, почему на окне не было решеток.

Справа от тахты я обнаружила дверь в ванную. На полочке лежала новая зубная щетка в пластиковой упаковке, паста и расческа. Шкафчик, набитый всевозможными кремами, лосьонами и шампунями, порадовал меня духами “Черная магия”.

Приведя себя в порядок и надушившись, я некоторое время размышляла над тем, стоит ли разбить один из флаконов и припрятать в кармане кусок стекла, чтобы использовать его в качестве оружия.

Мысль была заманчивой, но, немного подумав, я решила, что стеклом я сама могу порезаться, да и что может сделать осколок стекла против пистолета? Никаких колющих или режущих предметов вроде маникюрных ножниц или пилочек для ногтей в ванной, к сожалению, не имелось.

"Интересно, во сколько в этом отеле подают завтрак?” — подумала я.

Не исключено, что владельцы этой роскошной тюрьмы были телепатами. В замочной скважине заскрежетал ключ, дверь отворилась, и в комнату вошел негр, угощавший меня вчера снотворным.

— Хозяин приглашает тебя позавтракать с ним, — сверкнув белозубой улыбкой, сообщил он.

— Кто твой хозяин?

— Если он захочет, то сам тебе представится.

— А тебя как зовут?

— Зачем тебе?

— Что-то в последнее время мы часто встречаемся. Должна же я к тебе как-то обращаться.